Стратегия семейной жизни. Как реже мыть посуду, чаще заниматься сексом и меньше ссориться - читать онлайн книгу. Автор: Дженни Андерсон, Пола Шуман cтр.№ 15

Подобные склоки были нередки в их доме. За ними, как правило, следовали несколько дней обоюдной «игры в молчанку», потом медленное потепление, неизбежное сближение и наконец примирительный секс.

После этого они больше не обсуждали случившееся — просто переступали через конфликт и двигались дальше.

«Мы быстро уставали ненавидеть друг друга», — призналась Эми.

В доме устанавливался мир — но ненадолго: вскоре разгоралась очередная эпическая баталия, и все повторялось. Их отношения застряли в этом порочном круге, и такие «встряски» явно не шли им на пользу. Боязнь сиюминутных, мелких потерь, которую Хосе и Эми испытывали при каждой новой стычке, — боязнь, в которой они сами не отдавали себе отчета, — наращивала общую стоимость их общих потерь в совместной жизни.

Многие биржевые трейдеры тоже не догадываются о своей боязни потерь — и совершают из-за этого большие ошибки. Они удерживают акции, которые теряют в цене и, вероятно, уже не окупятся, потому что компания вот-вот прогорит, — или, наоборот, слишком торопятся продать повышающиеся в цене бумаги, страшась, что завтра те скатятся вниз.

В общем, страх перед поражением делает с людьми странные вещи. В 2008 г. бывшая губернатор Аляски Сара Пэйлин, баллотировавшаяся на пост вице-президента США, сказала в интервью Чарли Гибсону [14] , которое она дала в рамках своей предвыборной кампании: «Чарли, дрейфить нельзя». И что с ней стало? [15]

ЧТО ГОВОРЯТ… О скандалах

По результатам нашего Всестороннего, Новаторского и Очень Затратного Опроса супружеских пар, 71 % респондентов признались, что во время ссор с супругом понимают: кто бы ни одержал в ней верх, «плохо будет обоим». Но многих из них это не останавливает:

• 53 % опрошенных сказали, что продолжают спор даже тогда, когда за неимением аргументов начинают повторяться;

• 34 % сказали, что продолжают ссориться, даже забыв о том, с чего начался конфликт;

• 34 % сказали, что продолжают ругаться даже тогда, когда понимают, что неправы.

Или другой пример — Lehman Brothers. Знакомое название? В 2007 г. это был богатейший инвестиционный банк с многомиллиардным состоянием, а годом позже он превратился в груду дымящихся развалин. Выдвигалось много версий, как такое могло произойти, но главной причиной коллапса было однозначно названо то огромное количество кредитов на покупку недвижимости, которые банк выдавал своим клиентам. Когда владельцы домов и арендаторы офисов перестали добросовестно выполнять свои обязательства по ипотеке, поток инвестиций в Lehman Brothers резко обмелел.

Однако нельзя не заметить, что виной этого грандиозного краха отчасти стало и самое обыкновенное неприятие потерь. То, что Lehman смертельно ранен, было ясно уже в начале весны 2008-го, но его исполнительный директор Ричард Фалд все пытался остановить бьющую фонтаном кровь. До последнего скрывая катастрофическое положение своего банка, он старался тайно продать его, договориться о его слиянии с другими организациями и мобилизовать его капитал, чтобы расплатиться с долгами. У него было несколько заинтересованных покупателей, но они предлагали цены, которые Фалд считал слишком низкими, — он не мог смириться с теми потерями, которые ему сулило принятие их условий. Но когда в сентябре Lehman все-таки обанкротился, Фалд потерял все и сразу: сотни миллионов долларов в его акциях, компанию, в создании которой он принимал непосредственное участие, и остатки своей репутации.

Мы уже никогда не узнаем, что было бы, признай руководство Lehman свое поражение, прими болезненное, но необходимое снижение цены своего банка и согласись на его продажу до того, как была пройдена точка невозврата. Lehman мог пережить свой кризис, рецессия могла быть уменьшена [16] , Сара Пэйлин могла тихо-мирно занять пост вице-президента, а миллионы «не дрейфящих» американцев могли до сих пор жить припеваючи в своих пригородных домах.

Выход: утро вечера мудренее

Да, эту счастливую перспективу мы уже упустили, но вот Эми и Хосе свой путь в светлое будущее все-таки отыскали.

Инициатором перемен стала Эми. Ненароком она избрала точно такую же модель поведения, которая с давних пор надежно хранит от козней неприятия потерь Дэвида Айнхорна, главу влиятельнейшего хедж-фонда Greenlight Capital. Айнхорн рассказал нам, что, даже когда у него появляется сильное желание оторвать головы менеджменту компании (в которую он вложил — страшно сказать! — миллионы и миллионы долларов) и возникает опасение, что из-за неразумных действий своих управленцев компания вот-вот пойдет ко дну, он не торопится принять окончательное решение — ждет, пока оно немного «отлежится». Вместо того чтобы тут же сбросить акции не оправдавшей надежд компании — что было бы закономерной эмоциональной реакцией на грозящие неминуемые потери, — он дает себе время подумать. Дэвид убежден в том, что утро действительно «мудренее» вечера: вернувшись к своей проблеме на следующий день, он способен уже гораздо более здраво ее осмыслить. Конечно, ему все равно приходится ее как-то решать — сама проблема за ночь не «рассасывается», — но на свежую голову ему легче придумать способ, как избежать потенциальных потерь.

Удивительно, насколько этот стародавний совет — «утро вечера мудренее» — применим к проблемам современного бизнесмена, который может в одночасье потерять миллионы долларов.

Или к проблемам современных супругов, каждый из которых боится проиграть домашнее сражение. После их сотой ночной склоки с Хосе Эми поняла, что больше так продолжаться не может. Как бы сильно она ни была огорчена поведением мужа, под конец каждого такого скандала ее плохое настроение усиливалась еще в сто раз: «Я начинала говорить, абсолютно уверенная в своей правоте и понимании со стороны Хосе, но проходили часы, а я все драла глотку».

Тогда по совету мамы Эми установила для себя так называемое «правило 24 часов». Теперь каждый раз, когда Хосе выводил ее из себя и в ней просыпалось непреодолимое желание накинуться на него с упреками, она откладывала выяснение отношений как минимум на сутки. Не для того, чтобы подавить свое негодование — в силу своего темперамента она была на это совершенно не способна, даже если очень старалась, — а для того, чтобы проверить, будет ли оплошность Хосе казаться ей столь же возмутительной по прошествии этого времени. Если на следующий день она по-прежнему была готова изрыгать пламя, она «поднимала этот вопрос» (так она фигурально называла то, что мы обозначили бы несколько иными словами: «атаковала ни о чем не подозревающего мужа»). А если ярость сама собой сходила на нет, она махала на все рукой и вела себя как ни в чем не бывало.