Гипноз. Скрытые глубины. История открытия и применения - читать онлайн книгу. Автор: Робин Уотерфилд cтр.№ 127

Повторяющиеся монотонные песни и танцы также есть общий элемент шаманского ритуала, и отнюдь не случайно у некоторых молодых народов сей ритмический, продолжительный танец называется «трансовым танцем». Обычно шаман сам играет на барабане, и поет, и танцует, но иногда у него появляется ассистент. Антрополог Майкл Харнер, который в 1980-е годы привлек многочисленных последователей своими практическими исследованиями шаманства, приводит такое объяснение, почему для игры на барабане нужен ассистент:

В ШСС (шаманическом состоянии сознания) часть сознания шамана все еще слабо связана с обычной реальностью физического и материального окружения, в котором он находится. Легкость его транса и есть та причина, почему ассистент должен иногда продолжать барабанный бой, чтобы поддерживать шамана в ШСС. Если бы барабанный бой остановился, он мог бы быстро вернуться в ОСС (обычное состояние сознания) и не успеть завершить свою работу.

Были даже попытки научно объяснить барабанный бой. Согласно одной гипотезе, ритмический звук стимулирует определенные области мозга, так как бой барабана содержит больше частот, чем другие инструменты, и, таким образом, он затрагивает сразу многие нервные каналы. Согласно другому наблюдению, барабаны шаманов часто издают звуки в районе четырех-семи ударов в секунду, а это соответствует тета-ритму мозга, который действует при создании и поддержании трансового состояния.

В случае, когда барабанный бой производит ассистент, мы еще ближе подходим к гипнотизму, так как в ассистенте мы могли бы усмотреть своего рода оператора, а в самом шамане — объекта. Иногда это совершенно очевидно, что в транс вводят шамана другие люди. Он часто выполняет свой ритуал в присутствии, скажем, семьи больного человека, которого лечит. Их пение вводит или углубляет его транс: «Ибо я великий танцор. Да, я великий танцор. Я учу людей танцевать. Когда люди поют, я вхожу в транс. Когда я нахожусь в трансе, я ввожу в людей (имя сущности), и я несу на своей спине тех, которые хотят учить (имя сущности). И тогда я иду! Я иду вверх и отдаю их Богу!»

Другая традиционная техника введения экстаза — это вращение дервишей. Будучи запрещенным во времена модернизации и вестернизации Турции Кемалем Ататюрком в 1920-х и 1930-х годах, оно выжило в некоторых частях Турции в качестве аттракциона для туристов и как живая традиция по всему исламскому миру. Танцоры вращаются вокруг своей оси, и их юбки образуют совершенный круг. Они либо складывают руки на груди, и тогда в центре внимания находится сердце, или распрямляют их на ширине плеч, так что правая ладонь согнута в жесте приветствия, а левая указывает в землю, и тогда центром внимания становится кончик большого пальца левой руки, подобно тому, как балетные танцоры фокусируют внимание, чтобы предотвратить головокружение. Так как цель вращения дервишей — это соединение с Богом, то это своего рода медитация движения, а экстатическая природа цели, как во вращении, так и в шаманизме, выводит их из сферы гипноза.

Мозг имеет троичную анатомию, которая повторяет нашу эволюцию. Самую древнюю часть мозга иногда называют «мозгом рептилий», поскольку она напоминает мозг рептилии; она развилась предположительно около пятисот миллионов лет назад. Эта часть мозга образует самую нижнюю часть, продолговатый мозг, расположенный прямо над спинным мозгом. Ответственна она за самые примитивные и основные функции, такие как контроль дыхания и частота пульса.

Покинув воду, рептилии столкнулись на суше с целым рядом новых жизненных трудностей, и, чтобы справиться с ними, развили вторую часть мозга. Это «мозг млекопитающих». Он занимает часть черепа выше и спереди от продолговатого мозга и состоит из двух структур: лимбической системы, которая ответственна за гомеостаз (регулирование таких вещей, как температура тела, кровяное давление, уровень сахара в крови) и гипоталамуса, который регулирует принятие пищи, сон и бодрствование, гормональный баланс тела, а также наши эмоции.

Над мозгом млекопитающего возвышается, так сказать, последняя стадия эволюции, кора головного мозга, которая развилась около пятидесяти миллионов лет тому назад. Работа коры — следить за теми функциями, осуществление которых и делает нас собственно людьми: кора думает, планирует, запоминает, представляет и организует, оценивает данные чувств, общается, разбирается в искусстве, изобретает философемы и прочее. Это та часть мозга, которая разделена на два полушария: на правое, которое характеризуется холистическим (целостным) оцениванием, и левое — логическое, вербальное и линейное.

Следует отметить одну вещь, которая заметна во всех или в большинстве практик, выделенных в этой главе, — везде присутствует ритм. У шаманов это барабанный бой, у дервишей — их танец вращения; медитирующие заняты своими мантрами или дыханием; самогипнотизеры и проводники (которые часто раскачиваются взад-вперед) тоже следуют своему дыханию. Наркотики также помогают человеку войти в ритм. Гипнотизеры применяют ровный, размеренный тон или просят своих объектов сконцентрироваться на качании маятника; они заставляют их размеренно дышать.

Моя догадка состоит в том, что ритм играет на какой-то струне в некой примитивной части мозга — более примитивной, чем кора. Какая же это часть? Самые ритмические из деятельностей человека — музыка и танец — это, конечно, эмоциональная и сексуальная. Они относятся к работе лимбогипоталамической системы мозга млекопитающего. С лимбогипоталамической системой мы встречались коротко в одиннадцатой главе в том смысле, что она ответственна за координацию всех систем, участвующих во взаимодействии ума и тела. Мы видели, следуя идеям Эрнста Росси, что гипноз запускает собственные целительные ресурсы индивидуума в лимбо-гипоталамической системе. Поскольку ритм имеет значение при создании и поддержании трансового состояния, гипноз запускает указанные ресурсы, как мне кажется, именно посредством ритма. Пусть это замечание и останется на полях, но оно подчеркивает важность ритма для транса.

Если бы данное рассуждение оказалось верным, оно бы разрешило главную проблему в гипнозе. Ясно, что гипноз воздействует на мозг; будь это не так, гипнотерапия не работала бы. Однако далеко не ясно, как он это делает. Согласно моей догадке, ритм короткого периода (в противоположность длинному суточному ритму) и есть тот механизм или существенная компонента его. Конечно, есть экспериментальные данные, позволяющие предположить, что одной из общих черт ИСС является замедление мозговых волн в лимбической системе, однако было мало известных мне исследований, посвященных механизму, посредством которого ритм воздействует на мозг. Антропологи же уже давно знали, что ритуалы изучаемых ими людей часто включают повторяющиеся стимулы, особенно при барабанном бое и танцах (когда у танцоров возникает повторяющийся эффект мерцания из-за смены картины), и ясно, что эти стимулы производят трансовые состояния с широким спектром нейрофизиологических показателей. Мне кажется, это заинтересовало бы будущих исследователей. Быть может, синхронизация пульсаций мозга — наших мозговых волн — с внешними пульсациями — это главное во всех ИСС, включая гипноз.

Гипноз входил и выходил из моды на протяжении последних двухсот лет. Иногда внешние факторы, такие как войны или открытие химических обезболивающих средств, приводили к тому, что гипнозом пренебрегали; иногда внутренние факторы, такие как экстравагантные заявления некоторых практиков, смущали более здравомыслящую публику. Даже теперь, после всех интенсивных и блестящих научных исследований, которые проводились по этому предмету на протяжении последних пятидесяти лет, преобладание форм Нью Эйдж в гипнотерапии грозит запятнать его репутацию. А у гипноза она очень хрупка: не очень-то много нужно, чтобы люди вспомнили, как еще совсем недавно они считали гипноз абсолютной чепухой. Но тем не менее он отказывался уходить прочь. В истории науки и особенно медицины бесчисленное количество теорий иссякали и были свалены на обочину науки, однако все-таки все многочисленные попытки убрать гипноз с дороги провалились. Сила его устойчивости — это факт, говорящий не только в пользу его привлекательности, но и свидетельствующий в защиту его реальности и эффективности.