Как я была принцессой - читать онлайн книгу. Автор: Жаклин Паскарль cтр.№ 22

Когда мы подходили к крыльцу, Бахрин на секунду замедлил шаг и показал на четвертое слева окно на втором этаже. «В этой комнате я родился», – гордо сообщил он. Мне очень хотелось поподробнее расспросить об этом факте его биографии, но такой возможности не представилось. Мелко семеня и ужасно нервничая, я уже входила вслед за Бахрином и его матерью в главный дворцовый вестибюль.

Большой холл украшали портреты почивших султанов, огромная хрустальная люстра и современные копии старинных итальянских кресел, расставленных по периметру. Головы всех толпившихся в вестибюле гостей немедленно повернулись в нашу сторону, и пока по широкой лестнице мы поднимались наверх, я слышала сопровождающий нас приглушенный шепот. Огромные двери, ведущие в тронный зал, были сделаны из прекрасного кайу-шенгай – драгоценного местного дерева красновато-коричневого оттенка, и сплошь покрыты изумительной резьбой, изображающей государственный герб Тренгану в окружении цветов и листьев.

Сам тронный зал способен был вместить как минимум полторы тысячи человек. Канареечно-желтый пушистый ковер на полу и стены, скрытые решетчатыми панелями с позолоченной резьбой, буквально ослепляли. С потолка, сплошь покрытого гипсовым цветочным орнаментом, десяток хрустальных люстр бросали разноцветные отблески на лица собравшихся. Посреди зала ровными рядами стояли несколько сотен стульев, обитых светло-оливковой кожей. Стулья с самыми высокими спинками предназначались для членов семьи и иностранных послов, облачившихся для церемонии либо в мундиры, либо в национальную одежду, либо в традиционные утренние костюмы с жилетами и высокими воротничками. Женщины, тоже в национальных костюмах или в вечерних туалетах, буквально утопали в драгоценностях, что показалось мне довольно странным для восьми часов утра.

Рассадка гостей была тщательным образом продумана. На каждом стуле лежала карточка с королевским гербом и аккуратно вписанным именем. Моя гласила: «Леди Ясмин Тенку Бахрин». Не только вся моя жизнь, но и имя стало другим за одни прошедшие сутки. Для тех, кто собрался сегодня во дворце, никакой Жаклин не существовало.

Напротив стульев на возвышении, на которое вели семь символических ступеней, под вышитым золотом желтым балдахином из сотканной вручную шелковой ткани сонкет стояли два трона с высокими спинками, обитые ярко-желтым бархатом. Справа был устроен еще один помост, пониже, на котором должны были расположиться дяди и братья султана. Третье возвышение в дальнем конце зала предназначалось для нобата – королевского оркестра.

Звук длинных труб и барабанная дробь оповестили всех о появлении в тронном зале Султана Махмуда и его супруги, Тенку Ампуан. Все собравшиеся поднялись на ноги, и в зал вошла королевская чета в сопровождении слуг и помощников. Только когда султан с супругой сели, мы опять опустились на стулья. После зачтения манифеста принц Мизан был официально представлен гостям и вслед за тем объявлен наследником престола.

Мизан, казалось, немного волновался, но держался очень прямо. Для церемонии он надел традиционный баджу-мелаю, а на голове у него был желтый танджок – украшенный драгоценными камнями тюрбан. Завершали королевский наряд церемониальный крис, то есть кинжал, который носят на поясе за сампином, желтые носки и лакированные черные туфли. На остальных мужчинах королевской семьи были похожие костюмы разных цветов; многие надели орденские ленты через плечо и медали, говорящие об их чинах и титулах.

Коронация Тенку Ампуан Барии и Султана Махмуда должна была состояться только в конце этой недели как заключительный аккорд семидневных торжеств, поэтому они еще не могли дополнить свои парадные костюмы из желтого сонкета коронами, изготовленными для этого случая в Лондоне личными ювелирами королевы Елизаветы. Тем не менее тиара Тенку Ампуан из белых бриллиантов поражала воображение, как и ожерелье, и прочие драгоценности.

Вся процедура заняла больше трех часов; за это время принц не произнес ничего похожего на присягу или клятву верности султану и вообще ни разу не обратился прямо к нему; отец ни разу не посмотрел на сына и не кивнул ему; только в самом конце Мизан, опустившись на колени, поцеловал правителю руку в знак покорности. Из всех сидящих на возвышениях только Тенку Ампуан позволила себе приветливо улыбнуться нам в тот момент, когда по окончании церемонии мы покидали зал, сопровождаемые слугами и ревом труб.

Только опять оказавшись в вестибюле, я немного расслабилась и с облегчением вздохнула. Кажется, мое первое появление в свете сошло вполне благополучно. Среди толпящихся в вестибюле людей я заметила тетю Розиту и Тенку Ибрагима и осторожно помахала им рукой. Какая-то пожилая пара в парадном одеянии приближалась к нам. Следуя примеру свекрови и Бахрина, я поклонилась и поцеловала им руки, а потом с вежливой улыбкой слушала разговор, в котором не понимала ни слова.

Кто-то потянул меня за рукав, я обернулась и увидела улыбающуюся незнакомую женщину. Решив, что теперь-то я знаю, что делать, я присела в реверансе и поцеловала ее руку. Только когда женщина смущенно захихикала, а все окружающие недоуменно уставились на нас, я поняла, что совершила ошибку. Бахрин, видевший, что произошло, дернул меня за руку и прошипел прямо в ухо:

– Что ты делаешь?! Она даже не из королевской семьи. Это просто жена датука, придворного!

– Откуда мне знать? – сильно покраснев, прошептала я в ответ. – Я думала, это какая-то тетушка.

– Никогда больше так не делай, – потребовал Бахрин. – Ты ставишь меня в идиотское положение.

Расстроенная и смущенная, я постаралась слиться с обоями и стояла так, пока к крыльцу не подъехал наш автомобиль. В душе я клялась себе никогда больше не допускать подобных промахов. Я научусь вести себя так, чтобы Бахрин мог гордиться мною. Вот только сегодняшней короткой лекции оказалось явно недостаточно для того, чтобы я уверенно чувствовала себя в высшем свете.

Преображение Жаклин началось. Ее место постепенно занимала леди Ясмин Тенку Бахрин.

Коронационные торжества продолжались, и следующие пять дней слились для меня в одно суетливое и пестрое целое. Церемонии, фейерверки, банкеты и религиозные ритуалы сменяли друг друга, оставляя нам с Бахрином совсем мало времени для личной жизни. Все эти дни мы общались друг с другом церемонно вежливо и отстраненно, скорее как коллеги, чем как молодожены. Ночью мы лежали в кровати уже без сил, и никто не выказывал желания пересечь разделяющее нас пространство белой прохладной простыни.

Пять дней неуверенности, страха, попыток разобраться в хитросплетениях незнакомого этикета и протокола довели меня до того, что единственной оставшейся у меня потребностью было желание угодить моей новой семье.

Уже на второй день торжеств остро встала проблема моего гардероба, вернее, его скудости. Бахрин и его тетки с ужасом обнаружили, что для торжественных случаев у меня имеется всего один баджу-курунг. Три портнихи были срочно призваны, чтобы в течение двадцати четырех часов изготовить наряды, которых должно было бы хватить на всю коронационную неделю. К счастью, в семье Бахрина у всех женщин имелись обширные запасы текстиля, и именно из них черпались шелк, шифон и крепдешин для моего нового гардероба. Когда мать и тетки Бахрина закутывали меня в эти ткани и обсуждали с портнихами фасон и цвет каждого наряда, я ощущала себя чем-то вроде Барби-переростка.