Ричард Длинные Руки - конунг - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 110

– Остановимся на полчаса? А то наши кони падут раньше, чем доберемся до стены. Я уж и не знаю, что это у вас под седлом, не вспотело и даже не запыхалось…

– У меня конь, – ответил я с достоинством. – А что у вас, не знаю… Где-то, говорят, даже на улитках ездят.

– А что, – спросил он, – у вас все кони такие?

– Почему все? – удивился я. – Есть и побыстрее. Это просто конь как конь.

Они двинулись к воротам, Зайчик и следом за ним Бобик с легкостью и большим запасом перепрыгнули высокий забор. Я набросил повод на крюк коновязи, рыцари торопливо въезжали в ворота, кони в самом деле в мыле, бока раздуваются тяжело.

Чтобы не запалились, их быстро повели по двору вдоль забора, а мы, чьи кони в руках конюхов, вошли в дом.

Торкилстон зычно заорал с порога:

– Трактирщик!

Из кухни грузно вышел высокий и поперек себя шире могучий мужик с лоснящейся мордой. От него пахнуло жаром кухни и натопленных печей, а половицы постанывали и прогибались под его тушей.

– Да, ваша милость?

– Мне вина, – проревел Торкилстон, – тебе веревку!

– Ах, ваша милость, – возразил трактирщик, ничуть не испугавшись, – никакая веревка меня не выдержит! Что изволите?

– Ладно, – рыкнул Торкилстон, – не мечом же тебя бить по толстой заднице… Тащи на стол вино и вообще все, что у тебя есть лучшее на кухне и в кладовке.

Трактирщик не сдвинулся с места, Торкилстон грозно нахмурился, однако я бросил на стол золотую монету.

– Поторопись, – велел я. – Не будем в обиде, если принесешь не ты, а ребята помоложе и пошустрее.

Рыцари с шумом вваливались в помещение, устало рассаживались, сразу хватали кубки и чаши с вином. Оруженосцам и слугам налили пива, наши столы быстро заставили жареным мясом, сыром и овощами.

Все насыщались быстро, даже торопливо, смотрят виновато, это же понятно, что любая задержка дает лишний шанс Вильярду и его отряду выскользнуть из наших лап.

Еще не допили вино, как Гриммельсдэн поднялся из-за стола.

– Заканчиваем! Выходим!.. Опоздавших не ждать!

И снова мчались на усталых конях, дорога пошла вниз все круче и круче, кони тяжело и очень неохотно спускались по склону, приседали на крупы, храпели и дико вращали глазами. Торкилстон, жалея своего буланого, соскочил и шел рядом, держа его за повод и успокаивая.

Внизу зеленая долина и, главное, ровная, как стол. Кони всхрапывали и, дрожа всем телом, съезжали на усталых ногах. Сэр Гриммельсдэн уговаривал своего коня еще чуть потерпеть, а там, видишь, дорогой, уже скоро отдых…

Стена вырастала, пока совсем не закрыла впереди небо. Чтобы увидеть его, приходилось задирать голову, но и к такой стене ехали еще несколько миль, она все укрупнялась деталями, пока наконец не приблизились к подножию.

Сэр Гриммельсдэн вскрикнул с досадой:

– Не успели! Вон видите?

У подножия каменной стены трое взмыленных коней потряхивают гривами, бока блестят, в нашу сторону посмотрели дикими глазами.

– Они успели, – горько заметил Торкилстон. – А вот мы…

– Что теперь? – спросил Ордоньес деловито и беспечно, я посмотрел на него с неодобрением, все хаханьки, видит только веселое приключение…

– Не знаю, – ответил сэр Гриммельсдэн. – Только два варианта. Либо вернуться, либо последовать дальше.

– А куда дальше?

Он указал на стену.

– Вверх.

Торкилстон зябко передернул плечами, голос его потерял все краски:

– Я уже знаю, что скажет наш вождь.

Я спрыгнул на землю, Бобик вертелся вокруг, махал хвостом и обещал передушить всех зверей на мили вокруг, только не отправляйте его обратно. Зайчик смотрел добрыми грустными глазами, понимает, у этой стены расстаемся снова.

Я обнял его за голову и поцеловал в бархатные ноздри.

– Это ненадолго, – сказал я горячо. – Правда, правда!.. Жди.

Бобик напрыгнул и повалил, этого зверя пришлось ласкать дольше, чесать за ушами и трепать по холке.

Сэр Гриммельсдэн передал коней оруженосцам, лицо виноватое, ему с отрядом велено возвращаться, сказал коротко:

– Пойдемте. Вон там лестница.

Шагах в полусотне от нас в стену вбиты толстые стальные клинья, наверняка длинные, если судить по расплющенным шляпкам, на них металлические кольца, система веревок, а еще несколько тонких канатов свисает до самой земли.

Торкилстон присвистнул, на земле корзина из прутьев, выглядит не очень надежной, а веревки так и вовсе. Посмотрел на Ордоньеса с вопросом в глазах.

– Ты как?

– Я наверх, – ответил тот уверенно. – А в корзине или хоть так полезу, но я не пропущу такого приключения! Видать, не знаешь сэра Ричарда, с ним обязательно во что-то интересное вляпаешься!

– Это я не знаю? – возразил Торкилстон. – Я с ним уже вляпывался! Едва шкуру унес…

Ордоньес спросил с оптимизмом:

– Правда, здорово?

Торкилстон вздохнул и полез в корзину.

– Что теперь, – спросил он. – Подергать за веревку?

– Ни в коем случае, – вскрикнул сэр Гриммельсдэн. – И без этого может оборваться!

– Вы хорошо успокаиваете, – нервно сказал Торкилстон. – Надежно так это. По-мужски.

Он присел, вцепился в края и плотно зажмурился. Ордоньес сказал одобрительно:

– А он не трус. Первый полез.

Сэр Гриммельсдэн кивнул и уточнил:

– Да, конечно. Но страшнее всего последнему.

Корзина ползла вверх медленно, иногда останавливалась, мне показалось, что Торкилстон что-то привязывает к кольям, мимо которых поднимается, но чаще я видел только дно, что уменьшается вместе с самой корзиной.

Наконец она доползла до края, так вроде углубление, исчезла на время, а затем появилась и заскользила вниз уже быстро.

– Теперь я, – сказал Ордоньес, улыбнулся и пояснил: – Наш благородный друг сэр Гриммельсдэн говорит, что подъема больше всего пугается последний.

– Не дождешься, – ответил я.

Его подняли так же благополучно, как и Торкилстона, но когда я влез в это ветхое сооружение и два каната начали со скрипом поднимать меня, я сразу вспомнил, что вешу намного больше Торкилстона и Ордоньеса, к тому же у меня в мешке доспехи, вот почему корзина уже начинает разваливаться… уже почти развалилась… вот трещит, а там расходится по швам…

Я обливался холодным потом снова и снова, а подъем казался бесконечным. Когда все нервы перегорели и наступило тупое равнодушие, сродни покорности судьбе, корзина доползла до самого верха, въехала в грубо прорубленную канаву.