Бродяги Севера - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Оливер Кервуд cтр.№ 61

– Успокойся, Казан! Лежи смирно и спи!

Долго после этого Казан стоял в волнении посреди комнаты, прислушивался и дрожал. А издалека, чуть слышно, до него доносился призыв Серой Волчицы. Но в эту ночь он уже не был криком одиночества. Он пронизывал Казана насквозь. Он подбежал к двери, поскулил около нее, но Жанна уже спала глубоким сном и не услышала его. А затем снова водворилась тишина. Он улегся у самой двери.

Проснувшись рано утром, Жанна нашла его там; он все еще был настороже и во что-то вслушивался. Она отворила ему дверь, и он моментально от нее убежал. Его ноги едва касались земли, так быстро он мчался по направлению к Солнечной скале. Еще из долины он смотрел на ее вершину, которая была залита золотыми лучами восхода.

Он добежал до узенькой, вившейся изгибами тропинки и быстро стал всползать по ней, как червяк.

Серая Волчица уже не встречала его, как раньше. Но он чуял ее присутствие, и в воздухе пахло еще чем-то, чего он еще не знал. Он знал только, что это была именно та странная вещь, которая до сих пор так беспокоила его. Это была жизнь. Что-то живое и одушевленное вторглось вдруг в это его жилище, которое он выбрал для себя вместе с Серой Волчицей. Он оскалил острые зубы и с вызывающим ворчанием приподнял губы. Насторожившись, готовый прыгнуть, подняв голову и выпрямив шею, он подошел к отверстию между двумя скалами, куда накануне уединилась Серая Волчица. Она все еще была там. И вместе с нею там было еще и нечто другое. Минуту спустя уже воинственность Казана оставила его. Торчавшая на спине щетина опустилась, уши насторожились вперед, он просунул голову и плечи в отверстие между скалами и ласково заскулил. Серая Волчица ответила ему тем же. А затем Казан отошел назад и стал смотреть на восходящее солнце. Потом он лег, но так, что его тело загородило собою вход в логовище между двух скал.

Серая Волчица стала матерью.

Весь тот день Казан защищал вход в берлогу на Солнечной скале. Что-то говорило ему, что он принадлежал теперь именно ей, а не избушке. Зов, который доносился до него из долины, уже не трогал его. В сумерки Серая Волчица вышла из своего убежища, стала прижиматься к нему, визжать и тихонько покусывать его за лохматый затылок. А он, подчиняясь инстинкту своих предков, в свою очередь лизал ее в морду языком. Затем Серая Волчица широко раскрыла пасть и стала смеяться короткими, отрывистыми дыханиями, точно задыхалась от быстрого бега. Она была счастлива, и, как только из глубины берлоги до них донесся жалобный писк щенков, Казан тотчас же завилял хвостом, а Серая Волчица бросилась к детенышам.

Крик щенков и отношение к нему Серой Волчицы преподали Казану первый урок, как должен вести себя отец. Инстинкт опять подсказал ему, что Серая Волчица уже не могла больше отправляться с ним на охоту и должна была оставаться дома, на Солнечной скале. Поэтому, как только взошла луна, он ушел один и возвратился с зайцем в зубах. Он поступил как дикий зверь, и Серая Волчица ела с наслаждением. И он понял, что с этой поры уже должен был каждую ночь отправляться на охоту, чтобы прокормить Серую Волчицу и через нее маленькие визжавшие существа, скрытые от него где-то в расщелине между двумя скалами.

На следующий день, и еще на следующий, и еще на следующий он так и не подходил к избушке, хотя и слышал голоса мужчины и женщины, которые звали его к себе. А на пятый день он наконец соскучился и пошел. Жанна и ребенок так обрадовались ему, что она стала обнимать его, а ребенок запрыгал, засмеялся и стал взвизгивать, тогда как мужчина все время стоял настороже, следя за каждым их движением и показывая взглядом, как он был этим недоволен.

– Я все-таки боюсь его, – уже в сотый раз повторял он Жанне. – Что-то волчье у него в глазах. Он ведь предательской породы. Иногда мне хочется вовсе не видеть его в нашем доме.

– А если бы его не было у нас, – возражала Жанна с дрожью в голосе, – то кто бы тогда спас нашего ребенка?

– Правда, я все забываю об этом… Казан, подлец ты этакий, ведь и я тоже привязался к тебе!

И он ласково потрепал Казана по голове.

– Интересно, как бы он ужился здесь с нами? – продолжал он. – Ведь он привык слоняться по лесам. Это могло бы показаться даже очень странным.

– И все-таки он вот приходит ко мне, – ответила она, – хоть и привык слоняться по лесам. Вот потому-то я так и люблю Казана! Тебя, ребенка и потом Казана. Казан! Дорогой мой Казан!

Все это время Казан чувствовал и даже обонял ту таинственную перемену, которая происходила в избушке. Жанна и ее муж непрестанно говорили о своих планах, всякий раз как оставались вдвоем, а когда он уезжал, она разговаривала о них с ребенком и с Казаном. И каждый раз, как он в течение этой недели спускался к хижине, он испытывал все большее и большее беспокойство, пока наконец и сам мужчина не заметил происходившую в нем перемену.

– Должно быть, Казан догадывается, – обратился он однажды вечером к Жанне. – Вероятно, он уже чует, что мы собрались уехать. – А затем добавил: – Опять сегодня река вышла из берегов. Боюсь, что это задержит нас здесь еще на неделю и даже более.

В эту самую ночь, когда луна осветила своим золотым светом самую вершину Солнечной скалы, из своей берлоги вышла Серая Волчица и вывела за собой троих еще ковылявших волчат. Было что-то забавное в этих маленьких шариках, которые стали кататься около Казана и совать свои мордочки в его шерсть – и это напоминало ему о ребенке. По временам они повизгивали и старались встать на все четыре свои ноги точно так же безнадежно, как и маленькая Жанна, когда пыталась пройтись на ножках. Он не ласкал их, как это делала Серая Волчица, но прикосновение к ним и их детские повизгивания наполняли его радостью, которой он еще не испытывал ни разу.

Луна стояла как раз над ними, и ночь почти нельзя было отличить от дня, когда он отправился на охоту для Серой Волчицы. У подошвы кряжа проскакал перед ним крупный белый кролик, и он погнался за ним. Он оказался в целой миле расстояния от Солнечной скалы, когда ему удалось поймать его.

Когда он возвратился к узенькой тропинке, которая вела на вершину Солнечной скалы, то вдруг в удивлении остановился. На тропинке еще держался теплый запах чьих-то чужих ног. Кролик вывалился у него из зубов. Каждый волосок на всем его теле зашевелился, точно от электричества. То, что он обонял, вовсе не было запахом зайца, куницы или дикобраза. Вся тропинка была исцарапана когтями рыси. В ту же минуту, когда он быстро стал взбираться на вершину скалы, до него донесся тяжкий, жалобный вой. Что-то подсказало ему, что там было неблагополучно. Казан стал подниматься все выше и выше, готовый немедленно же вступить в бой, и с осторожностью внюхивался в воздух.

Серой Волчицы уже не оказалось на лунном свете в том месте, где он ее оставил. У входа в расщелину между двумя скалами валялись безжизненные, холодные трупики трех щенят. Рысь растерзала их на куски. Завыв от горя, Казан приблизился к двум скалам и просунул между ними голову. Серая Волчица оказалась там и мучительным воем стала звать его к себе. Он вошел и стал слизывать кровь с ее плеч и головы. Весь остаток ночи она простонала от боли. А на заре она выползла из своей берлоги к окоченевшим уже трупикам, валявшимся на скале.