Ложа чернокнижников - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Ирвин cтр.№ 60

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Ложа чернокнижников | Автор книги - Роберт Ирвин

Cтраница 60
читать онлайн книги бесплатно

Когда экзорсистский ритуал закончился, Бриджет взяла на себя роль руководителя созиданием. Мы расселись в Ритуальной Зале, а она стала нам объяснять, что такое созидание в технике шибболет и как мы должны вести себя. Предполагается, что в шибболете вы переживаете катарсис, отождествляя себя с человеком, которого вы ненавидите больше всего на свете, или подражая самым ненавистным действиям и чертам этого человека, так как ненависть, словно рак, выгрызает человека изнутри, если ее не выразить.

Бриджет первая вышла на середину Залы. Она отождествила себя с Джейн Мэнсфилд. Это было жутковато. Я видел Джейн Мэнсфилд в кино, и Бриджет на нее ни капельки не похожа. И все же каким-то странным образом Бриджет была не просто похожа на пышнотелую кинозвезду. Она была ею. Бриджет то уплывала из моего поля зрения, то появлялась снова. То мне казалось, что я вижу перед собой худую старуху с блестящими глазами. А то я видел секс-бомбу, выпячивающую свои огромные груди. Затем к «Джейн Мэнсфилд» присоединился Гренвилль. В качестве объекта пародии он избрал своего безгрешного, но глубоко ненавистного отца. Один за другим мы выходили на середину Залы.

Я не знал, кем буду, вплоть до той секунды, когда я встал и открыл рот.

— Я — Мод Боулскин, — сказал я.

За последнюю пару недель я провел с ней столько времени, что мне не составило большого труда влезть в ее шкуру. Я ужасно стеснялся, оказавшись среди такого количества незнакомых людей. Очутившись перед Джейн Мэнсфилд, я стал заикаться и понес какую-то чепуху. Сначала я настаивал, что видел все ее фильмы. Потом, под нажимом, признался, что не помню ни одного. Мне удалось вспомнить один-единственный фильм, правда, звездой в нем была не Джейн Мэнсфилд, а Ширли Итон. Я отвернулся и нырнул в сторону и стал нервно кружить по залу, ища, с кем бы заговорить, я подхватывал обрывки чужих разговоров, говорил приятные и вместе с тем бессмысленные и скучные вещи. Я понимал, что отчаянно хочу стать душой общества. Я рассказывал несмешные анекдоты, и, поскольку никто не смеялся, я сам заливался от дикого хохота. В «Мод» было что-то такое, что заставляло людей пятиться от нее.

Шиббалет напоминал вечеринку с коктейлями из ночного кошмара. Кроме «Мэнсфилд» единственной знаменитостью, которую я встретил, была «мать Тереза». Все остальные в Зале были просто славные люди — серьезные, скромные, доброжелательные, честные, аккуратные, отзывчивые, ответственные. Там были родители, братья, учителя, сослуживцы, и все — скучные и противные. Мне понравилась эта игра, и мне нравилось быть Мод, жаждущей произвести хорошее впечатление и отчаянно ищущей любви.

Я чувствовал себя замечательно, пока я не столкнулся с Элис. Сначала я не мог понять, какую роль она себе выбрала. Кто этот высокомерный проныра, любящий щегольнуть длинными учеными терминами и одновременно так старательно корчащий из себя хиппи? Меня словно молнией ударило, когда я понял, что Элис изображает меня. Не потому, что она изображала меня очень похоже. Ее пародия была почти неузнаваемой. Нет, я испытал шок от встречи с человеком, который ненавидит меня больше всего на свете. Ее ненависть озадачила и обидела меня.

Мне пришлось на время выйти из роли, чтобы спросить, в чем дело.

— В чем? Да в том, что я тебя ненавижу, вот и все, — ответила Элис. — Для этого не нужно причины. У меня просто мурашки по коже, когда я тебя вижу, — И Элис продолжила свою пародию: — Рациональность и причинно-следственные связи — это всего лишь модные идеи фикс девятнадцатого века. Пока ты не откажешься от идеи причинно-следственных связей и не станешь эмоционально лабильным, тебе не добиться успеха, дружище. Интеллект — вот настоящий афродизиак, и телки тащатся от моего ученого трепа…

Я уже собирался отойти, но меня удержала «Мод». Ведь если я хотел сохранить верность своей трактовке «Мод», то мне следовало вцепиться в «Питера» и ловить каждое его слово. Мне пришлось часто моргать и время от времени прерывать «Питера», прося его объяснить какое-нибудь трудное место в его рассуждениях. Так что я остался ради своего словесного бичевания. Игра Элис была настолько преувеличенной, что я и в самом деле выглядел довольно отвратительно, но таким она меня видела, и она вкладывала в свою роль всю душу. Так что мне пришлось всерьез задуматься над тем, как Мод, настоящая Мод, могла испытывать хоть какие-то чувства к настоящему Питеру.

Более отвратительных созиданий я не припомню. Когда все закончилось, я поднялся к себе, чтобы записать все это в дневник, и еще раз вкусил мерзость сегодняшнего вечера. Предполагалось, что шибболет очистит меня от ненависти к Мод, но не думаю, что все так просто, ведь если ты скажешь кому-нибудь, что ненавидишь его, это не значит, что ты перестаешь его ненавидеть только потому, что сказал ему об этом. Гитлер всю жизнь кричал, что ненавидит евреев, и ненавидел их до своей смерти. И вообще, что такое катарсис?

Уже поздно. Я подавлен и встревожен, но слишком устал, чтобы думать. Завтра — еще один отчаянно скучный день на игровой площадке, а в четверг у Мод — выходной, и я обещал сводить ее в зоопарк. Скоро придет Лора. Она обещала надеть сегодня высокие блестящие сапоги. После Мерзостного поцелуя еще и это?

Дата? Бог ее знает.

После отчета о встрече с Фелтоном для разбора моего дневника, когда нас прервала Бриджет, и отвратительного созидания в технике шибболет в моих записях — пропуск. Я пишу эти строки при свете фонарика в самой чаще леса, где — и сам не знаю. Салли танцует вокруг меня, умоляя закрыть эту книжицу и покончить с ней навсегда. Да, я думал, что когда брошу Ложу, то смогу положить конец всей этой писанине. Но теперь я понимаю, что неспособен распрощаться со своим двойником. Действительно — Полуночный Описатель Чудес — я способен писать всю ночь как одержимый. Рука, которая выводит строчки в дневнике, словно мутировавший беговой таракан, скользит по страницам все быстрее и быстрее. Кровь и чернила бушуют во мне. Я горю заживо и слабею от страстного желания заполнить лежащие передо мной чистые страницы. Нас с Салли закумарило от болтушки. Мефедрин распаляет наше безумие.

Но, думаю, лучше мне заполнить пропуск в записях. Возможно, сделав это, я смогу лучше понять, как, сидя в чаще темного леса (откуда не знаешь, как выбраться), я смог стать причиной событий, случившихся до этого, и как, если развернуть причинно-следственную цепь в обратную сторону, мое теперешнее положение привело к столкновению с Фелтоном и его женой два дня назад. Боже правый! Я в полном смятении.

Как я уже писал, во вторник, 20 июня, я засиделся над дневником до поздней ночи. И я все сидел над ним, стараясь привести мысли в порядок, стараясь решить, как вести себя дальше. Но так ничего и не решил. Когда в среду утром я спустился к завтраку, то заметил, что за столом царит странная атмосфера. Гривз стоял у входной двери, как часовой. Я заметил это краем глаза, но не обратил внимания. За едой я думал о вчерашнем вечере, об игре шибболет и о том, каково это взаправду быть Мод. Стремление Фелтона увидеть детишек на школьной площадке казалось жутким. И я пытался примириться с тем, что я узнал о Гренвилле и Салли. Но в голову снова и снова лезли гетры на белых ногах Гренвилля.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Примечанию