Коллапс - читать онлайн книгу. Автор: Джаред М. Даймонд cтр.№ 81

Когда епископ совершал воскресную службу в церкви, Озур пришел туда и стал жаловаться слуге епископа на то, как несправедливо с ним обошлись. Тогда Эйнар выхватил топор из рук стоявшего рядом прихожанина и нанес Озуру смертельный удар. Епископ спросил Эйнара: «Эйнар, не ты ли убил Озура?» «Да, — ответил Эйнар, — именно я». Епископ молвил: «Убивать плохо, но вот это убийство имеет оправдание». Арнальд не хотел хоронить Озура на церковном кладбище, но Эйнар предупредил, что надвигается большая беда.

До него дошли слухи, что родственник Озура — Симон, сильный и крепкий, решил, что пора от слов перейти к делу и собрал своих друзей — Колбейна Торльйотссона, Кетиля Калфссона и многих других жителей Западного поселения. Старик по имени Соки Ториссон вызвался быть посредником между Симоном и Эйнаром. В качестве виры за убитого Озура Эйнар предложил несколько ценных вещей — в частности, старинную кольчугу, — от которых Саймон отказался. Колбейн проскользнул за спину Эйнара и ударил его меж лопаток топором как раз в тот момент, когда Эйнар опустил свой топор на голову Симона. Когда оба они — Симон и Эйнар — упали на землю, Эйнар перед смертью произнес: «Я так и думал, что этим кончится». Молочный брат Эйнара Торд бросился на Колбейна, который успел вонзить топор ему в шею.

Затем началось сражение между людьми Эйнара и людьми Колбейна. Человек по имени Стейнгрим умолял их остановиться, но обе стороны так разбушевались, что под горячую руку зарубили и Стейнгрима. Со стороны Колбейна, помимо Симона, были убиты Крак, Торир и Вигхват, а со стороны Эйнара — Бьорн, Торарин, Торд и Торфинн, а еще и Стейнгрим, которого сочли сторонником Эйнара. Многие мужчины были тяжело ранены. На мирной сходке, которую созвал спокойный и уравновешенный Холл, было признано, что сторона Колбейна должна заплатить стороне Эйнара, поскольку последняя потеряла больше участников. Несмотря на предложенную виру, сторона Эйнара осталась очень недовольна принятым решением, а Колбейн отправился на корабле в Норвегию с белым медведем, который предназначался в дар королю Харальду Гилли, сокрушаясь о том, как жестоко с ним поступили. Король Харальд счел рассказ Колбейна враньем и отказался платить выкуп за белого медведя. Тогда Колбейн напал на короля и ранил его и отправился в Данию, но по дороге утонул.

На этом сага заканчивается.

Черепа пяти из этих скелетов носят следы тяжелых ран, нанесенных острым инструментом, вероятно топором или мечом. В двух случаях раны зажившие — значит, они были нанесены раньше; в трех других признаки заживления отсутствуют, следовательно, смерть жертвы наступила сразу или вскоре по получении этих ранений, что неудивительно, если учесть, какой урон причинен этими ударами: в одном из черепов выломан кусок кости размером два на три дюйма. Все раны либо по центру черепа, либо на левой стороне спереди, либо сзади справа — естественное расположение, если удары наносил правша. (Большая часть ран, полученных в сражениях, имеет тот же вид, так как большинство людей — правши.)

Еще один скелет на том же самом кладбище найден с лезвием ножа между ребер. Два женских скелета с такими же ранами на черепе свидетельствуют о том, что жертвами междоусобной борьбы становились и женщины.

К последнему периоду гренландской колонии, когда топоры и мечи стали редкостью из-за нехватки железа, относится еще одна находка — черепа четырех женщин и восьмилетнего ребенка, каждый с одним иди двумя отверстиями диаметром от полутора до трех сантиметров и с рваными краями: по всей видимости, это следы стрел, выпущенных из лука или арбалета. О распространенности домашнего насилия свидетельствует обнаруженный при раскопках церковного кладбища в Гардаре скелет 50-летней женщины с раздробленной подъязычной костью; судебные медики знают, что эта травма — верный признак того, что жертву задушили голыми руками.

Помимо склонности к насилию, которая осложняла жизнь обитателей гренландской колонии, жестко связанных между собой, еще одной особенностью гренландского общества, унаследованной от Норвегии и Исландии, была его ярко выраженная стратификация, четкая иерархическая структура. На самом верху пирамиды стояли несколько вождей, под ними — владельцы небольших ферм, ниже — арендаторы, не имевшие собственной земли, и, наконец, бесправные работники, исходно бывшие рабами. Как и Исландия, гренландская колония не имела государственной организации, скорее, являлась довольно свободной федерацией «княжеств», организованных по феодальному принципу, без денег и рыночной экономики. В течение первых двух столетий существования колонии рабство исчезло, и бывшие рабы сделались свободными людьми. Однако количество независимых фермеров, скорее всего, со временем уменьшилось, так как обстоятельства вынуждали мелких фермеров становиться арендаторами у богатых соседей — процесс, хорошо отраженный в исторических документах Исландии. У нас нет аналогичных документов по Гренландии, но представляется весьма вероятным, что такой же процесс имел место и здесь, так как факторы, обусловившие этот переход, в Гренландии проявлялись с еще большей силой, чем в Исландии. К таким факторам относятся в первую очередь климатические флуктуации, вынуждавшие мелких фермеров в особо тяжелые годы брать у богатых соседей в долг сено и скот — что могло с течением времени привести к тяжелой долговой кабале, результатом которой была утрата должниками собственной земли. Признаки такой иерархической структуры до сих пор можно наблюдать среди развалин гренландских ферм: по сравнению с бедными фермами у богатых были более обширные пастбища, сараи для коров и овец рассчитаны на большее поголовье скота, церкви и кузницы также больше. Еще одним свидетельством иерархической структуры является большая доля костей коров и оленей относительно костей овец и тюленей в мусорных кучах на богатых фермах по сравнению с бедными.

Кроме того, подобно исландцам, жители гренландской колонии отличались крайним консерватизмом, с недоверием относились к любым новшествам и старались придерживаться старых проверенных способов — в отличие от скандинавов, обитавших в Норвегии. На протяжении столетий инструменты и даже резьба на них почти не менялись. В самом начале существования колонии возник запрет на использование в пищу рыбы, и за последующие четыре с половиной сотни лет гренландцы не изменили этому решению. Даже под угрозой голодной смерти они не пытались перенять у инуитов навыки охоты на кольчатую нерпу и китов, хотя фактически это означало отказ от использования в пищу продуктов, наиболее распространенных в данном регионе.

В основе консерватизма гренландцев может лежать та же причина, которой мои исландские друзья объясняют консерватизм собственного общества. Дело в том, что гренландцы в еще большей степени, чем исландцы, были заложниками сложных природных условий. Им удалось создать экономику, позволившую выживать в течение многих поколений, и с течением времени стало понятно, что любые изменения в этой экономике с большей вероятностью приносят вред, чем пользу. В такой ситуации формирование консервативного отношения к нововведениям закономерно и естественно.

Последняя из характеристик гренландского общества — евроцентричность. Гренландцы получали из Европы определенные материальные ценности, но еще более важное значение имела «моральная поддержка»: взаимодействуя с Европой, гренландцы могли поддерживать собственное представление о себе как о европейцах и христианах. Рассмотрим сначала материальную составляющую их взаимодействия. Какие предметы импортировались в Гренландию и чем гренландцы расплачивались за этот импорт?