Русский лабиринт - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Дарин cтр.№ 59

– Действительно, теплая, – не без одобрения пробурчала Елизавета, склонившаяся над полом с тряпкой.

Матвей принес еще ведро, залил, но на этот раз держал машину рукой. Порты достирали – вышло очень даже чисто. Матвей сообразил, что нужно понизить центр тяжести, и приделал к баку противовес из чугунных чушек. Машина стала непереносной, но это от нее, по большому счету, и не требовалось. Ее затащили в угол, даже Елизавета немного помогала, держала крышку – ей изобретение, положительно, понравилось. Может, тогда Елизавета и назвала его Кулибиным, хвастая перед бабами техническим прогрессом, случившимся в ее женском труде.

Так это было или не так, но Матвей с того времени уверовал в себя – его изобретения могли быть полезными для человека. Признание всегда удесятеряет силы художника, а разве изобретатель, по большому счету, не художник?

С тех пор Матвей изобрел и «внедрил» в пределах района не один десяток разных «штук» и пользовался заслуженной славой. Но осуществление мечты продвигалось медленно – не хватало чертежей, расчетов да и специального образования. Чертежи Матвей выискивал в научно-популярных журналах, подобных тому, какой прочитал тогда в сельсовете, переписывался с такими же самоучками по всей России – что-то все-таки пригождалось в работе. Один раз его слава плеснула на всесоюзный уровень: в известной передаче «Это вы можете» Матвей демонстрировал самокат на гусеницах – для труднопроходимых мест. Самокат был снабжен небольшим моторчиком, с его помощью можно было без усталости и дозаправки довольно быстро преодолеть верст пятьдесят – шестьдесят. Изобретение понравилось – экспертая комиссия хвалила Матвея на всю страну. Когда Матвей вернулся, односельчане ходили к нему в дом целый день – засвидетельствовать почтение и порасспросить про столицу, а то и заказать какую-нибудь полезную «штуку». Мужики брали с собой пузырь хотя и знали, что Кулибин не пьющий, бабы – пироги и другую снедь. Матвей принимал все с благодарностью, даже самогонку – сам не пил, но гостя всегда удоволить можно, – в хозяйстве пригодится.

В тот же год, когда Матвей вышел на пенсию, померла Елизавета. Матвей остался без работы и родни, предоставленный самому себе да своей мечте. Времени у него теперь было хоть отбавляй, и Матвей забывался в почти круглосуточной работе. Заказов он больше не принимал – не хотел отвлекаться от главного.

И вот мечта его жизни была почти осуществлена – маленький, похожий на блестящую серебристую стрекозу вертолетик стоял у него в сарае. Об этой «штуке» в селе никто не знал, даже сующие везде свой нос деревенские мальчишки отваживались Матвеем от заветного сарая строго и без исключений. Стоял теплый августовский вечер, Матвей сидел босой на берегу речки, небо, как румяная краюха хлеба, запекалось в вечерней заре, было тихо, от яблонь шел душистый дурман.

Матвей не столько любовался привычным пейзажем, сколько думал. Дума была у него одна, но непростая – что дальше? Вот завтра, в воскресенье, запустит он свою «стрекозу», которой он уже дал имя «Лизавета» – оно было красиво выведено красной краской на серебристом борту, взлетит под одобрительные рассуждения таких же, как он, пенсионеров и радостные крики мальчишек, а в том, что его «Лизавета» поднимется в воздух, Матвей ни капельки не сомневался, потом приземлится, пацаны запросятся посидеть в кабине, «порулить» штурвалом, вернее, рычагом, старики разойдутся по домам – и что потом? Куда ему летать, не по соседним же деревням – на это требовались специальное разрешение, регистрация воздушного судна и соблюдение массы других формальностей. Хлопотать по инстанциям Матвей не любил, да и время тратить на это не хотелось. Летать над своим селом, над ближним лесом – но это скоро может надоесть, катать мальчишек было нельзя – вертолет был одноместный. Вот что делать потом, Матвей никак и не мог придумать – другой мечты у него не было. Матвей чувствовал в душе что-то смутное, тревожное – как будто с исполнением мечты подходил конец чего-то, может, и самой жизни. Во всяком случае, смысла в жизни почти не оставалось. Матвей пытался понять, в чем же он, этот смысл? Когда он работал над своим вертолетом, таких мыслей у него не возникало, поэтому по первости думалось тяжело. В чем, к примеру был смысл Елизаветиной жизни? Наверное, в нем, Матвее. А его? В «Лизавете», собранной из железа и проводов?

Хоть это была и мечта, но все-таки как-то недостаточно для смысла целой человеческой жизни, а теперь и этого нет – мечта была собрана, сварена, отрегулирована. Матвей подумал, что, будь жива сама Елизавета, ей бы понравилось, что ее именем называют летательные аппараты, хотя свое приятствие наверняка бы скрыла за добродушным ворчанием. Может, надо было уделять больше заботы живой Елизавете, хотя жили они мирно, но не скажешь, что душа в душу – душа Матвея гостила в их доме, а жила все-таки в мастерской-сарае.

Небо темнело, только облака, подсвеченные закатившемся и не видимым уже солнцем, румянились над головой огромными пирогами. Матвей вдруг резко встал – ему захотелось взлететь именно сейчас, поближе к этим нежно-розовым облакам, может быть, увидеть с высоты краюшек простившегося уже с этим днем солнца. Отперев сарай-мастерскую, Матвей выкатил свою «Лизавету» на двор. Чуть свисавшие лопасти и серебряные бока фюзеляжа еще ловили последний вечерний свет, казалось, эта огромная стрекоза села на траву перед домом погреться в последних, поэтому особенно ласковых лучах. Матвей сел в кабину и, перекрестившись, завел двигатель. «Стрекоза» проснулась, зажужжала, лопасти начали рисовать правильную окружность. Все мысли исчезли, Матвей, расширив глаза, с детской улыбкой на губах потянул на себя рычаг управления.

На похороны Кулибина собрались люди, почитай, со всего района. Говорили много, правда, часто путано. Председатель сельсовета надел по этому случаю галстук, купленный им недавно в Италии, в командировке по обмену опытом с тамошними фермерами. Бабы то плакали, то обсуждали последние сплетни – особенно про молодуху Нинку из сельмага, та каким-то образом умудрилась недавно выйти замуж уже в третий раз. Схоронили Матвея рядом с его теткой Елизаветой, кто-то не без художественного чутья догадался сделать крест на могилу из остатков лопастей разбившегося вертолета. Нинка, покойника почти не знавшая, почему-то плакала пуще остальных. Это было тем более странно, что «выскочила» она как раз за председателя.

2007

Следователь межрайонной прокуратуры по фамилии Веселкин, никак не соответствующей его мрачноватой профессии, подписывал дело об убийстве для направления в суд. В принципе, обычная бытовуха – женщина убила своего сожителя у себя на квартире. Обычное, да не совсем – крови было на редкость много, на теле жертвы судмедэксперты насчитали больше тридцати ножевых ранений. Кровь была по всей квартире, на полу, на кровати и даже на обоях. Веселкин отложил дело, закурил и стал вспоминать допросы женщины, которая в скором времени должна была быть осуждена за умышленное убийство, хотя, если бы не его, Веселкина догадливость, она могла бы получить и гораздо меньший срок – за непредумышленное убийство, совершенное в состоянии аффекта, или даже за превышение пределов необходимой самообороны.