Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев - читать онлайн книгу. Автор: Филип Зимбардо cтр.№ 50

Как только дверь в первую камеру закрывается, начинает назревать новая проблема. Находчивый № 5704, который утром без смущения «стрельнул» сигарету у священника, пытается открыть дверь, чтобы показать, что он волен входить и выходить в любой момент. С совершенно бесстрастным видом охранник Арнетт берет веревку, обвязывает ее вокруг прутьев и тянет через простенок, обвязывая прутья на двери второй камеры. Он делает это так методично, как будто участвует в конкурсе скаутов на умение вязать узлы. Привязывая веревку к прутьям одной камеры, протягивая ее к другой камере, чтобы двери нельзя было открыть изнутри, он насвистывает мелодию вальса «Голубой Дунай». Арнетт умеет свистеть. На сцене появляется Джон Лендри — дубинкой он туго закручивает веревку. Охранники одобрительно улыбаются друг другу: они хорошо поработали. Теперь никто не может войти в первую и вторую камеры или выйти из них, пока охранники не выяснят, как починить испорченный замок, который, скорее всего, сломал № 5704.

«Никаких сигарет, № 5704, до тех пор, пока эта дверь будет заблокирована. Если выйдешь, окажешься в одиночке».

Рич-1037 угрожающе кричит из второй камеры: «У меня есть оружие!»

Арнетт отвечает: «У тебя нет оружия. Мы можем открыть эту камеру в любой момент».

Кто-то кричит: «У него есть игла!»

«Это нехорошо, что у него есть игла. Нам придется ее конфисковать и как следует его наказать».

Лендри сильно бьет дубинкой по дверям всех камер, напоминая, кто здесь главный. Вслед за ним Арнетт тоже бьет по прутьям на двери второй камеры, чуть не разбив руки одного заключенного, тот вовремя успевает их отдернуть. Затем, как во время мятежа утром второго дня, Джон Лендри начинает распылять во вторую камеру холодный углекислый газ из огнетушителя. Лендри и Маркус просовывают дубинки сквозь прутья, чтобы помешать обитателям камеры открыть дверь, но один заключенный из второй камеры выхватывает дубинку. Обитатели камеры начинают дразнить охранников. Назревает новый бунт — и теперь у заключенных есть оружие.

Арнетт сохраняет спокойствие. После некоторого обсуждения охранники решают вынуть замок из пустой комнаты и установить его в дверь первой камеры.

«В конечном счете, ребята, мы все равно добьемся своего, вопрос лишь в том, сколько времени это займет», — спокойно говорит он остальным охранникам.

В итоге охранники снова одерживают победу; они врываются в обе камеры и уводят главного заводилу № 5704 в одиночку. На сей раз они не хотят рисковать. Перед тем, как утащить его в карцер, они связывают ему руки и ноги веревкой, которую отвязывают от дверей камер.

Из-за этого инцидента все заключенные остаются без обеда. Это очень плохо для № 416, нашего новичка. На завтрак он только выпил кофе и съел печенье. Он проголодался и может только изумленно наблюдать за тем, как вокруг него разворачиваются все эти причудливые события. Было бы неплохо съесть что-нибудь горячее, думает он. Вместо обеда заключенных выстраивают в ряд у стены. Пола-5704 выпускают из карцера, но он все еще связан и беспомощно лежит на полу во дворе. Он служит живым предупреждением против дальнейших мыслей о мятежах.

Охранник Маркус приказывает всем подпрыгивать и петь при этом забавную детскую песенку.

«У вас, ребята, такие хорошие голоса, что мы будем петь „О, благодать“, — говорит Арнетт. — Мы споем всего один куплет, я не собираюсь испытывать терпение Господа».

Заключенные опускаются на пол, чтобы начать отжиматься, и № 416 в первый раз удостаивается внимания:

«Ты будешь петь. Запоминай слова, № 416. „О, благодать, спасен тобой я из пучины бед; был мертв и чудом стал живой, был слеп и вижу свет, Господь свободу мне открыл…“».

Лежа на полу, Пол-5704 подсказывает Арнетту правильные слова.

«Нет, мы будем петь так, как я сказал. Возможно, это не точные слова, но мы будем петь именно так. — Потом он зачем-то меняет последнюю строку: — „Господь, свободен я теперь…“»

Очевидно, Арнетт знает, что он хорошо свистит. Он начинает насвистывать мелодию Amazing Grace и делает это снова и снова, чисто и мелодично. Заключенные аплодируют ему, искренне оценив его талант, несмотря на его надменность и жестокость. Охранники Лендри и Маркус возвращаются к столу, заключенные продолжают петь — разумеется, фальшиво и вразнобой. Арнетт недоволен:

«Откуда взялись эти люди? Из гетто на Шестой авеню в Сан-Франциско, что ли? Давайте еще раз».

Нарушитель спокойствия, № 5704, предпринимает еще одну попытку исправить неточные слова, но Арнетт использует эту возможность, чтобы еще раз повторить, громко и ясно:

«Конечно, здесь есть неточности; но мы поем тюремную версию. Неважно, что в ней не те слова, потому что охранники всегда правы. № 416, ты встаешь, все остальные продолжают отжиматься. № 416, пока все отжимаются, ты поешь „О, благодать“, так, как я сказал».

Всего через несколько часов после появления в тюрьме № 416 оказывается в центре внимания Арнетта, который изолирует его от других заключенных и вынуждает выполнять бессмысленную задачу. Видеосъемка зафиксировала этот печальный момент: тощий заключенный срывающимся голосом поет песню о свободе духа. Его опущенные плечи и понурый взгляд ясно говорят, что он испытывает чрезвычайное неудобство, и ему становится только хуже, когда его поправляют и заставляют повторить песню, а другие продолжают отжиматься — вверх-вниз, вверх-вниз… Парадокс: заключенные по приказу поют песню свободы в подавляющей атмосфере, где она служит аккомпанементом для бессмысленных отжиманий. № 416 надеется, что его не ударят — ни Арнетт, ни другие охранники.

Непонятно, почему Арнетт его выделил. Возможно, просто для того, чтобы быстрее добиться от него послушания. А может быть, жалкий, тощий на вид № 416 раздражает его, всегда ревностного и деятельного.

«Теперь, когда вы распелись, № 416 поет детскую песенку, а все остальные ложатся на спину и поднимают ноги. Я хочу, чтобы № 416 пел очень громко, так громко, чтобы его услышал любимец заключенного № 5704 Ричард Никсон, где бы его ни носило. Ноги вверх. Вверх! Вверх! Все поем еще несколько раз, особенно подчеркивая последнюю строчку: „Жизнь — всего лишь сон“».

Заключенный Хабби-7258, все еще пытаясь иронизировать, спрашивает, можно ли спеть «Тюремная жизнь — всего лишь сон». Заключенные буквально выкрикивают эти слова, тяжело дыша. Ситуация становится еще более странной.

Возвращение телеоператора

Днем нас посещает телеоператор с местного телеканала Сан-Франциско KRON. Его прислали, чтобы сделать краткое продолжение воскресного репортажа, вызвавшего интерес на телеканале. Я разрешил ему снимать только из окошка Для наблюдений и разговаривать о ходе эксперимента только с начальником тюрьмы и со мной. Мне не нужны внешние вмешательства, влияющие на взаимоотношения между заключенными и охранниками. Я так и не посмотрел, что он снял в этот день, потому что у нас было множество более срочных дел, требовавших внимания, а потом возникли новые проблемы [99] .