Светила - читать онлайн книгу. Автор: Элеанор Каттон cтр.№ 108

Притчард нахмурился.

– Значит, он был уже ранен, – предположил он. – До того, как вы вскрыли ящик. Может, порезался обо что-нибудь до того, как на сцене появились вы.

– Может, – без особой уверенности проговорил Мади. – Боюсь, я слабо понимаю…

– Что такое?

– Что ж, – промолвил Мади, беря себя в руки. – Скажем так: рана не показалась мне… чем-то естественным.

– Это как? – не понял Мэннеринг.

Мади смущенно потупился. Он верил в аналитические свойства разума: он верил в логику с той же спокойной убежденностью, с какой верил в свою способность распознать ее. Он считал, что истину можно довести до совершенства, а совершенная истина всегда абсолютно прекрасна и предельно ясна. Мы уже упоминали, что Мади не придерживался никакой религии и потому не прозревал истины в таинственном, в необъяснимом и необъясненном, в туманах, что застят научное познание точно так же, как вполне материальные тучи в этот самый час затемняли хокитикское небо.

– Понимаю, что прозвучит это странно, – проговорил он, – но я не вполне уверен, что человек из грузового контейнера принадлежал к миру живых. При тамошнем свете… в игре теней… – Мади умолк на полуслове и вновь заговорил, уже резче: – Скажем так. Я даже не уверен, что назвал бы его человеком.

– А что же такое это было-то? – не понял Балфур. – Что, если не человек?

– Призрак, – отозвался Мади. – Видение какое-то. Фантом. Звучит глупо, понимаю. Наверное, Лидия Уэллс смогла бы описать это лучше меня.

На краткое мгновение все голоса смолкли.

– Что было дальше? – промолвил Фрост.

Мади обратился к банковскому служащему:

– Боюсь, я поступил малодушно. Я развернулся, схватил портфель и проворно вскарабкался по лестнице. А его оставил там – всего в крови.

– Вы ведь к накладной на ящике не приглядывались? – вновь поинтересовался Балфур, но Мади отвечать не стал.

– Больше вы с этим человеком не встречались? – спросил Левенталь.

– Нет, – удрученно откликнулся Мади. – Я не нашел в себе храбрости спуститься в трюм еще раз… а когда мы прибыли в Хокитику, пассажиров перевезли на берег лихтером. Если этот человек был реален, если это и в самом деле Эмери Стейнз, тогда в настоящий момент он все еще на борту «Доброго пути»… разумеется, как и Фрэнсис Карвер. Они оба – на некотором расстоянии от берега, сразу за устьем реки, дожидаются прилива. Но может статься, я все это себе навоображал. Незнакомца, и кровь, и все прочее. Прежде я никогда не страдал галлюцинациями, но… ну да вы сами видите, я не знаю, что и думать. На тот момент, однако, я был уверен, что мне явился призрак.

– Может, так оно и было, – отозвался Девлин.

– Может, и так, – кивнул Мади. – Я приму такое объяснение за истину, если найдутся веские доказательства. Но, прошу меня простить, мне оно представляется чем-то из области фантастики.

– Призрак там или не призрак, но к какому-то решению мы наконец пришли, – промолвил Левенталь с безмерно усталым видом. – Завтра утром, когда мистер Мади пойдет на пристань за дорожным сундуком…

Но Левенталь не договорил. Дверь курительной комнаты внезапно распахнулась и ударилась о стену с такой силой, что присутствующие разом вздрогнули. Все как по команде обернулись: на пороге стоял мальчишка Мэннеринга, тяжело дыша и хватаясь за бок – видать, под ложечкой закололо.

– Огни, – выдохнул он.

– Чего? – пробасил Мэннеринг, тяжело поднимаясь на ноги. – Какие еще огни? Что не так?

– Огни на косе, – отвечал мальчишка, по-прежнему держась за бок и хватая ртом воздух.

– Ну, выкладывай!

– Не могу… – Мальчишка закашлялся.

– Что еще за беготня мне тут? – взревел Мэннеринг. – Ты, вообще-то, должен стоять снаружи! Стоять, а не носиться сломя голову, черт тебя дери! Я тебе плачу не за оздоровительный моцион, чтоб тебе пропасть!

– Это «Добрый путь», – выговорил наконец мальчишка.

В комнате разом воцарилась гробовая тишина.

– «Добрый путь»? – рявкнул Мэннеринг, выпучив глаза. – Что с ним такое? Да говори же, бестолочь!

– Навигационные огни на косе, – объяснил мальчишка. – Они погасли… под ветром… и… прилив…

– Что случилось-то?

– «Добрый путь» затонул. Налетел на отмель… накренился, десяти минут еще не прошло. – Мальчишка со всхлипом перевел дух. – Грот-мачта сломалась, корабль опять завалился на борт… и тут волны хлынули в люки, и судно опрокинулось. Ему крышка, сэр. Крышка ему. Нету больше корабля.

18 февраля 1866 года

42° 43′ 0′′ южной широты / 170° 58′ 0′′ восточной долготы

Глава, в которой наши приверженности меняются, как явствует по нашим лицам.

Три недели минули с тех пор, как Уолтер Мади впервые ступил на прибрежный песок, с тех пор, как собрался тайный совет в «Короне», и с тех пор, как барк «Добрый путь» пополнил собою список кораблей, разбившихся на отмели. Теперь эти двенадцать человек здороваются друг с другом этак многозначительно – вот так вольный каменщик, встретив члена своей гильдии при свете дня, обменивается с ним красноречивым и серьезным взглядом. Дик Мэннеринг кивнул Коуэллу Девлину на Каньерской дороге; Харальд Нильссен дважды приподнимал шляпу, приветствуя Томаса Балфура; Чарли Фрост и Джозеф Притчард пожелали друг другу доброго утра в очереди на завтрак в шестипенсовой забегаловке. Любая тайна неизменно укрепляет только что завязавшуюся дружбу, равно как и коллективное ощущение, что виноват кто-то посторонний. Отметим, что участников собрания в «Короне» объединили не столько общие убеждения, сколько общие подозрения – направленные главным образом вовне. В своих разнообразных оценках Алистера Лодербека, Джорджа Шепарда, Лидии Уэллс, Фрэнсиса Карвера, Анны Уэдерелл и Эмери Стейнза соумышленники из «Короны» приходили все к более знаменательным выводам, несмотря на то что ничего доказано не было, никого не допрашивали и никакой новой информации не обнаружилось. Их версии обретали все более фантастические очертания, их гипотезы все больше отрывались от земли, а советы звучали все менее уместно. Неподтвержденные подозрения имеют свойство постепенно перерождаться в злостные заблуждения, подверженные смене настроений, обретают все свойства банальных суеверий, – а участники собрания в «Короне», чьи клятвы верности, как ни крути, шиты яркой нитью времени и движения, как все прочие люди, куда как уязвимы для чужого влияния.

Ибо планеты сместились на фоне вращающегося звездного шатра. Солнце продвинулось на одну двенадцатую по наклонному колесу своего эклиптического пути, и с движением этим наступает новый миропорядок и меняется угол зрения. При Солнце в Козероге мы были замкнуты, взыскательны, возвышенно-отстраненны. Обращаясь к человеку, мы пытались раз и навсегда дать ему определение; мы оплакивали его недостатки и оценивали его таланты. Мы и вообразить не могли, каким он стал бы, если б поддался искушению предать собственную природу – или, еще лучше, предал себя безо всякого искушения. Но истина бывает не иначе как относительной, и небесные взаимозависимости состоят из подвижных колесиков, колеблющихся осей и вращающихся дисков; эта точная, как часы, оркестровка с каждой минутой меняется, ни разу не повторяясь, ни на миг не прекращаясь. Мы уже не прячемся в уединенных воспоминаниях о прошлом. Мы глядим вовне, сквозь иллюзии собственных убеждений; мы видим мир таким, как желали бы его усовершенствовать, и воображаем, что живем в нем.