Мы - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Николс cтр.№ 99

В первый теплый день года Конни за рулем взятого напрокат «форда-транзита» приехала из Лондона в наш общий дом. («Ты справишься?» — «Конечно справлюсь». — «Может, мне сесть на поезд до Лондона и самому повести микроавтобус?» — «Дуглас, я справлюсь!»), и мы провели длинный пасхальный уик-энд, распутывая наши спутанные жизни. Мы пригласили также и Алби, торжественно обещав ему, что мероприятие не будет мрачным и пропитанным злобой, а наоборот, атмосфера будет почти карнавальной. Но он сказал, что занят, будет фотографировать затылки людей или что-то вроде того, насколько я понял. А когда я позвонил узнать, как нам быть с его барахлом, старыми рисунками, детскими игрушками, он ответил: «Сожгите все. Сожгите дотла». Что нас с Конни страшно позабавило. Для уборки его комнаты мы надели резиновые перчатки и, обнаружив вонючие старые кроссовки или допотопные штаны, нараспев говорили: «Сожгите все. Сожгите дотла».

Мы, естественно, ничего сжигать не стали — это смахивало бы на дешевую мелодраму, и все же тот пасхальный уик-энд носил на себе печать какого-то скорбного ритуала. В каждой комнате было сложено пять кип вещей: одна для Конни, одна для меня, а три — в помойку, на продажу, на благотворительность, и было даже забавно наблюдать, как вся наша собственность запросто делилась на эти категории. Мы усиленно старались сохранять оптимизм. Конни сделала подборку новой музыки, которую недавно открыла — она снова слушала музыку, — и в субботу мы выпили вина и поели простой еды, чтобы не пачкать лишние кастрюли. А в воскресенье утром были традиционные шоколадные яйца, и уже ближе к вечеру, чумазые как трубочисты и в паутине после разборки чердака, мы с Конни легли в постель, чтобы в последний раз заняться любовью. Без лишних слов могу отметить, что, слава богу, все оказалось не так уж безрадостно. На самом деле было много смеха, тепла и эмоций. Нежности, полагаю. А потом мы молча лежали в пустой комнате, ненадолго заснули, не разжимая объятий, затем проснулись, оделись и спустились вниз — разбирать кухонные шкафы.

В лучшие времена тот уик-энд носил бы характер археологических раскопок, поскольку чем глубже мы зарывались, тем грязнее и потрепаннее становились извлеченные нами артефакты. Большинство предметов было несложно рассортировать. Наши с Конни вкусы всегда расходились, и хотя с годами они постепенно начали совпадать, у нас не возникло вопросов, что мое, а что ее. На заре наших отношений мы буквально осыпали друг друга подарками типа любимых книг или музыки — скорее, это Конни осыпала меня, — и было бы крайне невежливо их возвращать. Итак, я оставил себе CD-диски Джона Колтрейна и короткие рассказы Кафки, стихи Бодлера и винил Жака Бреля, хотя у меня нет проигрывателя, а даже если бы и был, то я все равно не стал бы ставить пластинку. Но я был счастлив сохранить это все, потому что все это этапы становления нас как семьи. На титульном листе поэм Рембо я нашел надпись: «С Днем святого Валентина тебя, мой замечательный мужчина. Я очень тебя люблю. Угадай кто???» Я показал записку Конни:

— Это ты мне прислала?

Она рассмеялась и помотала головой:

— Нет, не я.

Я положил книжку в свою кипу, прекрасно понимая, что никогда не прочту ее и никогда не выброшу.

Только несколько вещей стали для нас дилеммой. В фотобачке из-под 35-миллиметровой пленки — артефакт древних времен — мы нашли десять-двенадцать желтых крохотных кусочков слоновой кости. Молочные зубы Алби — те, что он не успел проглотить или посеять на детской площадке. Положа руку на сердце, выглядели они малосимпатично, слегка жутковато, типа того, при виде чего посетители морщат нос в египетских залах музеев, но и выбросить их у нас не поднималась рука. Может, стоит каждому взять себе по шесть штук? Как-то нелепо торговаться из-за молочных зубов.

— Забирай их себе, — сказал я.

И Конни достались молочные зубы сына.

А вот фотографии вызвали у нас некоторые затруднения. У нас были негативы, само собой, но сейчас фотонегативы даже больше похожи на реликт древней цивилизации, нежели видео— и аудиокассеты, и мы их в основном выбросили. Бумажник с фотографиями нашей дочери отошел к Конни, и она заверила меня, что, как только сможет, сделает для меня отличные копии; обещание, которое она уже выполнила. Снимки же эпохи доцифровой фотографии мы просто разложили перед собой на полу и разделили на кучки, точно игральные карты, безжалостно выбрасывая темные или не в фокусе и отбирая только те из них, копии которых хотели иметь оба. Вот мы на бесконечных вечеринках и свадьбах, вот приветствуем дождь на острове Скай, а вот Венеция, и снова под дождем, вот Алби у материнской груди. Процесс оказался мучительно долгим, каждое фото заставляло плутать по аллеям ностальгии. А что случилось с тем-то и тем-то? Боже, помнишь эту машину? Вот он я, закрепляю полки в нашей квартире в Килбёрне, круглощекий и невероятно молодой, а вот Конни, в день нашего бракосочетания.

— Какое жуткое платье! И о чем я только думала?!

— А по мне, так ты выглядишь чудесно.

— Нет, ты только посмотри на себя в этом костюме! Лохматые девяностые.

— Тебе ведь не нужны копии этих фото. Да?

— Конечно нужны!

А вот Алби учится плавать во время очередных каникул, задувает свечи на торте в два, три, четыре года, в пять лет. Тут он в гамаке, примостился к моей груди и спит. Рождественские утра, школьные спортивные соревнования и Пасхи, куда более счастливые, чем эта. Уже через некоторое время я понял, что с меня хватит. С эволюционной точки зрения большинство эмоций — страх, желание, злость — служат определенным практическим целям, но ностальгия совершенно бесполезна, абсолютно бессмысленная штука, поскольку означает жажду чего-то, что уже кануло в Лету, и я вдруг остро почувствовал всю тщетность пустых воспоминаний. С кислой улыбкой я вывалил оставшиеся снимки на пол, чертыхнулся и сказал, что она может забрать их все. Она промямлила что-то насчет копий и положила снимки в «кипу Конни». В ту ночь я спал в другой комнате.

Понедельник Банковских выходных и в лучшие времена всегда наводил тоску, ну а сегодняшний день был особенно тусклым и унылым. К обеду Конни загрузила свой «форд-транзит». Он оказался наполовину пустым.

— Хочешь, чтобы я отвез тебя обратно?

— Я умею водить машину.

— На шоссе будет сущий кошмар. Я могу поехать с тобой и тем же вечером вернуться на поезде.

— Дуглас, со мной все будет в порядке. Увидимся в Лондоне. На следующей неделе. Я сама выберу ресторан. Мы же договорились. Ланч раз в месяц. И никаких исключений. — Она строго следила за соблюдением графика наших встреч, совсем как психиатр или дантист. Должно быть, не хотела выпускать меня из поля зрения.

— Езжай осторожно. Не забывай про боковые зеркала.

— Не забуду.

— Мне было тяжело, — сказал я.