Это ложь. В гостинице сейчас дел никаких. Чтобы были дела, нужны постояльцы, а таковых в данный момент нет, так что конец света не наступит, если эта кровать побудет неперестеленной еще какое-то время. Я просто не хочу нежиться вместе с ней в постели.
А Шона просит именно этого. Конечно, так прямо не говорит. Но я знаю, когда мои отношения с женщинами достигают точки кипения.
Для меня это знак: пора сматывать удочки.
С женщинами у меня один разговор.
Я занимаюсь с ними сексом.
Точка.
Шона это знает. Я ее сразу предупредил, еще перед тем, как мы легли с ней в постель в первый раз. И всех сразу предупреждаю. Жаль, что они не слушают, как бы я ни акцентировал на этом их внимание.
Полагаю, пришло время положить конец нашей интрижке. Жаль. Она очень недурна в постели.
Я натягиваю футболку, а Шона встает с кровати.
Я смотрю, как она идет ко мне. Может, я и решил развязаться с ней, но это не значит, что я не могу полюбоваться ее красивым телом, отменной фигурой – ноги от ушей, груди сказочные, даром что силиконовые. Правда, десять минут назад, когда я их целовал, для меня это не имело значения.
Шона прижимается ко мне всем телом, руками обвивает меня за пояс, начинает осыпать поцелуями мою шею, бормоча:
– Еще хочу.
Соблазнительно, конечно, но, поскольку я знаю, что у нее на уме – «Джордан – мой парень», – мой «мальчик» ведет себя смирно.
Скажете, что я сволочь, трахнул девушку и дал ей от ворот поворот, но поверьте, я не ставил перед собой такой цели, ложась с ней постель час назад. Думал, у нас будет возможность перепихнуться еще несколько раз.
Пока ей не захотелось понежиться со мной после секса.
Обычно, расставаясь с кем-то, я стараюсь действовать как можно мягче, но, уверяю вас, я поступил бы с ней более жестоко, если б позволил надеяться, что мы продолжим встречаться, не имея подобных намерений.
По крайней мере, я всегда честен.
Я разнимаю ее руки, обвивающие меня за пояс, стискиваю их и отпускаю.
Отступаю от нее на шаг.
– Послушай, Шона, все было здорово… но давай на этом остановимся.
Она молчит. Хмурится. Потом в ее глазах появляется безумное выражение, как у некоторых цыпочек, когда они осознают, что ты порываешь с ними.
Взгляд женщины, которая боится тебя потерять.
– Остановимся?! – взвизгнула она.
Проклятье.
Шона не производила впечатления женщины, настроенной на долгосрочные отношения, когда я с ней познакомился. Видать, я ошибался.
Только истерики мне не хватало.
Ладно, попробуем разрулить…
– Шона… – Я потер лоб, зарылся пальцами в волосы, зачесывая их назад. – Мы оба с самого начала знали, что так будет. Я сразу предупредил. Несколько недель – и разбежались. Мы и так уже зашкалили.
– Мы встречались всего неделю, Джордан.
Черт, неужели? А кажется, сто лет. Значит, явно пора от нее избавляться.
– Послушай… – заговорил я проникновенным, но в то же время отвергающим тоном. – Мы славно повеселились. Ты – прекрасная девушка. Но теперь все.
Одарив меня взглядом из преисподней, она хватает с пола свою одежду, начинает судорожно натягивать ее на себя.
– Повеселились? ПОВЕСЕЛИЛИСЬ?! – Ее визгливый голос режет слух. – Я думала, у нас с тобой нечто грандиозное! Думала, я тебе нравлюсь по-настоящему!
Теперь вы понимаете?
Никогда.
Не.
Слушают.
– Когда я такое говорил? Не припомню. Да, ты красотка, кто бы спорил, и мне, конечно же, хотелось переспать с тобой – и не раз. Но ни о каких чувствах речи быть не может. Чувства здесь совсем ни при чем. И о серьезных отношениях я даже не помышлял.
Уфф. Пожалуй, я перегнул палку.
Она подходит ко мне, тычет пальцем мне в грудь.
Черт, больно. Ногти у нее острые. Когда она водила ими по моей спине, это было приятно; сейчас – не очень.
– Сволочь, ублюдок! – кричит она мне в лицо. – Всю жизнь будешь одиноким и несчастным!
Ба, как оригинально! Будто я не слышал этого раньше. Почему все женщины говорят одно и то же, когда получают от ворот поворот?
Уверяю вас, я вовсе не считаю себя несчастным. Отнюдь.
Я видел, через что прошел мой отец… любил маму, а она угасла у него на глазах… вижу, какой он теперь… не человек, а пустая оболочка…
Вот это несчастье.
Я такого не хочу. Лучше уж буду жить, как жил. Премного благодарен.
В том, что касается женщин, с ними у меня только физические отношения. Сердце свое я держу на замке. Так проще.
Я наклоняюсь, приближаю к ней свое лицо.
– Шона, я с самого начала дал понять, что меня интересует только секс, так что не строй из себя оскорбленную невинность. Ты прекрасно это знала, когда ложилась со мной в постель.
Почему все женщины думают, что они смогут меня переделать? Меня не переделаешь. И когда только они это усвоят?
– Будь ты проклят! – орет она. В натуре орет на меня.
Боже. Терпеть не могу истеричек. Ничто не остужает мой пыл быстрее… разве что когда мне предлагают понежиться.
– Ой, как мы заговорили, – усмехаюсь я, отступая на шаг. – Только что еще хотела… Правда, у меня желания нет. – Я рукой показываю в сторону выхода. – Постарайся, чтоб дверь тебя по заднице не шлепнула, дорогая, когда будешь уходить.
Обычно я так не хамлю, но, если честно, она меня достала.
Шона награждает меня убийственным взглядом. Наклонившись, хватает свои «шпильки», сует в них ноги, хватает с тумбочки сумочку.
– Ты еще пожалеешь, – шипит она.
– Не думаю.
– Скотина! – Она проталкивается мимо меня и решительным шагом выходит из номера, хлопнув за собой дверью.
Я слышу стук ее каблучков, удаляющихся по коридору, потом хлопает входная дверь. Минутой позже взревел мотор ее машины, под колесами захрустел гравий.
Не так уж плохо все прошло.
Пригладив руками волосы, я иду к бельевому шкафу, достаю свежие простыни.
За две минуты перестилаю постель.
Понятно, да, что это не первое мое родео?
Сексом я занимаюсь в гостиничных номерах, потому что ни с кем не хочу делить свою постель. Не хочу, чтоб в моей собственной постели меня преследовал запах возбужденной плоти, оставшийся на простынях после забав с очередной девицей, которую мне случилось подцепить. И почему-то девицам, с которыми я развлекаюсь, кажется, что заниматься сексом в отеле – это очень романтично.