Останься со мной - читать онлайн книгу. Автор: Эми Чжан cтр.№ 5

У Лиз мелькнула мысль, что надо бы поехать домой, но она пропустила нужный поворот, а разворачиваться было уже поздно, и она продолжала мчаться вперед. Жала на газ и вскоре оказалась на автостраде, оттуда съехала на дорогу, которая вела к одному местечку, где она не была лет десять. Она катила и катила вдоль берега. Деревья становились выше, ночь – темнее. Наконец она повернула ко входу в национальный парк. Припарковалась кое-как у лесничества, прямо под вывеской: «ПАРК ЗАКРЫТ. НАРУШИТЕЛИ БУДУТ НАКАЗАНЫ».

Лиз рассмеялась, вспомнив, как в седьмом классе они вместе с Кенни и Джулией оккупировали каморку уборщика. И повесили такие же вывески: «НАРУШИТЕЛИ БУДУТ НАКАЗАНЫ». Она и Джулия. А Кенни написала: «НАКАЗАТЕЛИ БУДУТ НАРУШЕНЫ». Они над ней вдоволь нахохотались, а потом ее абракадабру сделали своим девизом.

Лиз заглушила мотор и поразилась окутавшей ее тишине. Тишина всегда вызывала у нее удивление – почему-то. Она схватила свой айпод, включила. Ночь огласили ор и бой барабанов, нечто агрессивное. Потом она поменяла песню. Ведь сейчас она одна и не обязана слушать то, что нравится другим, если рядом никого нет.

Порой Лиз забывала, что вправе делать собственный выбор.

Она вошла в лес, сознавая, что, скорей всего, совершает глупость и что следует хотя бы включить фонарик, но ей было все равно, абсолютно все равно. Она ни разу не наведывалась сюда с тех пор, как они переехали, но ноги, казалось, до сих пор помнили дорогу. Если задуматься, она и сама толком не знала, зачем вообще приехала в этот парк, но ее это не останавливало. Лиз начала понимать, что она пьянее, чем готова это признать, – пьяна настолько, что едва держится на ногах, бесшабашна и довольна собственной глупостью.

Она шла под мелодию песни, исполняемой каким-то инди-рок-певцом, который говорил ей, что она прекрасна и сильнее, сильнее, сильнее. Лиз нравилось это слышать. Она пыталась вспомнить, когда последний раз слышала нечто подобное в реальной жизни, и не могла. Разве теперь говорят такие слова?

Лиз шла долго, стала уже думать, что в темноте не туда свернула, что на нее вот-вот нападет медведь, разорвет на части, откусит левую руку и оставит истекать кровью на траве в стороне от тропы, где ее никто не найдет, пока она не превратится в скелет; его поставят в кабинете биологии для изучения на занятиях по анатомии и физиологии человека. Но вдруг деревья кончились, и Лиз увидела башню.

Она оказалась не такой высокой, какой Лиз ее помнила.

Когда она была маленькой, отец приводил ее сюда в первую среду каждого месяца. Ее отец не работал по средам, она по средам не ходила в детский сад. Среды имели для них особое значение, среды принадлежали им. Они приходили сюда, чтобы загадывать желания на все, что было вокруг: летом это были одуванчики, осенью – багряные и опавшие листья, зимой – снежинки, весной – солнце. Конечно, тогда она была четырехлетней крохой, но сейчас, глядя на башню, которая некогда, казалось, упиралась в небеса, Лиз наконец-то начала понимать, насколько все изменилось.

И все равно она полезла на башню. Ступеньки крутой лестницы скрипели под ногами. Она не поднималась наверх бегом, как когда-то, – ведь сейчас никто не бежал с ней наперегонки.

К тому времени, когда она достигла верхотуры, ее вовсю шатало, но она убеждала себя, что ее качает от высоты и избытка адреналина в крови. Запрокинув назад голову, она увидела нависающее над ней небо, и оно казалось ближе, чем обычно. Создавалось впечатление, что, если попытаться, можно на кончик пальца нацепить звезду, но Лиз не шевелилась.

Было больно, чертовски больно стоять неподвижно, поэтому она навалилась грудью на перила, чувствуя давление металла на легкие, и закрыла глаза.

«Что ж, здравствуй, милая с бездонными глазами.

Сколько тайн разделяют нас?

Море поэзии, поле вздохов,

Я иду к тебе, возвращаюсь к началу».

Лиз выключила музыку. Сделав глубокий вдох, снова подняла голову, ожидая, что сейчас ее оглушит тишина, но этого не случилось. Ее окружала не та тишина, от которой она бежала. Было тихо, очень тихо, но тишина была живая. Она двигалась и менялась, была наполнена до краев сверчками, и крыльями, и звуками позднего лета.

Позже Лиз легла на спину и устремила взгляд на купол неба и звезды. Поглощенная темнотой, она чувствовала себя песчинкой. «Интересно, что находится между звездами?» – задавалась вопросом Лиз. Мертвое пустое пространство или что-то еще? Вот почему так много созвездий, думала она, вспоминая те, что они проходили в четвертом классе на уроке естествознания: Лев, Кассиопея, Орион. Может быть, все просто хотят объединить эти точечки яркого света и никто не думает о тайнах и загадках, что кроются между ними.

Раньше Лиз была счастлива, когда они вместе с Джулией и Кенни обматывали чей-нибудь дом туалетной бумагой; радовалась, когда ее приглашали на лучшие вечеринки. Некогда она была счастлива, глядя с вершины социальной башни на всех, кто стоял ниже ее. Некогда она была счастлива, стоя здесь и созерцая простирающееся над ней бескрайнее небо.

И сегодня… сегодня вечером именно это она и загадала. Стать счастливой. И заснула под оком простирающегося над ней бескрайнего неба.

В комнате ожидания отделения неотложной хирургии обычно всегда столпотворение, но сейчас здесь почти что пусто. Сидит мужчина, упершись локтями в колени, смотрит в пол. Сгрудилась кружком семья; все молятся, закрыв глаза. Парень смотрит в окно, беззвучно произнося какое-то имя.

И в дальнем углу – мама Лиз. Тихо листает журнал, доедая последнюю пачку арахиса, которую прихватила из самолета.

Когда Лиз была младше, говорили, что лицом она пошла в мать, а все остальное унаследовала от отца. Но у Лиз с матерью есть одно существенно важное общее качество, которое ни та ни другая никогда не признают: они обе любят притворяться.

И вот, хотя ее дочь лежит при смерти на операционном столе, Моника Эмерсон сидит нога на ногу с таким видом, будто ее ничто не интересует, кроме того, кто из знаменитостей на этой неделе расстался со своим другом или подружкой. А в душе ее всю трясет.

Перелистнув очередную страницу, она вспоминает тот день, когда Лиз самостоятельно сделала первый шаг. Моника тогда пошла на кухню за пачкой рисового печенья и, обернувшись, увидела, что дочь, неуверенно пошатываясь, стоит у нее за спиной. Моника крикнула мужу, чтобы тот взял видеокамеру, а сама схватила Лиз на руки, думая: Еще рано.

Не сегодня.

Пусть подрастет завтра.

Моника перелистнула еще одну страницу. Когда она приехала в больницу, врач сказал ей, что, даже если Лиз не умрет во время операции, даже если она не скончается сегодня, даже при самом удачном раскладе, есть все основания полагать, что она никогда не будет ходить. Никто не может дать никаких гарантий.