Употреблено - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Кроненберг cтр.№ 43

Натан вовсе не испытывал желания вникать в папины заморочки, однако догадывался, что причины у них самые глубокие и мучительные.

– Ого! Это уже напряжно, доктор, вам не кажется? Я ведь просто журналист.

– Крутые времена, сынок. Чуешь? Приходится напрягаться, напрягаться до предела. Я, еще когда во второй раз тебя увидел, понял: этот парнишка готов изменить свою жизнь, совершить прорыв. Вот это он и есть, прорыв. Куда только, не знаю.

– Захочет ли вообще Чейз иметь со мной дело? Дверь у меня перед носом она уже захлопнула.

– Просто больше не говори с ней на французском. И все будет нормально. Ты ее вроде как заинтересовал. После Парижа она вообще ни с кем не общалась.

– Вы слышали про книгу Le Schizo et les langues? [26] Написал ее на французском один американец, Луис Вольфсон, – шизофреник, который не мог выносить, когда говорили на английском, и сам не мог говорить, и полностью изолировал себя от этой языковой среды. Разговаривал на других языках, в основном на французском. В его случае заморочки были мамины.

– Ну вот, что я говорил? Судьба послала мне спеца, и это ты, мальчик мой.

“После этого диагноза мы перестали фотографироваться. Каждый кадр был лживым. Каждый был напоминанием о жизни уже закончившейся, фотографией смерти. По сравнению с невинными снимками первых лет совместной жизни, фотографии Селестины, которые я сделал… после всего… они честные, в них нет предательства, лжи, лукавства. Они жуткие, но правдивые”.

Диван опять сложили, и Наоми, теперь облаченная в трико и флисовую толстовку Roots с молнией, захватила его, соорудив баррикаду из всех своих электронных приспособлений; открытая крышка “Макбука” закрывала ее, как щит, на котором горел логотип “Эппл” – оберег для защиты от Аростеги, сидевшего по другую сторону низкого стола, провалившись в вельветовое коричневое кресло-мешок. С самого начала Наоми записывала Аростеги на диктофон, сохранявший звук без сжатия – в формате WAV, – файлы, конечно, получались тяжелые, зато прекрасно сохранялись все оттенки звучания; для расшифровки вполне подошли бы и MP3 с потерей качества, но ей хотелось иметь хрипловатый голос Аростеги в самом высоком разрешении, ведь Наоми рассчитывала как минимум на радиопередачу, если не на документальный фильм. Сейчас, правда, она прокрутила отрывок из исповеди профессора на “Макбуке” – колонки дребезжали, звук выходил плоским, но и этого хватило бы, чтобы упечь Аристида за решетку. Nagra стоял на столе рядом с Аростеги, голубые светодиодные индикаторы модуляции подрагивали в унисон далеким уличным шумам и будто ждали, когда профессор заговорит. Разумеется, он сидел не просто так, а пил чай и курил японскую сигарету, обдумывая ответ, с очаровательной задумчивостью прихлебывал из чашки, вдыхал и выдыхал дым. Наконец Аростеги взглянул на Наоми и улыбнулся нарочито робкой, обаятельной улыбкой.

– Пусть моя духовная мать простит меня. Я ее недооценил. Приравнял к массмедиа, которые из банальной, мещанской истории моей жизни с несчастной, смертельно больной Селестиной выжимают только легко перевариваемое сырье. В рубриках “Наша жизнь” онлайн-газет столько статей и блогов, изобилующих синтетическими эмоциями, прозаическими деталями и описаниями жутких симптомов всех существующих болезней и даже несуществующих. Мы с Селестиной понимали, что постичь суть этого феномена – интернета – необходимо, потому что интернет и потребление слились, превратились в одно целое, хотя в определенном смысле мы рассматривали Сеть как проклятие, нечто губительное для загадочной, замкнутой на самой себе и, да, неминуемо снобистской индивидуальной личностной среды, которую мы столько лет культивировали. Но в то же время мы осознавали: интернет нужен нам, чтобы понять современного человека в его основе, понять, что он представляет собой на самом деле, ведь мы потеряли с ним связь – общаясь со студентами, мы это ясно поняли, – и мы использовали интернет в том числе для того, чтобы исследовать, как другие, нормальные люди исполняют роли, подобные нашей.

Он глубоко затянулся, и были в этом движении невыразимые драматизм и ирония, или так истолковала его Наоми. Ее ввели в заблуждение, обманом склонили заняться сексом из сострадания, и Наоми чувствовала себя оскорбленной, но в то же время торжествовала и предвкушала эксклюзивный материал, которого ни в каком интернете не накопаешь. Без сомнения, именно фотографии Натана – хотя значение их по-прежнему оставалось неясным – подкосили профессора, а это означало, что Натан и Наоми по-прежнему команда, может, и не такого масштаба, как супруги Аростеги, но замечательно уникальная в своем роде, и, может, она даже поощрит Натана переспать с Чейз Ройфе, если он еще не переспал, чтоб заострить параллелизм. Эта мысль взбудоражила Наоми, и где-то внизу стало мокро.

Аростеги, кажется, снова ушел в свои мысли, и Наоми по привычке включила следователя.

– Ари, давай начнем с главного. Доктор Чинь говорила правду? У Селестины не было рака мозга или рака чего-нибудь еще?

Все еще блуждая по неведомой местности, расположенной в его черепной коробке, Аростеги ответил, не поднимая глаз, будто и Наоми гуляла там вместе с ним.

– Да, насчет этого доктор Чинь не лгала.

– Тогда… почему же Селестина Аростеги мертва? Что ее убило?

– Как-то Селестина проснулась среди ночи. Потрясла меня за плечо, разбудила. А когда увидела, что взгляд мой и сознание просветлели, произнесла суровым охрипшим голосом: “Мы должны уничтожить культ насекомых”.

Аростеги поднял голову и взглянул на Наоми, но она поняла, ощутив холод в глубине живота, что на самом деле смотрит он на Селестину.

– Она будто нажала на спусковой крючок и произвела ужасающий выстрел мне в голову прямо из своего рта.

– Не поняла, к чему отсылка.

Аристид рассмеялся, теперь он смотрел на Наоми.

– У тебя, стало быть, спусковой механизм не срабатывает. Потому что ты, очевидно, не читала одно известное эссе.

Теперь он произвел ужасающий выстрел ей в голову прямо из своего рта: спусковой механизм Наоми срабатывал, когда ее уличали в невежестве, в поверхностности. Вот Юки, например, даже кичилась своим скудоумием, умела распространить оболочку на внутреннее содержание – отделанный натуральным шпоном стол и сам превращался в деревянный, – и так же поступали все люди ее возраста и круга, ведь если ты слишком много знаешь, слишком сознателен и образован, ты подвержен особым формам страдания и тоски, и, того хуже, ты не крут. Но то Юки. А для Наоми выяснить, что она незнакома со знаменитым эссе и даже не подозревала о его существовании, было мучительно. Но удивительное дело: о чем бы ни шел разговор, если Наоми и не знала этого, то могла вообразить, вот что всегда ее спасало – проворство и ловкость ума, не знание как таковое, но интуиция и фантазия.

– Наверняка его можно найти в Сети. Как оно называется?

Аростеги затушил уже и так почти погасшую сигарету и сразу закурил следующую.