Как я была принцессой - читать онлайн книгу. Автор: Жаклин Паскарль cтр.№ 59

Ей удалось собрать замечательную команду юристов для представления дела в апелляционном суде. Мои интересы защищали Сью Стефенсон, королевский адвокат Э. У. (Билл) Джиллард – очень высокий, худой, щеголеватый джентльмен с темными умными глазами, и адвокат Джон Кантуэлл, спокойный и сосредоточенный, как шахматист. Эти люди работали днем и ночью, для того чтобы за десять дней подготовить апелляционную жалобу и потом отправиться в Аделаиду, где 13 марта им предстояло выступить перед коллегией (то есть тремя судьями одновременно) Семейного суда. Сама я, конечно, не могла отправиться туда с детьми, да в этом и не было никакой необходимости: апелляционный суд не опрашивает свидетелей; он рассматривает только письменные показания и заявления и выслушивает королевских адвокатов, представляющих обе стороны.

Я до сих пор считаю, что такой рекордный срок рассмотрения апелляции объяснялся давлением со стороны правительства, не желавшего доводить дело до международного скандала. В то время двое австралийцев, Барлоу и Чэмберс, сидели в тюрьме в Малайзии; им обоим грозил сметный приговор за контрабанду наркотиков, и отношения между двумя странами были довольно напряженными. Обычно между подачей апелляции и рассмотрением дела судейской коллегией проходит от шести месяцев до года, и слушания, как правило, происходят там же, где состоялся суд первой инстанции, то есть в нашем случае – в Мельбурне.

А пока мне оставалось только сидеть у телефона в доме Роба и Сью, нетерпеливо ждать звонков от Лилиан и пытаться представить себе, что же сейчас происходит в далекой Аделаиде. Я очень старалась вести себя так, будто не происходит ничего особенного, кормила и купала детей, читала вслух Аддину, Шахире, Бену и Николсу, но все-таки вздрагивала при каждом телефонном звонке и почти не спала ночью. Наше дело рассматривалось судом 13 и 14 марта, и за эти два дня моим адвокатам удалось установить несколько новых прецедентов для апелляционного суда, в частности – право предоставления добавочных доказательств и свидетельств, полученных по факсу. В итоге судейская коллегия пришла к решению, что двух дней явно недостаточно, для того чтобы обе стороны могли изложить свои доводы, и назначила дополнительное слушание – оно должно было состояться в Мельбурне 3 и 4 апреля 1986 года. Я не знала, радоваться ли мне этой отсрочке или сожалеть о том, что период неопределенности затягивается, и все-таки дорожила каждым лишним днем, проведенным с Аддином и Шахирой.

Когда наступил май, а апелляционный суд все еще не вынес решения, я поняла, что надо перестать волноваться и начинать жить. Для начала мы переехали в дом, принадлежащий дяде Эрику, отцу Питера. Шах уже научилась очень быстро ползать, а Аддин становился все более и более активным, и было ясно, что наша маленькая квартира скоро станет слишком тесной для двух быстро растущих детей. Дядя Эрик сдал мне дом, расположенный в зеленом и очень приличном пригороде, за символическую плату. Сам он жил рядом, в большом старом доме с садом и теннисным кортом, по которому Аддин с удовольствием ездил на своем трехколесном велосипеде. Правда, у нашего нового жилья имелся один серьезный недостаток: за все семьдесят лет существования дома в нем ни разу не делали ремонта, а последние пять лет он и вовсе стоял необитаемым. Но зато к нему примыкал чудесный фруктовый сад, сразу же полюбившийся Аддину и Шахире, поэтому я решила, что такие мелочи, как плесень на стенах, отсутствие плиты и пола в ванной, нас не остановят. Мы переехали, и в тот же день я приступила к ремонту.

Отступив на несколько шагов назад, я полюбовалась на свою работу и засмеялась, представив, что сказали бы дамы из королевской семьи Тренгану, если бы увидели меня сейчас. На мне был до невозможности грязный комбинезон, на голове платок, чтобы защитить волосы от пыли, на ногах резиновые сапоги, а на спине – Шахира в слинге. Еще более грязный, чем я, Аддин с огромным удовольствием выполнял обязанности подсобного рабочего и носился по всему дому, собирая в мешок обрывки старых обоев. Мы уже месяц как переехали, и на дворе стояла зима, а в доме наконец-то стали заметны некоторые результаты наших усилий. При помощи пара, скребка, а иногда и ногтей я содрала со стен все старые, выцветшие и покрытые пятнами сырости обои. Эта работа особенно нравилась Аддину: я, стоя на стремянке, подцепляла кусок обоев наверху, а потом передавала сыну, и тот с удовольствием отдирал его уже до самого пола.

Я уже промыла все стены специальным раствором, уничтожающим грибок, и теперь мне предстояло зашпаклевать трещины, выровнять поверхность, а потом выкрасить все в теплый абрикосовый цвет. К этому времени я успела настелить новую плитку на пол в ванной и по мере сил подреставрировать кафель на стенах, а с помощью Питера установила подержанную, но вполне приличную раковину. Больше нам с детьми не приходилось бегать в соседний дом к дяде Эрику, для того чтобы принять душ или ванну. Плита, тоже купленная с рук, уже стояла на кухне и отлично работала, а в прошедшие выходные Питер помог мне зацементировать пол в прачечной, и теперь он уже почти затвердел, хоть и получился немного кривым. С помощью еще одних друзей я пару дней назад отодрала старое ковровое покрытие в некоторых комнатах и теперь собиралась пригласить циклевщика, а потом самостоятельно покрыть пол лаком: на новые ковры у меня просто не хватило бы денег. Две детские были уже совершенно готовы и обставлены, а все остальные комнаты медленно, но верно тоже приобретали жилой вид.

Я сняла со спины Шахиру, поднесла ее к груди и вспомнила, как Бахрин называл меня глупой, безрукой и уверял, что я и месяца не сумею выжить одна с двумя детьми. Жаль, что он не видит, как многому я научилась за это время и как ловко справляюсь с пилой, молотком и электродрелью. Я молилась только о том, чтобы никто не помешал нам жить в этом доме, созданном нашими руками. Я посмотрела в окно: в саду Аддин с разбегу прыгал в большую кучу золотых и красных осенних листьев, пригоршнями подкидывал их в воздух, и его личико светилось от счастья.

Вплоть до этого дня я в точности выполняла все постановления властей: сразу же после переезда сообщила им свой новый адрес, регулярно отмечалась в суде и не делала никаких попыток скрыться вместе с детьми. Но по мере того, как один спокойный и счастливый день сменялся другим, а апелляционный суд вот уже восемь месяцев продолжал хранить молчание, я все чаще задумывалась о том, что же стану делать, если постановление будет вынесено не в мою пользу.

Мысленно я перебирала все доступные мне варианты: я могу подчиниться решению суда; могу, если мне прикажут, вернуться в Малайзию, снова подать апелляцию, на этот раз в Верховный суд; а еще могу просто исчезнуть вместе с детьми. Последнее решение вроде бы казалось самым простым и соблазнительным, но я понимала, как тяжелы будут его последствия для детей: нам придется бросить наш чудесный дом, переезжать с места на место, забыть свои настоящие имена; Аддина надо будет забрать из детского сада, в котором ему так нравится, и от всей нашей с таким трудом построенной нормальной и безопасной жизни не останется камня на камне. Нет, такой вариант меня не устраивал.

Вместо этого, решила я, надо будет использовать все до одного легальные способы и тщательно записывать каждый свой шаг и причины, заставившие меня принять то или иное решение, для того чтобы, когда дети станут старше, я смогла ответить на все их вопросы.