Дуэль. Всемирная история - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Хоптон cтр.№ 12

Наверное, самым известным поводом для дуэлей следует считать честь женщины. Выпад в отношении чести дамы, находящейся под покровительством мужчины, был равносилен нанесению оскорбления ему самому. Разумеется, изнасилование или соблазнение жены, сестры или дочери являлось чем-то таким, спустить что не представлялось решительно никакой возможности. Одной из наиболее печально знаменитых английских дуэлей времен Реставрации [14] стал бой между эрлом Шрусбери и герцогом Бакингемом и их секундантами в 1668 г. Сэмьюэл Пепис не имел сомнений в отношении повода для поединка и высказался без обиняков:

…господину лорду Шрусбери насквозь пронзили грудь справа под плечом, а сэру Дж. Талботу рассекло руку, Дженкинс погиб, а остальные получили ранения большие или меньшие. Вот уж в мире скажут, какие достойные советники у короля, коль скоро герцогу Бакингему, наибольшему между ними, не хватает трезвости остановиться и не драться из-за шлюхи {51}.

В «Анне Карениной» муж Анны, Алексей Александрович Каренин, которому жена призналась в своем романе с Вронским, подумывал о дуэли с ее любовником. Однако он все же решился не вызывать Вронского, просто из страха (хотя Толстой объясняет шаги Каренина более достойными соображениями). Вместе с тем большинство мужчин в России в середине девятнадцатого века, как и в других местах и в другие времена, в этом случае неминуемо выбрали бы дуэль, не желая оказаться опозоренными. Риск гибели в любом случае считался предпочтительнее жизни с позором.

Мысль эта красной строкой выписана в трагической истории сэра Ричарда Аткинса, одного из двух парламентариев от Бакингемшира. Аткинс умер в ноябре 1696 г. от ран, полученных на дуэли, на которую вышел, как он сам указал в завещании, «ради защиты чести семейной», подвергнувшейся угрозе из-за «несчастья от запятнанной позором жены». В последней воле Аткинса невозможно пропустить сетования по поводу необходимости подвергать опасности жизнь на дуэли только лишь вследствие неверности жены.

Поскольку то недостойное и распутное поведение жены моей Элизабет… вводит меня во многие ссоры и споры, кои явственно приведут меня в итоге к концу при защите чести моей и репутации (каковыми дорожу сильнее, чем [sic] жизнью), считаю должным… оставить следующее волеизъявление… {52}

Судьба Аткинса служит напоминанием о том, что необходимость отстаивать честь семьи, хотя бы и не по собственной вине, могла повлечь за собой печальные последствия. Было бы во многих смыслах куда правильнее для Аткинса вызвать на дуэль собственную жену — он не имел сомнений насчет источника несчастья, — но, конечно же, кодекс чести не позволил бы ничего подобного, каким бы скандальным поведением она ни отличалась.

Обязанность защищать честь и репутацию женщин распространялась порой даже на то, чтобы решать и их споры. Жак Ришпен, поэт и супруг знаменитой парижской актрисы Коры Лапарсери, дрался на дуэли в марте 1914 г. с драматургом Пьером Фрондэ. Лапарсери выбрали на главную роль в последней пьесе Фрондэ «Афродита», ставившейся на парижской сцене. В ходе репетиций прима и драматург разошлись во взглядах на творческий процесс. Стороны договорились решить дело на дуэльной площадке. Ришпен взялся отстаивать правоту жены на дуэли, вследствие которой Фрондэ получил легкую рану в предплечье {53}.

Аналогичным образом в сентябре 1890 г. публикация Севрин (псевдоним одной из первых французских феминисток и журналистки) в «Жиль Блас» возмутила буланжиста Габриэля Террая. Не имея права в соответствии с кодексом чести на вызов отважной Севрин, Террай потребовал сатисфакции от редактора, Жоржа де Лабрюйера. В разыгравшейся затем дуэли де Лабрюйер получил серьезную рану. Его рыцарский поступок, однако, не удостоился полного и безоговорочного признания в обществе: после боя товарки Севрин по убеждениям — феминистки — поставили ей на вид тот факт, что она допустила недостойное вмешательство в свои дела защитника-мужчины {54}.

Капризные кокетки или просто молодые и слишком наивные девицы могли — порой невольно — стать причиной больших несчастий. Элизабет Уинн было около 15, когда на балу в Регенсбурге в феврале 1795 г. она стала свидетельницей вот такого происшествия.

Графу де Лерхенфельду… пришло в голову стать слугой Мэри Блэр, как он поступал в отношении всех прочих, кто обращал на него внимание. Он и в самом деле ходил за ней на танцульках и раз, и два, и три, а эта Мэри — довольно глупая особа, тогда как он-то вполне подходящий кавалер — выказывала ему особое внимание, так что он танцевал с ней почти весь вечер. Когда же мистер де ла Рош собирался пригласить ее, она предпочла графа Лерхенфельда, и два джентльмена жутко поссорились. Мистер де ла Рош оскорбился и принял все очень близко к сердцу, со своей стороны, так что стало ясно, что будет схватка. Завтра мы узнаем, чем завершатся все эти печальные истории [sic], которые уже закончились для Мэри Блэр очень скверной репутацией по всему городу, потому что вела она себя как настоящая дура {55}.

Во времена, когда банальная ссора из-за партнерши по танцам могла перерасти в дуэль с самыми серьезными последствиями, было важно, чтобы все осознавали, что и почем в этом мире.

Политика, азартные игры или ставки и амурные увлечения — вот три кита, на которых покоилось благополучие дуэли как явления. Поистине взрывоопасные области человеческой жизни, как нельзя более тесно связанные с честью и при этом весьма открытые для двурушничества и обмана, а ведь большинство вызовов на поединок отмечалось именно по причине нечестности. Градации степени тяжести нанесенного оскорбления находились в ведении дуэльных кодексов, которые существовали для того, чтобы регулировать процессы проведения поединков и проводить участников через дебри этикета в ходе таких встреч. Например, немецкие кодексы конца девятнадцатого столетия (которые, в общем-то, повторяли очень влиятельный французский кодекс 1838 г. авторства графа де Шатовиллара) квалифицировали три уровня нанесения оскорбления. Они выделяли просто легкое презрение в отношении субъекта, приписывание тому постыдных свойств и — самое серьезное — физический выпад против личности. В зависимости от степени оскорбления подразумевалось право выбора оружия той или иной стороной, условия поединка, дистанция и так далее {56}.

Естественно, дуэли процветали и в военных кругах, причем на протяжении всей своей истории. Нет ничего удивительного в том, что армия заботливо вынянчивала этикеты схваток чести. Как мы уже установили, именно французские солдаты привезли с собой дуэльный дух домой из Италии на заре шестнадцатого столетия. Точно так же всё те же французские солдаты принесли дуэли на немецкие территории в ходе Тридцатилетней войны столетие спустя. В свою очередь, и офицеры британской армии славились как завзятые дуэлянты, которые практиковались в этом кровавом искусстве по всему миру. Не случайно же, когда королевские уложения от 1844 г. фактически поставили под запрет дуэли именно в армии, это ускорило их закат в Британии как таковой. Офицеры кайзеровских вооруженных сил оставались самыми большими педантами в вопросах чести и дуэлей вплоть до 1914 г.