Главная роль Веры Холодной - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Полонский cтр.№ 44

– Мы встречаемся с Эрнестом Карловичем и его… дамой, Эмилией Хагельстрем, в «Альпийской розе» у Вильгельмины Александровны. Сегодня я тоже собираюсь быть там. Не хочешь ли составить мне компанию?

– С удовольствием, но…

– Ты сам только что сказал, что тебя беспокоят мои поздние возвращения, – напомнила Вера. – Или я ослышалась?

– Не ослышалась, – вынужден был признать Владимир. – Ну… Если уж так, то почему бы и не составить? Тем более что Вильгельмина Александровна уже вторую неделю не показывается в клубе, а пробег Петербург – Москва не за горами…

– Что за пробег? – скептически поинтересовалась Вера. – Петербург – Москва? Это же не пробег, а нечто вроде загородной прогулки. И разве Вильгельмина Александровна участвует в пробегах?

– Почему бы ей не участвовать? – спросил Владимир.

– Она же занятой человек. – Вера не стала уточнять, чем именно.

– Я тоже не бездельник, – заметил Владимир. – Но Вильгельмина Александровна действительно не участвует в пробегах. Она обещала списаться с возможными заграничными участниками. У нее есть связи в Немецком автомобильном клубе…

«Наверняка есть», – подумала Вера.

– Что же касается пробега, то ты напрасно иронизируешь, поскольку не знаешь маршрута. Из Петербурга в Москву участники поедут не напрямую, а через Ригу, Варшаву и Киев. Три тысячи верст, так-то вот. Ожидаются участники не только из Европы, но и из Америки!

– Почему ты не участвуешь?

Вера спросила не для того, чтобы уязвить, без всякой задней мысли, из чистого любопытства, но Владимиру ее вопрос не понравился. Он нахмурился и проворчал себе под нос:

– Устроители решили, что в пробеге должны участвовать автомобили с объемом двигателя свыше шести литров. Не иначе как старались придать пробегу побольше веса, а на самом деле добились обратного. Но поздно уже менять условия… Впрочем, мне нет дела до условий. Все равно я не собирался в этом году участвовать в пробегах. Кстати, Вера, что ты надумала насчет лета? Пора определяться, а то все дачи разберут, не только хорошие, но и плохие.

– Если я не поеду на гастроли с тетей Леной, то останусь в Москве! – твердо сказала Вера.

Не стоило сразу настаивать на своем по принципу «хочу все сразу». Для начала будет достаточно прекратить разговоры о даче, а спустя день-другой улучить подходящий момент (только не за завтраком, лучше за ужином) и объяснить Владимиру, что ей хочется развеяться и что поехать она может под своей девичьей фамилией. Вера Левченко никак не может бросить тень на репутацию адвоката Холодного, да и потом что он себе выдумывает – разве ее имя собираются печатать на афишах? Если бы! Знакомые Владимира смогут узнать о Вериных «гастролях» лишь в том случае, если он сам им об этом расскажет.

Владимир по тону и взгляду понял, что Вера настроена решительно, поэтому не стал настаивать или уговаривать, а предпочел уступить:

– Как знаешь. Без дачи так без дачи. Мне даже лучше, хлопот меньше. Я же для тебя хотел…

«Как часто мы пытаемся облагодетельствовать ближних своих, совершенно не задумываясь о том, нуждаются ли они в этом или нет», – подумала Вера, но произносить не стала. Поблагодарила улыбкой мужа за сговорчивость, приказала себе немедленно подобреть и с ласковой улыбкой поинтересовалась:

– Мы поедем в «Альпийскую розу» на автомобиле?

– Ни в коем случае! – Лицо Владимира приобрело испуганное выражение. – В субботний вечер на Софийке, не говоря уже о Неглинной, нельзя оставлять авто без присмотра даже на пять минут! Непременно какая-нибудь пролетка заденет боком или отломают что-нибудь!..

К Вильгельмине Александровне Вера поехала в том же платье, в котором была в прошлое воскресенье в Железнодорожном клубе. В нем она в «Альпийской розе» еще не показывалась, а даже если бы и показывалась, ну и что с того? Не настолько она богата, чтобы всякий раз выходить в свет в новом наряде.

Пока ехали с Пятницкой на Софийку, Вера завела нужный разговор.

– У Вильгельмины Александровны бывает один журналист, – сказала она. – Точнее, даже не столько журналист, сколько репортер. Фамилия его Вшивиков. Не приходилось слышать?

– Что-то не припомню, – покачал головой Владимир. – Я привык обращать внимание на подписи в газетах лишь тогда, когда это кто-то из моих знакомых.

– Вшивиков мечтает с тобой познакомиться. Хочет узнавать от тебя новости…

Владимир презрительно скривился – еще чего! Веру его гримаса не смутила. За два года супружеской жизни она превосходно изучила своего мужа и знала, за какие струны надо дергать и на какие клавиши нажимать, чтобы добиться желаемого.

– Вот я и подумала, что сотрудничество с ним могло бы принести тебе пользу.

– Пользу? – удивленно переспросил Владимир. – Какую?

– Ты можешь давать ему те сведения, которые тебе хочется предать огласке. Репортерам важно получать сведения из первых рук, раньше прочих, Вшивиков будет тебе признателен…

– А потом напишет какую-нибудь пакость! – Владимир скептически хмыкнул и снова скорчил гримасу.

– Не напишет, – возразила Вера. – Потому что будет дорожить твоим расположением. Вшивиков умный человек, отставной офицер, он не станет плевать в колодец, из которого пьет. Но ты не подумай, что я стараюсь для него. Я думаю о твоей пользе. Заметки в газетах – это реклама, причем такая, за которую не приходится платить. Вшивиков сам готов заплатить за интересные сведения, но я не эту пользу имела в виду, а другую. Разве тебе никогда не хотелось привлечь внимание публики к какому-то из процессов? Вспомни, как совсем недавно ты расстраивался по поводу того, что тяжба наследников купца Варыханова не получила широкой огласки?

– Расстраивался! – Владимир сразу же оживился и перестал кривиться. – А как не расстраиваться! Во-первых, про таких мерзавцев, как Варыханов-сын, надо в газетах аршинными буквами печатать, чтобы все знали, кто он такой! Подавать иск против родных – матери и сестры, обвиняя их в подделке отцовского завещания! На седьмой день после похорон! С учетом того, что три четверти семейного капитала достались ему! Три четверти! Но ему на все захотелось лапу наложить! Видела бы ты, как я его разделал! Про этот процесс во всех газетах следовало написать, но… Наводнение, «Титаник», ресторатор Люминарцев со своей женой…

При упоминании о Люминарцеве Веру передернуло. Ужас какой – прожить с женой семь лет, нажить двоих детей, а потом задушить в пылу ссоры, порубить топором бездыханное тело на куски и бросить в Москву-реку… Что творится с людьми? Не разбойник какой-нибудь, приличным человеком считался. Потомственный почетный гражданин, член попечительских советов двух благотворительных обществ… Кто бы мог подумать? Кто мог ожидать? Неужели супружеская жизнь может сделать из человека зверя? Вера опасливо покосилась на Владимира и тут же одернула себя – нельзя мерить всех людей на один кривой аршин. Владимир не такой, как Люминарцев, не без недостатков, конечно, но не такой.