И упасть я ухитрился удачно — вижу Чингиза и Падлу, обвисших
в креслах.
И стоящего рядом с ними Пата.
Тёмного Дайвера…
Как глупо.
— Пат! — кричит Чингиз. Говорить мы можем. Это хорошо. Это
какой-то шанс. — Что с тобой?
Да с ним-то как раз ничего…
Пат опускает пистолет, подходит ко мне.
— Пат! — ещё раз выкрикивает Чингиз.
Тёмный Дайвер склоняется надо мной. Говорит вполголоса:
— Два часа истекли, Леонид. Я жду ответа.
Говорить довольно трудно. Как Чингиз ухитряется кричать — не
представляю. Но я всё-таки проталкиваю слова сквозь онемевшее горло:
— Смени маску… не издевайся.
Пат усмехается, и знакомым жестом поднимает руки к лицу.
Вверх-вниз. Снимая лицо, надевая лицо. Его плечи раздаются, он тянется вверх.
«Скин» меняет цвет, рвётся, превращается в чёрный плащ.
Теперь это Дмитрий Дибенко. Не Человек Без Лица, а Дибенко с
фотографий. Со старых фотографий — растерянно улыбающийся, ошарашенный, ещё не
осознавший, что натворил, человек.
— Чингиз, это никакой не Пат… — говорю я. — Это Тёмный
Дайвер.
Чингиз издаёт лёгкое рычание, словно пытается приподняться.
— Так удобнее? — почти весело говорит Тёмный Дайвер. —
Нормально? Или нужна другая внешность? Вика, Маньяк, комиссар Рейд, Крейзи…
Цирк окончен. Файл, Леонид!
Я молчу. Четверть часа — и паралич пройдёт. Должен пройти.
— Вы не совсем правильно оцениваете ситуацию, — Тёмный
Дайвер оглядывается на замолчавшего Чингиза, на Падлу, который свирепо вращает
глазами, но молчит. — Пока я использую гуманные методы. Вы парализованы на
короткий срок, пятнадцать-двадцать минут. Если за это время я не получу
раскриптованный файл, мне придётся повторить процедуру… но вот беда…
Он делает короткую, выразительную паузу.
— У меня остался только один парализующий заряд. Все
остальные — подавляют водители ритма миокарда. Я думаю, это не так неприятно,
как оружие, от которого погиб Ромка. И всё-таки обидно… не находите? Голова
думает, руки-ноги ещё тёплые, а сердце — остановилось. Пятнадцать минут… мозг
не выдерживает. На испытаниях у Дибенко этих психов-добровольцев спасали
непрямым массажем сердца. Но у вас-то под рукой нет бригады врачей?
— Ты готов убивать? — спрашиваю я.
Тёмный Дайвер пожимает плечами.
— Я? Не знаю. Вы можете считать, что я блефую. Ваше право —
на ближайшие четверть часа. Но за мной стоит новая жизнь, которая хочет
родиться. Новый мир. Новые горизонты. За мной миллионы людей, которые не
обретут вечности, — пока Дибенко колеблется, осторожничает, экспериментирует.
Вы слышали о таком человеке — Вольф Мейрман? Думаю, нет. Это молодой учёный,
вплотную подошедший к созданию единой теории поля. Он умирает от лейкемии. Ему
осталось жить полгода, год… программа Дибенко позволит ему перенести свой разум
в глубину.
— Не разум… — вдруг произносит Чингиз. — Иллюзию разума.
— Любой разум иллюзорен. — Тёмный Дайвер даже не соизволит
обернуться. — Он скопирует в виртуальный мир свой склад мышления, свои
неожиданные, парадоксальные озарения, свой метод анализа данных… Да, что-то
потеряет. А что-то — обретёт. К его услугам будет вся информация сети. Ему
достаточно будет задать вопрос, чтобы получить ответ… если ответ существует.
— Это демагогия. — Чингиз, кажется, тоже решил тянуть время.
— Ставить на одну доску возможную пользу и реальную жизнь людей…
— Не вам учить меня морали, — спокойно отвечает Тёмный
Дайвер. — Хакеры, дайверы, воры-бизнесмены… Учтите, я ещё беру самые явные ваши
проступки. Хватит тянуть, Чингиз. Мне нужен файл. Я не собираюсь шутить… я
получу его. Вы ведь и сами долго сомневались, не отдать ли его мне? Ну так
отдайте. На одной чаше весов — принятое вами решение. На другой — очень
вероятная смерть. Уверены, что хотите рискнуть?
— Если мы умрём, файл для тебя потерян, — возражает Чингиз.
— Он закрыт на четыре пароля…
— Да, я знаю. Но я буду вынужден так поступить. Хотя бы для
того, чтобы Дибенко стал сговорчивее. Убивать совершенно непричастных людей,
чтобы доказать ему серьёзность своих намерений, я не считаю возможным. А вот
вы… вы сами искали этой ситуации. Я ведь вас предупреждал?
Ему никто не отвечает. Я, к примеру, занят тем, что повторяю
свой стишок. «Глубина, глубина, я не твой…»
Не хочет она меня отпускать. Никак не желает. Хотел бы я
знать, как Тёмный Дайвер это делает. Ведь тут речь уже не о контроле над виртуальным
пространством. Тут, скорее, прямое воздействие на меня.
— Вам всем есть что терять. — Тёмный Дайвер отходит к
камину. Протягивает руки к огню. — Погибать за идею — красиво. Но стоит ли эта
идея жизни? Сделаем так… я досчитаю до семи. На цифре семь…
Что-то есть в его голосе — уверенность, равнодушие, сила.
Что-то, не дающее нам и тени надежды.
Он нажмёт на спуск. И я почувствую, как сердце гулко ударяет
в последний раз, перед тем как остановиться. Ненадолго, на пятнадцать минут…
Я ещё буду жить, чувствуя, как проваливаюсь в бесконечную
пропасть. Может быть, стены огня и льда сомкнутся вокруг — вот только не будет
впереди тёплого света.
И полёт станет вечным.
И Вика, подошедшая ко мне, увидит под снятым шлемом белое,
мёртвое лицо.
— Ты подлец, дайвер… — Я слышу свой голос, но кажется, будто
кто-то говорит за меня. — Ты подлец, но ты прав. Это не стоит жизни. Я готов
отдать файл.
Тёмный Дайвер кивает и улыбается. На оскорбления ему
наплевать.
— Ты получишь файл…
Это Чингиз.
— Остался ещё наш великий хакер… — Тёмный Дайвер смотрит на
Падлу. — Ну, ну… Не надо делать вид, будто ты всегда говорил через клавиатуру.
Хорошая мысль, но я знаю, что это не так. Ты согласен с товарищами?
— Да! — рявкает Падла.
— Тогда мы сделаем так… — Тёмный Дайвер берёт с камина
телефонную трубку, прикладывает к уху, кивает. — Я позвоню… настоящему Пату,
который честно учит ненавистный русский язык. Ты, Чингиз, попросишь его
раскрыть файл и переслать в глубину. Вот сюда, на журнальный столик. Думаю, он
справится.
— Он не знает наших ключей, дурак… — не выдерживает Чингиз.
— А вы ему скажете. Все, по очереди. Кто закрывал файл
первым?
Он говорит, уже набирая номер.
— Леонид, потом я, потом Падла, потом сам Пат. — Чингиз, похоже,
сдался полностью.