Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ле Карре cтр.№ 61

– Его расстреляют.

– Тогда почему они не расстреляли тебя? – продолжала расспросы Лиз, стараясь больше не делать пауз. – Ты вместе с Фидлером вступил в сговор против Мундта, так было заявлено. Ты убил охранника. Почему же Мундт позволил тебе бежать?

– Хорошо! – внезапно почти выкрикнул Лимас. – Я тебе скажу. Я скажу тебе то, чего ты никогда и ни за что не должна была узнать. О чем тебе надо сразу забыть. Как и мне самому. Слушай! Мундт – человек Лондона. Их агент. Его завербовали, когда он работал в Англии. И мы с тобой становимся очевидцами финала самой постыдной, самой грязной операции, призванной спасти шкуру Мундта. Уберечь его от умного маленького еврея, который работал вместе с ним и начал подозревать правду. Они заставили нас послать его на верную смерть, понимаешь. Они почти принудили нас убить этого еврея собственными руками. Вот. Теперь ты все знаешь. Полегчало? Да поможет Бог нам обоим!

– Если это так, Алек, – спросила она после очень долгого молчания, – то какая роль была отведена мне? – Она говорила до странности спокойно, почти равнодушно.

– Я могу только строить предположения, Лиз, исходя из того, что известно мне самому, и из сказанного Мундтом на прощание. Фидлер начал подозревать Мундта, подозревал с самого его возвращения из Англии. Он считал, что Мундт ведет двойную игру. Фидлер, разумеется, питал к нему личную неприязнь – у него были для этого все основания, – но это не значит, что он был не прав. Мундт стал агентом Лондона. Причем Фидлер обладал слишком большим влиянием, чтобы Мундт мог устранить его сам, и тогда в Лондоне решили сделать это за него. Я так и вижу их за планированием этой операции – они дьявольски академичны в своих подходах. Представляю, как они сидели вокруг камина в одном из этих своих мерзких закрытых клубов. Они знали, что просто убить Фидлера мало – он мог поделиться своими соображениями с друзьями, оставить письменные показания. Поэтому уничтожить следовало в корне все основания для подозрений. Публичную реабилитацию – вот что они организовали для Мундта.

Он резко свернул в левый ряд, чтобы обогнать грузовик с прицепом. Но в тот же самый момент водитель грузовика совершил такой же маневр, и Лимасу пришлось резко затормозить на ухабистом шоссе, чтобы его машину не размазало о разделительный барьер.

– Они сказали мне, что их цель – подставить под удар Мундта, – продолжал он как ни в чем ни бывало, – что они хотят уничтожить его, и я согласился участвовать. Это должно было стать для меня самым последним важным заданием. Выполняя его, я опустился на дно, избил торговца… Но ты все это знаешь.

– И только поэтому занимался со мной любовью? – спросила она чуть слышно.

Лимас яростно помотал головой.

– В том-то и дело, что нет. В этом вся суть, пойми, – продолжал он. – Мундт обо всем знал, был в курсе всех деталей плана. По его приказу меня завербовали – по его и Фидлера. А потом он позволил Фидлеру взять все в свои руки, поскольку был уверен, что в результате Фидлер попадет в собственный капкан. Моя задача состояла в том, чтобы окончательно заставить его поверить в истину: Мундт – агент британской разведки. – Он помедлил, не сразу решившись закончить. – А на твою долю выпала миссия дискредитировать меня. Фидлер пойдет под расстрел, а Мундт будет выглядеть героем, избежавшим смерти в результате фашистского заговора. Они использовали классический принцип – любовная интрижка мешает агенту довести дело до успешного конца.

– Но откуда они узнали обо мне, как могли предвидеть, что мы сойдемся с тобой? – воскликнула Лиз. – Боже милостивый, Алек, неужели они способны даже предсказать, что двое людей полюбят друг друга?

– Нет, конечно. И это не имело для них значения. Ставка делалась на другое. Тебя они избрали, потому что ты молода, хороша собой, состоишь в коммунистической партии и не отказалась бы поехать в Германию по сфабрикованному приглашению. К вам на работу меня направил Питт с биржи труда, который догадывался, что я не откажусь от места в библиотеке. Во-первых, Питт служил в разведке во время войны, и они ему приплатили, надо полагать. Им достаточно было установить контакт между мной и тобой. Пусть всего на день. Срок не играл никакой роли. Зато потом это давало им предлог навестить тебя, снабдить деньгами, создать иллюзию, что между нами возник роман, даже если бы его на самом деле не было. Понимаешь? Чтобы позже всякий поверил в нашу взаимную страсть. И для этого тебе прислали деньги так, словно я просил об этом. А то, что мы и в самом деле стали близки, только облегчило их задачу…

– Да, тут нечего возразить, – сказала Лиз и добавила: – Я чувствую себя грязной, Алек, словно меня изнасиловали.

Лимас промолчал.

– Скажи, людям из твоего ведомства это облегчает муки совести? Я имею в виду… Когда они используют в такой роли члена компартии, а не обычную девушку? – спросила Лиз.

– Возможно, – ответил Лимас. – Но, как мне кажется, они сделали это не намеренно. Просто это еще более способствовало успеху операции.

– А ведь я могла остаться у них в тюрьме, я знаю. Ведь именно этого хотел Мундт, скажешь, нет? Он не видел смысла рисковать – я могла услышать слишком много лишнего, слишком о многом догадаться сама. В конце концов, Фидлер тоже невиновен. Но он – еврей, – добавила она возбужденно. – И его невиновность уже не играет большой роли, верно?

– О, бога ради! – простонал Лимас.

– Очень странно, что Мундт отпустил меня. Более чем странно, пусть это и стало частью вашей с ним сделки, – размышляла вслух Лиз. – Я же отныне фактор риска, как ни крути. Я имею в виду, когда мы доберемся до Англии. Член коммунистической партии, осведомленная обо всем этом… Нет ни намека на логику в его согласии отпустить меня.

– Как я предполагаю, – объяснил Лимас, – он собирается использовать факт нашего побега для наглядной демонстрации президиуму, что в его ведомстве окопались другие фидлеры, которых необходимо найти и устранить.

– И другие евреи?

– Это дает ему дополнительную возможность укрепить свои позиции, – ответил Лимас, пропустив ее вопрос мимо ушей.

– Убив еще больше ни в чем не повинных людей? Но тебя, кажется, не слишком это волнует.

– Разумеется, волнует. Меня тошнит от стыда и злости… Но я воспитан совершенно иной средой, Лиз, и потому не могу видеть все только в черных и белых тонах. Люди, играющие в подобные игры, неизбежно идут на риск. Фидлер проиграл, Мундт одержал победу. И Лондон выиграл – вот в чем все дело. Это была омерзительно грязная операция. Но она себя оправдала, и нет ничего важнее. – По мере того как он говорил, его голос становился громче и под конец уже почти перешел в крик.

– Ты сам пытаешься себя убедить, что это правильно! – воскликнула в ответ Лиз. – Они творили отвратительные дела. И как можно убивать Фидлера? Он же хороший человек, Алек, я знаю, что хороший. А Мундт…

– Не понимаю, на что ты, черт возьми, жалуешься, – грубовато перебил ее Лимас. – Ведь это твоя партия все время с кем-то воюет, не так ли? Жертвуя личностями во имя интересов масс. Этот принцип она провозглашает. Социалистическая реальность – ежедневная и еженощная неустанная борьба. Они же об этом тебе твердят? По крайней мере ты осталась в живых. Что-то не слышал, чтобы коммунисты верили в святость человеческой жизни, или я чего-то не понял? – спросил он саркастически. – Я признаю, да, признаю, что тебя могли уничтожить. Такой вариант не был исключен. Мундт – свинья еще та, он не видел смысла оставлять тебя в живых. Его обещание – а он дал слово не трогать тебя – недорого стоит. И ты действительно могла умереть – сегодня, через год или через двадцать лет – в тюрьме рая для рабочих и крестьян. Как и я сам. Но твоя партия, насколько я помню, ставит себе целью уничтожение целых общественных классов. Скажи, если я опять ошибаюсь.