Проклятие феи - читать онлайн книгу. Автор: Робин Маккинли cтр.№ 69

– По большей части его сшила Хрослинга, – пояснила Катриона. – Выражение на ее лице Рози не сумела истолковать, а спросить при Кларалиндах не могла. – Похоже, она считает, что в огромном долгу перед нашей семьей. Но у меня действительно не было времени заниматься этим самой, а в текущих обстоятельствах скреплять его волшебством показалось мне не самой лучшей мыслью.

Бардер хотел двинуться в путь, как только отведет детей в трактир, где они переночуют наверху, вместе с парой ребятишек Флоры, а Кернгорм за ними присмотрит. Флора с мужем тоже собирались на бал.

– Найдется несколько человек, которые предпочтут спокойно выпить в трактире, – заявила Кернгорм, – а не глазеть на принцессу и не участвовать в этой суматохе. Должен же кто-нибудь предоставить им такую возможность.

Болу, обычному их бармену, она предоставила выходной – в своей спокойной, последовательной манере он предвкушал суматоху вокруг принцессы, пусть даже та была всего лишь Пеони, которую он знал с младенчества. От Десси уже несколько недель не было никакого толку, поскольку она мечтала о большом празднике и не могла разговаривать ни о чем другом. (Джем и Гилли смекнули, что они что-то пропускают, но не особенно из-за этого расстраивались, после того как Бардер объяснил, что им пришлось бы нарядно одеться и несколько часов оставаться чистыми и опрятными.) О Нарле Катриона не упомянула вовсе, и это показалось Рози достаточным ответом на вопрос, который ей не хотелось задавать.

Одна из Кларалинд расчесывала Рози волосы, тихонько вздыхая от раздражения.

– Послушайте, – не выдержала Рози, – они короткие, с ними ничегошеньки нельзя сделать, так почему бы вам не оставить все как есть и не присоединиться к остальным?

Она взъерошила себе волосы (вытащив оттуда украшенную самоцветами заколку, которую Кларалинда, приложив всю свою изобретательность, все же сумела закрепить, и гневно на нее уставившись) и подошла к окну, чтобы еще раз напоследок взглянуть на пейзаж, прежде чем его скроет сумрак ночи ее двадцать первого дня рождения. Паук медленно выполз в середину паутины, как будто с невероятным трудом по одной переставляя ноги: было похоже, что он крайне устал. Но, добравшись до места, он любезно помахал ногой в подобии приветствия. Своей усталостью он походил на одного из заговорщиков. Если бы у пауков были лица, у этого оно оказалось бы изможденным, с запавшими глазами.

Рози отметила, что среди множества грандиозных неурядиц этого дня рождения была одна мелкая: он случился на день раньше, чем все прочие ее дни рождения, которые они отмечали в прошлые годы.

«Это день рождения принцессы, – подумала она, – а не мой. Мой день рождения завтра».

Ее пальцы нашарили карман, спрятанный в юбке бального платья, и коснулись носа горгульи.

«Принцесса», – прошептал подоконник.

«Рози», – подхватила толща стен.

Некое огромное расплывчатое понимание как будто спустилось вниз, словно облако с горы, или, наоборот, поднялось вверх, как туман с болота. Какое-то невероятное усилие постижения попыталось собраться в узнаваемую форму. Оно не могло в полной мере подобрать слова, но Рози знала, что оно ищет: «Скоро. Немедленно. Сегодня. Сейчас».

Она вдруг опустилась на колени и откинула крышку деревянной ступеньки, помогающей взобраться на каменную скамейку и позволяющей поставить на нее ноги, пока сидишь. Внутри лежали веретена-волчки, которые она вырезала за последние недели, и сверху именно то, которое ей понадобилось: с принцессой – с ней и Пеони, слитыми в одно лицо, тихонько улыбающееся самому себе по какому-то тайному поводу. На мгновение она задержала его в горсти, а затем дождалась паузы в суматохе вокруг Пеони.

– Положи к себе в карман, – посоветовала она. – Тебе же оставили карман, правда? Возможно, это глупо с моей стороны, но Кэт как раз отдала мне наш старый волчок, ты помнишь, с горгульей, и мне кажется, что он принесет мне удачу. Я подумала, что тебе тоже такой нужен. Прости, но есть только новый.

– Я всегда хотела, чтобы ты сделала мне веретено-волчок, Рози, – заверила ее Пеони. – Я даже воображала, что тогда, возможно, и впрямь научусь прясть, но так глупо казалось просить, а после того, как я… попыталась научить тебя вышиванию, я не решалась. – Она робко улыбнулась и добавила: – Я… Боюсь, сегодня у меня не будет времени, чтобы начать упражняться…

В дверь снова постучали, и вошла Тетушка, ослепительная в багряно-золотом наряде, оттеняющем ее седые волосы, и с золотой цепью на шее, которую подарила королева. Вторую такую же она принесла для Катрионы. Они вчетвером остановились, глядя друг на друга: принцесса, ее лучшая подруга со времен детства, и тетя с двоюродной сестрой подруги, которые были важными феями, несмотря на место их жительства, и сегодня даже выглядели таковыми. Кларалинды умолкли. Тетушка снова открыла дверь и присела в реверансе, и Пеони, ярко покрасневшая из-за того, что Тетушка ей кланяется, вскинула подбородок и горделиво вышла за дверь. За ней последовали Рози, Катриона, Тетушка и, наконец, подавленные Кларалинды.

Стражники на лестнице вытянулись по стойке смирно, а у подножия лестницы, ведущей в башню принцессы, собрались прочие придворные и другие фрейлины, пестрые, словно бабочки, одновременно радостные и серьезные из-за того, что их избрали в свиту принцессы именно на этот вечер. Когда принцесса легко и изящно спустилась по лестнице, у нее нашлась улыбка, взмах руки или слово для каждого, кто глазел на нее из бокового коридора (включая старшего внука Прендергастов, которому уже следовало бы отправиться в постель, и его вспотевшую няньку). Шесть лакеев и двенадцать трубачей объявили о ее прибытии в большой зал, но принцесса притягивала к себе все взгляды уже тем, что она была собой, а также красивой, храброй и здравомыслящей, и народ успел ее полюбить. Многие простые подданные на балу в тот вечер втайне пообещали себе защищать ее ценой собственной жизни, если до этого дойдет, хотя ее больше не от чего было защищать. Все уже закончилось, все уже осталось в прошлом.

Большой зал, использовавшийся в последние три месяца больше, чем в течение нескольких веков, с каждым днем становился все роскошнее, поскольку все новые гости прибывали с дарами для принцессы, которые леди Прендергаст щепетильно выставляла на всеобщее обозрение. Пеони отказалась надевать что-либо из драгоценностей. Безуспешно попытавшись ее переубедить, леди Прен решила, что множество солдат, присланных в Вудволд, чтобы составить подобающую принцессе свиту, могут заняться полезным делом (в отличие от набивания брюха и заигрываний с самыми молодыми и симпатичными из горничных, что, похоже, было основным их занятием) и посторожить ожерелья, серьги, броши и браслеты, которые она развесила на стенах. И тем не менее украшение зала к балу принцессы стало откровением. Зал выглядел едва ли не тесным из-за множества людей и предметов, которые в нем теперь находились, но одновременно казался более просторным, чем когда-либо. Когда Рози вошла туда, держась за плечом Пеони, дальнюю стену (над которой сидел пленный меррел) было почти не разглядеть, как будто она находилась в другой стране. Если Вудволд и дрожал под подошвами, виной тому были исключительно шаги множества ног, а если его стены и шептали «Рози», никто этого не слышал.