Искаженное время. Особенности восприятия времени - читать онлайн книгу. Автор: Клодия Хэммонд cтр.№ 23

Подобный способ представления наталкивает на мысль: сам человек находится в центре времени. Но не все так просто. Некоторые утверждают, что рассматривают свой образ времени в пространстве так же, как спутниковые фотографии в Интернете: «приближаются» ради подробностей конкретного дня и «отодвигаются», чтобы охватить взглядом сразу несколько столетий. С течением времени местоположение человека на его умозрительной карте также меняется.

Некоторые образы совсем уж диковинны: год как овал с усиками. Каково, а? Или год в границах географической карты Зимбабве. Причем, не забывайте – мы говорим о времени именно в пространстве. И эти картинки вовсе не обязательно плоские, как на листе бумаги, – такое встречается редко. Они не имеют ничего общего с настенным календарем. Не напоминают рисунки в блокноте или слайды компьютерной презентации. Они гораздо сложнее. Этим образам свойственна трехмерность, они располагаются не только перед человеком, но и вокруг него. Например, иногда время представляется человеку своеобразной перевязью – вроде той, что одевают на победительницу конкурса красоты; с этим феноменом столкнулся Джейми Уорд, проводивший исследования в данной области.

Когда же речь заходит о том, как разные люди видят дни недели, выясняется, что образы отличаются еще бо'льшим разнообразием. Лишь немногие представляют приплюснутые овалы, остальные видят подковы, полукружья или даже кривую, которая, подобно ленте Мебиуса, соединяет воскресенье с понедельником. Видят решетку, клавиши пианино, ступеньки. Некоторые описывают костяшки домино, выстроенные одна за другой, – в качестве не только дней недели, но и десятилетий. Объединяет все образы то, что выходные дни обязательно выделяются – они либо приподняты на манер ступенек, разбивая дорожку, либо, как в случае с Клиффордом Поупом в начале главы, стоят на ребре.

Вот как видит дни недели Роджер Роуленд. Его недели тянутся в будущее, а выходные дни представляются прямоугольниками большего размера.

Как ни странно, мало кто представляет недели в виде разворота ежедневника или календаря; впрочем, некоторые образы напоминают расположение дней недели, которое можно встретить где-нибудь в книге или в кабинете начальной школы. И это важно. Судя по всему, данные способы визуализации времени в пространстве – умения для нас довольно важного и полезного – сформировались еще в детстве. Мне запомнилась книжка со стихотворениями, в которой среди прочих был стишок про месяцы: строчки располагались на странице вдоль овала, с соответствующими иллюстрациями к каждому месяцу: ягнята в мае скакали с левой стороны овала, белки в октябре зарывали орехи с правой. С годами эти иллюстрации практически стерлись из памяти, однако такое расположение месяцев я запомнила на всю жизнь. Стишок из детства, который я и помню-то смутно, вполне мог повлиять на мой способ визуализации года в пространстве, которым я пользуюсь до сих пору.

Один из участников моего исследования рассказал, что видит день следующим образом: утро у него занимает гораздо меньшее пространство, чем время с полудня до вечера. Данная умозрительная картинка не отражает разбивку дня ни одного ежедневника или расписания. Она сформировалась скорее под влиянием личного опыта человека – коротких утренних часов на детской площадке, где он с удовольствием играл, и утомительно долгого полудня, когда любые игры запрещали, устраивая «тихий час». Только в шесть лет мальчик с удивлением узнал, что время от полудня и до вечера ничуть не длиннее утреннего. В данном случае на пространственную визуализацию повлиял личный опыт, а не сторонняя картинка. И опять же, визуализация сформировалась в детские годы.

Наступление второго тысячелетия обернулось для моей пространственной визуализации времени сплошным хаосом. У меня возникла своя проблема 2000 года. И, похоже, не у меня одной.

Давайте перенесемся в 1999 год. Я сижу за столом и представляю время. В моем случае десятилетия XX века идут сверху вниз вдоль вертикальной линии до 1900 года, где поворачивают под прямым углом вправо, а уже горизонтальная линия обозначает не десятилетия, а столетия. Итак, после поворота у 1900 года я увидела столетия, которые выстроились в аккуратный ряд, как книги на полке, а десятилетия оказались скрыты, как будто они – невидимые под обложками главы.

Как я уже говорила, психологи в своих исследованиях пришли к выводу: способ визуализации времени в пространстве формируется в детстве и больше не меняется. Вот почему люди вроде меня, которые «видят» время в пространстве, сопровождают десятилетия и столетия картинками из далекого детства. Так что для меня, сидящей в 1999 году за столом, десятилетиям XX века сопутствовали воспоминания из моей собственной жизни: на 1970-е пришлось мое детство, на 1980-е – подростковый возраст. Если опираться на образы телевидения и кинематографа того времени, то 1940-е годы – Вторая мировая война, 1930-е годы – Великая депрессия. Если двигаться назад, к более ранним векам, всплывают различные книжные иллюстрации, сцены из кинофильмов: XIX век – дети, чистящие каминные трубы, XVIII – платья эпохи Джейн Остин, XVI – Генрих VIII, изображенный на портрете в горделивой позе, уперев руку в бок.

В известном смысле такой способ представления довольно очевиден – даже у тех из вас, кто не верит в способность других «видеть» время в пространстве, при упоминании определенного исторического периода в голове возникают те или иные образы. Верно также и то, что, скажем, для 2070-х никаких образов у вас нет. Однако моя личная проблема 2000 года, возникшая в 1999 году, образовалась вовсе не из-за отсутствия у меня картинок для нового столетия. Все дело в том, что стройно организованная система временны'х координат на 2000-м году развалилась. Когда речь заходила, скажем, о 2003-м или 2009-м годе, то есть, всего-то на три года или почти декаду вперед, в моих представлениях места им не находилось – они маячили где-то там, в туманной дымке. Проще говоря, я не могла визуализировать их в пространстве.

Проблема возникла именно на 2000-м году. И вопрос не в том, что представить будущее в принципе трудно. В 1970-е я могла увидеть 1990-е – это десятилетие четко отображалось перед моим мысленным взором, у него было свое место на линии XX века, хотя при этом я, понятное дело, не могла снабдить его соответствующей картинкой из жизни – своей или чьей-либо еще. Когда же прямая времени решительно повернула в сторону третьего тысячелетия, у меня возникли серьезные затруднения.

Само собой, я попала под влияние распространенного в странах григорианского календаря убеждения в значимости 2000 года. Помню, еще ребенком я слышала разговоры о грядущем 2000 годе как о важном, поворотном моменте. Потом возникла пространственная визуализация чисел, которая и повлияла на пространственную визуализацию времени. Если говорить о числах, то переход с 1999-го к 2000-му – штука существенная. Но этим объяснение не исчерпывается. Важную роль сыграла и моя дата рождения. Я родилась в 1970-х, и в моей картине пространственного видения времени последующие два десятилетия отобразились довольно упорядоченно. Если я оглянусь назад, то увижу, что после 1900 года идут более крупные блоки, которые организованы иным способом – они как будто стоят на книжной полке. Однако если я посмотрю вперед, то дальше 2000 года ничего не увижу. Го д 2000, как и год 1900, служил переломным моментом, однако за одним исключением – «нулевые», 2010-е и, я надеюсь, еще несколько десятилетий будут десятилетиями моей жизни. И хотя не годится видеть весь отрезок времени после 2000 года как один блок, в моей уже сформировавшейся картине нет места для отдельных лет или десятилетий после 2000 года. Настанет момент, и в моих представлениях время после 2000 года упорядочится – так оно, собственно, и случилось, – однако пока 2000-е не наступили, я не видела, как именно это произойдет.