Похождения Трусливой Львицы, или Искусство жить, которому можно научиться - читать онлайн книгу. Автор: Галина Черная, Михаил Литвак cтр.№ 24

Страница

Его воспитывала домостроевская мама, и мысль, что мужчина должен содержать, а женщина ублажать, он усвоил четко. Два года мы прожили в общежитии, один год снимали квартиру. Он переживал, что с трудом сводим концы с концами. К пятому году совместной жизни благосостояние повысилось до собственной квартиры, машины и абсолютно ненужных расходов с его стороны, как мне казалось. Он покупал все подряд – по три костюма, бесконечное количество маек, брюк, автокосметики. А когда он заикнулся про золотой браслет для себя и еще более престижную машину, я решила, что это последняя стадия. На мой вопрос, зачем это ему, он ответил: «В том-то и дело, что незачем».

Первое время после свадьбы заботы о моем счастье он взял на себя. Я перестала думать о собственном развитии и начала соответствовать его представлениям о жене. Мне было приятно готовить ему, ждать вечером, даже уступать по всем вопросам. Казалось, что так, как я, мало кто в семье счастлив. Но когда он начал много работать, я впала в депрессию. (Конечно, он ее не любил, если исходить из определения любви Э. Фромма. Любовь – это активная заинтересованность в жизни и развитии объекта любви. Ведь он тормозит ее развитие. Вот тут-то уже можно и возмущаться. Рано или поздно может и боком все это выйти. Я знаю одну историю, когда богатый муж посадил жену дома. А через 6 лет его отстрелили. Она оказалась неприспособленной, а его богатство довольно быстро растаяло. Так и его же сын, который получился от этого брака, остался без средств существования. – М.Л.) Смысл жизни терялся, внимания мне не хватало, а додуматься, что надо заняться СВОИМ делом, я не могла. Моим слезам он удивлялся: «Чего тебе не хватает?»

Года через полтора он мне сказал, что ему нравится другая девушка. Я восприняла это как конец света, хотя пыталась сохранить хорошую мину при плохой игре. Оскорбилась и молча уехала к бабушке. Там причину конфликта не сказала, а выслушивала бесконечные звонки Богдана. Через день он приехал. Трое суток подряд мы не вылезали из кровати, при этом между объяснениями в любви он пытался, со своей патологической честностью, затащить к нам в постель эту девушку. Я на подобные варианты не согласилась.

Потом, от досады, тоже завела роман, который закончился, когда я поняла, что являюсь трофеем в чужой коллекции. С удовольствием и трагическим лицом сообщила это мужу. (Дура полная!!) (Здесь я с ней согласен. Дура, что изменила, и дура, что рассказала. Улучшила чью-то биографию. – М.Л.) Сейчас этого бы ни за что не сделала, но в тот момент была в отчаянии. Богдан был поражен и два месяца облизывал меня с ног до головы. После этого у нас будто все заново началось. Он меня никогда не ревновал, соглашаясь со всеми пьянками на работе. А мне это было не нужно, я рвалась домой, где мы даже книжки друг другу вслух читали. А когда они с друзьями до двух ночи играли в баскетбол, я совершенно спокойно занималась своими делами. Он приходил и говорил: «Этим идиотам дома жены истерики закатывают, а я с твоей свободой – как на веревочке привязанный». Это был настоящий комплимент. И несмотря на это, когда покупалась квартира, он оформил ее на свою маму, так как на себя из-за нюансов бизнеса оформить не мог, а на меня не захотел. Конечно, меня это очень задело. Долго молча переживала, а потом спросила: «Почему?» Он ответил, что, глядя на бракоразводные процессы своих друзей, которых жены «раздевали», не хочет создавать прецедент. Мне пришлось это проглотить. (А надо было записать, а не глотать, и быстрее устраиваться на работу. Без экономической независимости трудно быть счастливым. Вот что нужно усваивать с первых лет осознанной жизни. – М.Л.)

Идеальный период закончился через три с половиной года после свадьбы. Богдан постоянно волновался. Я связывала это с неудачами по работе. Как потом оказалось, он в очередной раз влюбился, но так как объект от мелкой интрижки отказался, претендуя на большее, а он интересами семьи пожертвовать не решился, то начал искать приключений. Ему как шлея под хвост попала. Сначала он снял обручальное кольцо, объяснив, что перестал получать удовольствие от брака, а потом началась сплошная череда кабаков, игры в теннис, ночных поездок на озеро, пикников на природе и так далее, где меня он видеть не хотел. Я же, чувствуя это, в качестве спутницы не навязывалась, но путем разговоров пыталась «образумить». (Стала делать то, что делала с ней ее бабушка. Неосознанно набралась манер от человека, которого осуждала. И вообще, нужно же понять, что слова не воспитывают, а мужа вообще незачем воспитывать. – М.Л.) Конечно, мне это не удалось. Грех признаваться, но я не знала, как бы ему побольнее досадить. В голове, увы, только в виде фантазий мелькали мысли снять самой квартиру, уйдя от него. (Была бы материально независимой, так бы и сделала. – М.Л.) Но остановилась я на самой нелепой идее завести ребенка. (Кто-то из моих учеников на группе сказал, что дети – это цемент семьи. Я тут же ответил, что этот цемент непрочный и раскрошится в любом варианте. – М.Л.) Тогда он «образумится», а я тем самым досажу ему. Это к вопросу о мотивах людей при заведении детей. Я думала только о себе и была тогда более чем эгоистична. За все это пришлось расплачиваться позже. Достаточно трудно расплачиваться сюжетом Родительского гамбита, или соломонова решения, как назвал его Михаил Ефимович. Ну, я и завела ребенка на пятом году совместной жизни с мужем.

Когда у нас с Богданом начался роман, я неожиданно для себя (хотя все вроде высчитывала по дням) забеременела и узнала об этом через две недели после свадьбы, будучи на сроке около двух месяцев. Решение было однозначное – аборт. Меня тошнило страшно. Болела грудь. Я поправилась. Очень переживала, что этот аборт может повредить будущему нормальному рождению детей, но все-таки решилась.

Хорошо помню реакцию на это моей бабушки, реакцию абсолютного труса. Я решила делать аборт в Шахтах, где все врачи были знакомы. Договорилась через свою учительницу, а не через бабушку. Подразумевалось, что моя дорогая бабушка ничего об этом не знает. Меня прооперировали. Отлеживалась я дней десять дома. Такой боли, как в эти дни, до этого я не испытывала. Ночью я забывалась и даже стонала. За стеной лежала бабка. Та бабка, которая имела самые лучшие связи в городе, была очень известным, успешным и смелым человеком во всех делах. Та бабка, которая очень обрадовалась моему браку с Богданом, считая его достойным мужем, «на плечо которого можно положиться». И та бабка, которая так боялась что-либо сказать против Богдана или его семьи (чтобы не навредить мне), выбравшая страусиную политику «не знать», «не видеть». Двуличие было настолько явным, что она не стеснялась его скрывать.

Все родственники Богдана понемножку приторговывали, имея небольшой бизнес. Для моей коммунистической бабушки это было – в отношении других – аморально. Но… «все, что делают мои родственники, очень правильно».

А через четыре года, когда я приняла очень популярное и такое же дурное решение о заведении ребенка в целях сохранения семьи, я, не говоря ничего Богдану, забеременела. Эта беременность до шести месяцев была очень легкой. Никакого токсикоза. Я, как и пишут в учебниках, за первые два месяца похудела на 3–4 кг. Выглядела великолепно. Потом начала набирать вес. Тоже как и положено. Я тогда работала в обувной фирме в мужском коллективе. С работой я справлялась. Дополнительно меня не грузили, как я ни просила, и отношения в коллективе были очень хорошие. Когда появился живот, все мужики по очереди каждое утро со смехом щупали его и выясняли, как идет беременность. Но на седьмом месяце у меня начал болеть низ живота, я загремела на сохранение в областную больницу и до родов оттуда уже не выходила.

Страница