Черная сага - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Булыга cтр.№ 72

– Что ж, может быть, оно и так, – задумчиво ответил я. – Но вот вопрос: как ты думаешь, сколько тебе потребуется на все это времени?

Полиевкт назвал срок и прибавил, что всем прочим участникам нашего общего дела этот срок уже назван.

– И это тоже хорошо, – не очень-то довольным голосом отозвался я. – Теперь последнее: а каким образом ты намереваешься в столь быстрый срок посчитаться со Старым Колдуном?

Полиевкт рассказал мне свой план и при этом заверил, что яд уже испытан на рабах и результат превзошел самые смелые ожидания. На это я сказал:

– Что ж, брат, вполне возможно, что и там, на севере, удача не отвернется от тебя.

Полиевкт поблагодарил меня за мои добрые слова. А после этого мы еще некоторое время побеседовали на не столь важные темы, после чего тепло расстались. А если говорить начистоту, то нужно признать, что он уходил от меня с нетерпением, а я же провожал его с печалью. Да, я завидовал ему! Он покидал Наиполь и делал это с радостью, ибо у него была некая тайная цель, которую он, правда, довольно-таки неискусно скрывал. А я? Мое затянувшееся бездействие весьма и весьма утомило меня, и даже встречи с Теодорой уже не были для меня столь желанными, как прежде. Когда я впервые это заметил, то поначалу сильно удивился. А потом, поразмыслив, понял, что это вполне объяснимо. Что более всего привлекало меня в Теодоре? Да, я, конечно, знаю, что в подобных случаях принято называть прежде всего страсть, чувства, жар в крови… И что там еще?! Много чего! Но и про мою гордыню тоже не стоит забывать! Ведь это же яснее ясного, что если уже мне, архистратигу, и покорять кого, то, несомненно, только первую матрону Державы! И если уж куда и отправляться на тайное любовное свидание, то, конечно же, в Наидворец! И уже там, лежа в жарких объятиях, знать, что в любое мгновение ко мне могут ворваться стражники и изрубить, поднять на копья, обезглавить! А могут тихо, улыбаясь, отравить. А могут заточить в такое подземелье, о самом существовании которого никто и понятия не имеет. Но я, все это зная, преспокойно сажусь в паланкин, откидываюсь на мягких подушках… и раз за разом отправляюсь к ней, в ее объятия…

И ничего не происходит, барра! Тонкорукий молчит, он делает вид, будто ничего не замечает. Вполне возможно, что он также прекрасно осведомлен и о зреющем заговоре, и это его тоже только развлекает, ибо он уверен, что в нужный момент он всегда успеет его обезглавить!

Ну а если не успеет? Ну а если и действительно на следующий день после возвращения Полиевкта члены Благородного Синклита единогласно провозгласят меня автократором, я надену красные сапоги и, вознесенный на червленый щит, предстану перед легионами…

А дальше что? Неужели я буду, как паук в паутине, сидеть в Наидворце и сочинять указы, проверять отчеты, судить и миловать, и всякое такое прочее? Нет! И еще раз нет! Потому что первым делом я отправлюсь в Восточные фемы и проведу досмотр крепостей, затем сменю командующих Третьего и Пятого легионов, затем переведу туда Второй, и, наконец, дождавшись прихода провиантских обозов, велю выдвигаться к границе!

А что Теодора? А Теодора, как и прежде, будет пользоваться всеми почестями и привилегиями первой матроны Державы, ибо в тот самый день, когда я буду провозглашен автократором, я назову ее своей женой, мы обвенчаемся. А что касается ее детей… то Зою я удочерю. А сыновей… А сыновья, я думаю, откажутся иметь со мной хоть что-то общее. Они весьма горды. Мальчишки!

Или, может быть, я тут ошибаюсь, ибо никогда не говорил об этом с Теодорой. И вообще, о государственных делах мы с ней бесед не водим. И мне даже кажется, что Теодору вполне устраивает то, что я архистратиг – был, есть и буду. А еще я временами думал вот о чем: а что, если она права? Тем более, что дальше у нас было вот что: после отъезда Полиевкта к варварам наше общее дело как-то само по себе мало-помалу затихло, верный человек, являясь ко мне, был уже не столь возбужден и вел весьма туманные беседы, и ничего уже не обещал, да и я ни на чем не настаивал и ничего с него не спрашивал. Уже тогда я начал понимать, что все это мне порядком надоело, что если хочешь что-то сделать, то должен делать сам: явился к ним в казармы, повелел, вывел на плац, построил – и ударил; барра! А все эти расчеты да прикидки, переговоры, подкупы, угрозы – все это не мое, пусть этим занимается Синклит. А я чего хочу? Я хочу одного, думал я – настоящего дела! Если это дело заключается в том, чтобы взбунтовать столичный гарнизон, захватить автократора и отрубить ему голову – это по мне. Но если и плюнуть на все эти дрязги, а просто облачиться в латы, встать во главе легиона и двинуть его, куда повелят – так и это ведь тоже неплохо! Хотя, конечно, лучше двигать легион туда, куда захочешь сам, а не туда, куда тебя направит Тонкорукий. А посему сегодня же, подумал я в тот день, сегодня же я явлюсь к ним и скажу, и выведу на плац, и…

Нет, тут же спохватился я. Я ведь обещал, и всем нашим об этом известно, все они ждут, когда вернется Полиевкт. Я обещал ему! Но зачем я это делал? Ведь никто же не тянул меня за язык, да и что такое данное мной слово, когда на каждом шагу можно убедиться, что никто своему слову не следует, а если и следует, то это всеми признается величайшей глупостью, достойной только варвара, и поэтому вполне возможно, что и сам Полиевкт давно уже нарушил данное мне слово, перекинулся к Тонкорукому и скрылся у варваров только затем, чтобы моей же глупостью связать меня по рукам и ногам, а заговор, – и я в этом почти уверен! – давно уже распался, все меня предали, а верный человек – он никакой не верный, а лазутчик, и все, что от меня услышит, он незамедлительно передает Тонкорукому, и тот смеется надо мной, и Теодора вместе с ним смеется, когда они, муж и жена, лежат в одной постели – в той самой, которая еще не успела остыть от тепла моего тела! Да, именно, от моего! Вот так-то вот, Нечиппа! Нечиппа Бэрд! Нечиппа Бэрд Великолепный! Доколе ты будешь слепым? Прозрей! Иди в казармы, объяви – и выводи, ударь! И – «барра!» прокричат они, «барра!» И ты их поведешь к Наидворцу, и подожжешь его! И он будет пылать! А вы – стоять и убивать всех тех, кто будет выпрыгивать из окон. Всех, без разбору, без пощады!

Я встал, взял меч, опоясался им, и кликнул Кракса, и велел, чтобы он распорядился насчет лодки. Потом я плыл через пролив и думал: решено! А после… После я не знаю! В порту сел в паланкин – и ничего не приказал. Но очутился, как всегда, у Теодоры. Она, как только увидела меня, сразу обеспокоенно спросила:

– Что с тобой?

– Не знаю, – сказал я. – Пустяк. Не обращай внимания.

И она промолчала. Но когда мы, раздевшись, возлегли на ложе и я положил своей меч возле самого изголовья – чтобы, в случае чего, до него можно было сразу дотянуться, – она опять спросила:

– Что с тобой?

А я сказал:

– Любовь моя! – и обнял, и поцеловал ее…

И очень скоро я забыл про меч, про заговор, про автократора – про все!

Как вдруг в дверь постучали! Теодора шепнула:

– Лежи! Я сейчас…

Но это же смешно, гневно подумал я. Да что же это я, как подлый трус, сперва замру, а после буду, как заяц, трусливо прыгать в окно? И побегу, держа в охапке плащ, сапоги, рубаху, меч… Барра! Меч! И я его схватил, встал и строго, по-военному спросил: