Что может быть лучше? - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Армалинский cтр.№ 92

Вэнди обрадовалась, так как рабочий день ожидался коротким и лёгким – ей не нужно было дозировать, а можно было разом освобождаться на каждом раунде. Да и вполне возможно, что Джону хватит лишь одного раунда – ведь он будет состоять не из мелких порций, рассчитанных на многих клиентов, а из одного огромного навала.

Вэнди и я мечтали, что лучше всего было бы заиметь несколько таких клиентов, способных платить большие деньги за большие кучи, а не мелочиться на разрозненные тысячи долларов.

Вэнди особенно хорошо подготовилась за два дня перед встречей с Джоном, поглотив значительное количество пищи. А я пропустил один день перед рабочим днём и не ёб Вэнди, чтобы у меня скопилось побольше спермы. Мы предполагали, что после работы у нас останется время, чтобы посетить вечеринку, на которую нас пригласили.

По пути в «Желание» Вэнди пожаловалась, что у неё побаливает живот и что в нём подозрительно урчит. А когда я впрыснул в неё стартовую жидкость, она сработала чуть ли не сразу и Вэнди поспешила в кафельную комнату, чтобы усесться на стульчак, под которым уже лежал Джон с жадно раскрытым ртом, освещённым светильниками, установленными по окружности дырки в стульчаке.

То, что последовало, произошло на моих глазах, и Вэнди сначала не могла взять в толк, почему я вбежал в кафельную комнату с выражением ужаса на моём лице. Обыкновенно я лишь изредка смотрел в глазок только для того, чтобы удостовериться, что всё идёт гладко и что клиент не пытается преступить границы и не пытается требовать от Вэнди больше того, что она должна была дать по уговору. Но тут я почему-то сразу приник к глазку и приготовился наблюдать за удовлетворением Джона.

Когда Джон подал Вэнди сигнал, что он готов, из Вэнди обрушился не виданный мною могучий поток. Очевидно, у неё произошло несварение желудка, которое, помноженное на мой обильный впрыск слабительного, произвело понос такой силы, что голова Джона исчезла в горе фекалий, медленно расползающихся в стороны. Тело Джона дрогнуло несколько раз, и на мгновение его голова показалась из кучи, но тут второй поток из Бэнди окончательно скрыл в себе Джона с головой.

Когда я ворвался в кафельную комнату, еле видные ступни Джона уже не шевелились. Бэнди вскочила со стульчака, посмотрела вниз и поняла, что произошло. Я схватил шланг с водой и стал смывать с Джона смердящую гору, Бэнди бросилась к Джону делать искусственное дыхание. Но весь рот его был забит дерьмом и сердце его остановилось.

Я думал, что Джерри захочет избавиться от тела Джона, чтобы никому не было известно, что произошло. Но когда Джерри вбежал в комнату, он схватился за голову – оказывается, Джон был одним из владельцев борделя, и это был он, кто нанял Джерри быть менеджером, познакомясь с ним на одной из его оргий. Скрыть смерть Джона было невозможно, и Джерри вызвал полицию, а за ними сразу последовали репортёры и журналисты.

В результате тщательного расследования не было вынесено никаких обвинений Вэнди и смерть Джона была классифицирована как несчастный случай. Однако счастье Джона, переросшее из-за обильного количества в несчастье, вызвало резкий всплеск негодования христианских организаций по всей стране, и городское управление под давлением общественности вынуждено было закрыть бордель.

Мы с Вэнди решили уехать в кругосветное путешествие, чтобы отдохнуть, отвлечься от случившегося, сменить обстановку.

За несколько дней до отъезда мы возвращались поздно вечером домой после посещения нового кабаре. Мы ехали по улице, на которой стоял бордель «Желание», и, подъезжая к нему, мы увидели тёмное здание, на котором уже не было знакомой вывески. Парковка была непривычно пустая, и перед зданием был воткнут щит, на котором агентство недвижимости объявляло о продаже здания.

– Действительно, заколдованное место, – грустно сказала Вэнди.

– Но мы с него сняли очаровательные сливки, – оптимистично добавил я.

Когда мы приехали в наш дом, идеально убранный служанкой, я почувствовал себя нехорошо – уже несколько дней меня мучил кашель, но я не обращал на это внимания. Вэнди пощупала мой пульс – у меня был жар.

Она уложила меня в постель, выслушала стетоскопом и сказала, что у меня бронхит. Вэнди напоила меня чаем, и я заснул. Проснулся я оттого, что Вэнди поворачивала меня на живот. Я увидел её стоящую со шприцем в руке.

– Я съездила в аптеку и купила антибиотик – надо тебя скорее вылечить перед поездкой.

Я повернулся кверху задом и почувствовал лёгкий укол.

– Так ты поедешь со мной в кругосветное путешествие, если я выздоровею? – спросил я шутливо Вэнди, думая, догадается ли она, что я пытаюсь напомнить ей о нашей первой встрече.

– Насколько мне известно, у вас нет СПИДа, гепатита или сифилиса, так что поеду, – на мою радость, памятно отреагировала Вэнди. – Я сегодня буду спать с тобой, чтобы следить, как ты себя будешь чувствовать, – твёрдо добавила она голосом, не терпящим возражений.

И я решил больше не возражать.

Впервые опубликовано в General Erotic. 2005. № 134.

Дэвид осознал, что старость не наступает, а в ней оказываешься. Года не приходят, а настигают. Причём не постепенно, а сразу.

В отрочестве жизнь идёт медленно, но верно. А верность приводит к старости страсти. Но Дэвид не боялся старения и был уверен, что после смерти всех ждут сюрпризы.

Бреясь, Дэвид смотрел на себя в зеркало – ему через неделю исполнялось шестьдесят пять, а ведь никакой предварительной подготовки не было. Ещё вчера было двадцать пять, а сейчас: раз – и старик. Парадокс превращения нескольких песчинок в кучу Дэвид наглядно наблюдал на себе. Так день за днём вдруг превратился в старость. Кучу старости.

Тело портилось и давало о себе знать, ему явно был отдан приказ стареть. В своё доказательство это непостижимое превращение проявлялось ограничениями, которые вдруг начинала накладывать жизнь. Ещё так недавно он подходил к юным женщинам и редко когда получал отказ. А теперь большинство самок смотрело на него отстранённо, безразлично как на бесполое существо. Если же он предлагал юнице встречу, то она искренне спрашивала зачем, а поняв, пренебрежительно или зло отказывала. В лучшем случае это было глубокое удивление, мол, надо же, старик – а туда же. Впрочем, когда Дэвид в тридцатилетием возрасте бежал в Америку из Советского Союза, он уже тогда виделся стариком многим восемнадцатилетним девушкам. Можно было утешать себя тем, что восьмидесятилетним женщинам, которых в таком возрасте следовало бы называть старухами, Дэвид представлялся ещё молодым мужчиной. Дэвида это утешало, но мало.

В ощущениях Дэвида ничего не изменилось за много лет, он действительно чувствовал и действовал как молодой мужчина – у желаний морщин не возникало. Конечно, лицо выдавало его возраст, движения временами омрачались старческой неуклюжестью и память, такая верная прежде, начала его предавать.

«Кто бы мог подумать, что я состарюсь», – с иронией размышлял Дэвид по пути на любимую работу, с которой он готовился распрощаться.