— Кто ты? — ревёт монстр. Голос тоже искажён.
— Дайвер! — кричу я. Мне сейчас нечего скрывать.
— Жди! — велит ифрит. Искры на его ладонях гаснут, и Вика
отключает «веб».
Делать нечего, жду. Монстр неподвижен, лишь глаза
поблёскивают, обшаривая меня цепким, почти физически ощутимым взглядом. В
прошлый раз были цветочки — меня пропустили в мышеловку, будучи уверенными, что
уйти я не смогу. Сейчас получившие головомойку программисты корпорации способны
обрушить на меня все порождения своей фантазии. А среди них наверняка есть
такие, что не только меня, не только Маньяка, самого старика Лозинского в ужас
приведут. Очень некстати вспоминаются байки о вирусах, губящих «железо» — материальную
часть компьютера…
— Иди! — оживает монстр.
Я ступаю на волосяной мост.
Глубина-глубина…
На этот раз меня встречают не двое карикатурных охранников.
Целая толпа с оружием. Если бы меня так конвоировали в прошлый раз — чёрта с
два я бы утащил мегабайтный файл.
В ледяном молчании охрана ведёт меня по улицам. Я ожидаю,
что меня отведут в прежнюю беседку, но наша процессия движется мимо.
К мрачному серому строению.
В тюрьму меня хотят посадить, что ли? Смешно. Дайверы
неуязвимы. Можно помешать нам воровать файлы, но не запереть в виртуальном
мире.
Часть стражи остаётся у ворот, четверо вводят меня внутрь
каземата. Двое впереди, двое сзади. Мечи наголо. Ох, посадят мне на компьютер
вирус, мало не покажется. Тот, кому случалось пережить гибель винчестера, меня
поймут. Однажды, в мелкой и почти бесприбыльной операции, я поймал на свою
голову очень милый вирус, перемешавший фэт-зону и партитьюшн тэйбл твёрдого
диска в равномерный коктейль. Маньяк сутки выковыривал из мёртвого винчестера
остатки информации. Почти всё спас. А я плёл какую-то ерунду о пиратском
игровом компакт-диске, с которого подцепил вирус.
Если уж те лохи ухитрились заразить мой компьютер такой
пакостью, то и думать не хочется, что могут сделать ребята из «Аль-Кабара».
Дверь за спиной тяжело хлопает, закрываясь. Каземат погружён
во тьму. Я иду на ощупь, меня подталкивают в спину. Всё ясно. Предельно сжат
канал связи, по которому информация идёт ко мне. Чтобы ещё чего не унёс.
Обрезаны зрительные образы.
— Стой! — командуют в спину. Послушно замираю.
Окружающим я, наверняка, виден как на ладони, и это не
придаёт особой бодрости.
— Вы набрались наглости явиться снова, Иван?
Узнаю голос Урмана — точнее интонацию его переводчика.
Поворачиваюсь, стараясь не таращить слепые глаза.
— Такова была наша договорённость.
— Неужели?
— Вы добровольно отдали мне файл в обмен на обещание
повторной встречи.
Пауза. Долгая. Я не вру, и Урман оказывается в дурацком
положении. Как хорошо — не врать. Да и зачем? В мире так много правды, что ложь
просто не нужна.
— Чего вы хотите?
— Я? Ничего. Вы просили меня о встрече, очевидно, у вас есть
какие-то предложения?
Снова молчание. Разумеется, Урман не ожидал, что я приду
после попытки меня выследить. На всякий случай добавляю:
— Кстати, не надо отслеживать канал связи. Иначе я уйду.
Молчание затягивается, и я мысленно вижу Урмана, кивающего
охранникам — «а ну-ка, отделайте его как следует…»
— Восстановите его канал связи в полном объёме, —
приказывает Урман. — И снимите наблюдение.
Яркий свет. Жмурюсь, разглядывая внутренности каземата
сквозь полуприкрытые веки. Мрачные тяжёлые стены, поверх стен — решётки,
крошечные оконца — из зеркального стекла. В центре помещения — стол, кресла.
— Это зал совещаний, — объясняет Урман. Он в строгом
костюме, при галстуке. Вероятно, его одежда автоматически подстраивается под
интерьер помещения. Слышал я про такие штучки. — Здесь проводятся совещания
совета директоров и некоторые встречи…
Понятно. Наиболее хорошо защищённое место в виртуальном
пространстве корпорации. Отсюда не убежишь, как из беседки.
Впрочем, мне не с чем бежать — я пришёл абсолютно
безоружным.
— Оставьте нас, — продолжает раздавать приказы Урман.
Охрана повинуется беспрекословно.
— Спасибо, Фридрих, — говорю я.
Урман молча кивает, садится в одно из кресел. Я устраиваюсь
рядом.
— Продали… яблочко? — интересуется Урман.
— Да, спасибо.
— Рад за вас.
Кажется, он не очень-то злится. И это меня настораживает.
— Надеюсь, это не очень осложнило финансовое положение корпорации?
— Нет. Не очень.
Вопросительно смотрю на Урмана.
— В прошлый раз я забыл сообщить вам, что у замечательного
лекарства есть один недостаток, — замечает Урман. — Побочный эффект. Мы выявили
его почти случайно… полагаю, что господин Шеллербах и «Транс-Фарм-Групп» на
него не наткнутся.
Мне становится неуютно.
— Не переживайте, дайвер, в ваши обязанности не входило
проверять лекарство на безвредность, — смеётся Урман. — Кстати, ничего
смертельного… не онкология и не терратогенный эффект. Но пациенты будут
недовольны.
«Аль-Кабар» подстраховался… Интересно, что за побочный
эффект у средства от простуды? Окраска кожи в зелёный цвет, импотенция,
облысение? Урман не скажет.
Что ж, я до конца дней своих буду лечить простуду аспирином.
— Ладно, забудем взаимные обиды! — великодушно предлагает
Урман.
Киваю.
— Как я уже говорил, у меня есть к вам интересное
предложение… — говорит директор «Аль-Кабара». — Постоянная работа.
— Нет.
Смотрим друг другу в глаза. Говорят, они зеркало души. Вот
только есть ли души у наших виртуальных тел?
— Некоторые дайверы имеют постоянные контракты, — замечает
Урман. — Значит… не запрещено?
— Не запрещено. Но есть разница в работе на развлекательный
центр или бюро виртуального сыска — и в работе на вас. Через месяц, два, три —
вы меня вычислите.
— А вы так боитесь огласки, Иван?
— Конечно. Мы алхимики виртуального мира. Колдуны. А ни один
нормальный царёк не выпустит алхимика из комфортабельной подземной темницы.
Дабы не придумывал пороха врагам.
— Печально… — Урман не спорит. — Вы во многом правы, русский
дайвер… Русский, уж извините, я это знаю. Ваш голос был проанализирован — это
никак не программа-переводчик.