Изгнанница. Поединок чести - читать онлайн книгу. Автор: Рикарда Джордан cтр.№ 64

Воспоминания Софии о крепости отца также блекли — что на самом деле было неплохо, поскольку она переставала быть робкой и бояться встречи с любым представителем противоположного пола. Но хотелось ли ей еще вернуться в родные края, где всегда было сыро и в основном холодно, если здесь она грелась в лучах солнца и преданной любви Фламберта?

Однако для нее ложкой дегтя все еще оставалась его вера и то, что он из-за нее подвергался опасности. Софию невозможно было убедить принять веру альбигойцев, многое в их учении казалось ей нелепым. И именно это заставляло ее сомневаться в своей зарождающейся любви к Фламберту. Возможно, она была бы готова принять его веру, если бы любила его так сильно, что могла бы умереть за него. А вот с Дитмаром все было по-другому, во всяком случае, так ей помнилось. Но тогда она была совсем еще юной, к тому же не находилась на волосок от смерти. Теперь ситуация изменилась. Хоть их побег из Тулузы прошел довольно гладко, рыцари и девушки все же видели в городе огонь, когда под покровом ночи ехали к Монтальбану, и не осмелились спросить, не горели ли это костры, на которых сжигали еретиков. Софию приводила в ужас любая смерть — на костре или от меча крестоносца. Если она когда-либо вообще вступит в отношения с Фламбертом, то лишь в случае, если он обеспечит ее безопасность!

Однако пока она позволяла ему окружать ее заботой, писать для нее песни и воспевать ее красоту. Впрочем, в переполненной крепости и заниматься больше нечем было. София работала в огороде, обучала младших девушек кройке и шитью и, разумеется, посещала богослужения. Но в Монтальбане не было развлечений, и причиной тому была не вера альбигойцев. С ограничением передвижения на юге Франции прекратился и поток новостей, которые приносили трубадуры и странствующие рыцари. Так что София не получала никаких вестей из Лауэнштайна, хотя историю о терпении юного рыцаря, который целую вечность стоял под стенами крепости, где была заключена его возлюбленная, и не обстреливал крепость, чтобы не подвергнуть девушку опасности, давно уже вплели в свои песни о любви трубадуры.

Итак, жизнь в крепости протекала мирно, пока весной 1216 года граф Тулузский не появился в Марселе.

— Граф вернулся! — ликовала София и почти не обратила внимания на то, что Женевьева сдержанно разделяла ее радость. Мириам следила, чтобы о произошедшем между графом и Женевьевой не поползли слухи. — Женевьева, он ведь, вопреки воле Папы, теперь снова на нашей стороне!

— Он слишком часто менял свое мнение, — заметила Женевьева.

Она невольно закрывала лицо покрывалом, когда речь шла о Раймунде. Выражение лица не должно было выдать ее.

— Но теперь он так не поступит, Папа никогда его не простит! А как радуются люди! Тебе нужно послушать этого трубадура сегодня вечером в зале твоего отца! Фламберт принимал его, и он прочитал нам парочку стихов:

Спешат сюда они. И взрослый, и малый,

Мужчины и женщины, бароны и дамы.

Склоняют колени и лобызают

Его платье, и ноги, и его руки…

— Это ему должно понравиться, — язвительно заметила Женевьева.

София покачала головой:

— Не будь такой упрямой! Я тоже считаю неправильным, что он исчез под покровом ночи, но, возможно, это даже хорошо. По крайней мере, теперь все знают, что он задумал.

Это была правда. Трубадур, который, воодушевленный возвращением Раймунда, бесстрашно отправился через захваченные и еще свободные земли Окситании, сообщил им о том, что собирается войско.

Многие французские дворяне, также лишенные собственности и прав, как и их граф, вновь приободрились и присоединялись к Раймунду и его сыну. Юному графу было всего лишь девятнадцать лет, но он был таким же бесстрашным рубакой, как и его отец. Ариана и другие девочки ликовали, услышав имена своих отцов и братьев. Рыцари прибывали целыми отрядами, чтобы сражаться под знаменем графа. Юный граф — Раймунд VII, которого назвали в честь отца, — собирал войско.

— Я также присоединюсь к нему, — заявил Фламберт Софии, когда они сидели рядом, а трубадур тем временем пел и рассказывал. — И другие рыцари наверняка пойдут со мной.

У Софии едва не выпал кубок с вином из руки.

— Что вы собираетесь делать? Вы покинете Монтальбан? Но кто будет нас защищать, если нападет Монфор? Мы ведь целую вечность готовились к этому. Мы…

— Я бы хотел победить Монфора у Бокера или Тулузы, а не перед своими воротами, — с достоинством ответил Фламберт. — Тогда он вообще не дойдет сюда, и Монтальбану не придется защищаться. Разве вы не понимаете, София, мы не можем растрачивать свои силы. Если каждый будет защищать лишь свою крепость, Монфор победит одного за другим. Единственный шанс для нас — это собрать сильное войско.

— Когда-то вы уже пытались это сделать, — горько заметила София. — Такую большую армию, как та, что включала в себя войска Арагона, Фуа и Тулузы, едва ли удастся собрать еще раз.

— Но тогда командование было слабым. Сейчас же все находится в руках старого и юного графов. И они… Госпожа София, король Педро сражался за свои права, но не с таким воодушевлением, как сражается Раймунд!

София постаралась улыбнуться.

— Если послушать вас, так кажется, что не он один, — пробормотала она.

Фламберт кивнул, его глаза сияли.

— На самом деле так и есть. Мы все будем биться с воодушевлением, гордые и решительные. За нашу землю и нашу веру — и за дам сердца.

Фламберт схватил Софию за руку.

— Госпожа! Позвольте мне сражаться под вашим знаком!

София покраснела. Ей хотелось признаться в том, что свой знак она отдала другому, но это, конечно же, было глупо. За некоторыми дамами ухаживали десятки рыцарей, София не обязана была отчитываться перед Фламбертом, сколько рыцарей сражалось под ее знаком. Но ее сердце говорило ей нечто другое. Разве это не будет предательством по отношению к Дитмару, если она даст Фламберту свой знак?

— Я… я подумаю об этом, — наконец ответила она. — Вы ведь уезжаете не завтра…

Рыцарь смиренно склонил голову, но все же остался в хорошем настроении — София позволила ему держать ее за руку.

И правда, под знаменем Монтальбана собралась внушительная группа рыцарей, после того как на следующий день Фламберт объявил о своих намерениях. Мнения остальных жителей города и крепости разделились. Такие стратеги, как Пьер де Монтальбан и его «военный врач» Соломон, опасались отъезда рыцарей.

— Если здесь дело дойдет до битвы, они лишь будут наступать друг другу на ноги, — высказала свое мнение и Мириам. — Мы можем защитить Монтальбан и с третью всех воинов, но когда мы наконец построим эту катапульту. А лучше сразу две или три.

Между тем Соломон и Мириам определились с моделью, однако община альбигойцев не слишком спешила предоставлять ремесленников и оплачивать затраты. К тому же идея обороняться с помощью катапульты казалась странной всем опытным воякам.