Para Bellum - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 76

Выбора не было. Специалист по средневековой эстетике махнул пухлой ладошкой и согласился: «Поехали».

– Я ужасно извиняюсь, – смущённо проговорил Скачков.

– Что ещё? – недовольно осведомился заключённый.

– По инструкции я обязан этапировать вас в наручниках. Вы не будете возражать, если перед въездом на поле я надену «браслеты», а когда выведу вас из машины и передам сопровождающим, железки сниму?

– Как я, маленький невинно осуждённый, могу противиться исполнению инструкции, – неприятно захихикал Джаба. Он поднялся со стула. – Завтра вставать рано. Я пошёл отдыхать.

Путешествие из Соловков в Москву Ивакину не понравилось. Молчаливые сопровождающие – пятеро в цивильном – уже на трапе защёлкнули на запястьях наручники. Весь перелёт двое сидели по бокам, третий с револьвером в руке – напротив. Остальные отдыхали, чтобы через два часа сменить «утомившихся» конвоиров.

Прямо из аэроплана Джабу запихнули в машину. Уже новые сотрудники расселись так, чтобы этапируемый оказался на заднем сиденье между крепкими организмами, как кусок колбасы между ломтями хлеба. А тот, который оказался рядом с шофером, держал в кулаке воронёный «ТТ».

Шторы на окнах были задёрнуты. Автомобиль от Центрального аэродрома стал петлять по проулкам, и искусствовед, хоть он и неплохо знал Москву, быстро потерял ориентиры. Но когда экипаж вполз во двор Лубянки, этот интерьер заключённый узнал.

Потом его вели по запутанным коридорам, поднимались по одной лестнице и спускались по другой. В конце концов оказались в просторной приёмной, отделанной дубовыми панелями. Здесь наручники наконец-то сняли. Ивакин огляделся и обаятельно улыбнулся черноволосой красавице, сидевшей за столиком секретарши: «Гамарджоба, Манана. Ты всё хорошеешь. На тебя уже смотреть нельзя – ослепляешь».

– Здравствуй, Джаба, – приветливо отозвалась Мамиашвили. – А ты толстеешь. Сказывается недостаток движения.

– Я не могу много двигаться, – серьёзно пояснил Ивакин. – Я ведь сижу.

Секретарша рассмеялась.

– Сейчас доложу, – сказала она, сняла трубку внутреннего телефона и произнесла только одно слово: «Доставили». Выслушала такой же короткий ответ и махнула длинными пальцами. – Проходи. А вы подождите в коридоре, – жёстко приказала конвоирам.

Джаба Гивиевич шагнул из тамбура в огромный, ярко освещённый кабинет. Хозяин его уже спешил, выйдя из-за могучего стола, навстречу, сверкая чисто протёртыми стёклами пенсне.

– Здравствуй, мой дорогой друг, – сказал Берия и сделал широкий жест в сторону глубокого кожаного кресла. – Проходи, располагайся.

На маленьком столике, примостившемся рядом с письменным, стоял грузинский коньяк, красная и чёрная икра в хрустальных вазах, парил тёплый лаваш, сияющие бока помидоров оттеняли зелень кинзы.

Лаврентий Павлович включил настольную лампу, потом выключил верхний свет.

– Ты, конечно, устал с дороги и проголодался, – продолжал гостеприимный хозяин, разливая в бокалы с широким донцем и узким горлышком пахучий напиток. – Конечно, это не то, что бывало в двадцатом в Тифлисе. Помнишь?

– Такое не забудешь, Лаврентий, – отозвался Джаба. – Мы были молодые, могли трое суток пить кахетинское вино и не уставали любить наших замечательных женщин. Мы делали смешные и трогательные глупости, не задумываясь, чем придётся за них расплачиваться.

– Ты красиво сказал, старый товарищ, – растроганно произнёс Берия, достал из кармана пиджака белоснежный платок, снял пенсне и вытер глаза. – И хорошо, что ты понимаешь, что за сделанное всегда приходится отвечать.

Ивакин потупился. Руки его порхнули над столешницей и тут же замерли на краю.

– Выпьем за нашу юность, – нарком поднял бокал, чокнулся с гостем и неторопливо пригубил коньяк, с видом знатока погонял жидкость во рту, прислушался у аромату. Джаба, наплевав на все приличия, опрокинул содержимое в горло. Нервы не выдерживали предложенной игры. Хорошо Берии, он кот, а доктор искусствоведения всего лишь полузадушенная мышь. Но и у маленького серенького зверька есть в запасе какие-то трюки. Или нет?

Хозяин кабинета намазал тёплый лаваш замороженным маслом, подождал, пока оно начало подтаивать, зачерпнул серебряной ложечкой чёрной икры, толстым слоем размазал её и откусил от бутерброда.

– Ты думаешь, если я заместитель председателя Совета Народных Комиссаров, так я каждый день так пирую? Нет, это только в честь приезда дорогого гостя. Обычно я питаюсь в столовой, вместе со всеми сотрудниками. Товарищ Сталин не одобряет, если наркомы начинают шиковать. За это он привлёк к ответственности даже Блюхера. И не только его, многих. Но товарищ Сталин понимает: если после долгой разлуки принимаешь испытанного товарища, на столе должно быть всё самое лучшее. Он же кавказец, наш любимый вождь и учитель.

Лаврентий Павлович на пару секунд задумался.

– Какой богатый и мудрый русский язык! Ты не задумывался, что значит слово «испытанный»? Ис – пытанный. Правда, глубоко?

Бокал коньяку на пустой желудок – покормить заключённого в дороге никто не удосужился – сделал свою работу. В голове слегка зашумело, стало жарко. Джаба последовал примеру Берии, соорудил бутерброд, только намазал его не чёрной, а красной икрой. Пожевал, наслаждаясь букетом вкусов.

– С тобой приятно и полезно общаться, Лаврентий, – сказал он, прожевав. – Ты обязательно откроешь в том, что вроде бы давно известно, новый, глубинный смысл.

– Так почему же ты пренебрегаешь возможностью обратиться к старому другу? К примеру, тебя что-то заинтересовало. Или кто-то заинтересовал. Позвони мне, я же для такого случая тебе поставил телефон. Или Скачков приказ не выполнил?

А ты пытаешься меня обойти, каким-то абрекам поручаешь собирать информацию в уголовном подполье. Почему ты так не доверяешь мне? Обидно, дружище.

Джаба молчал. Значит, Лаврентий прознал, что «старый друг» попытался выведать какую-то его тайну. Если бы удалось, беседа могла бы потечь по совсем другому руслу. Но ещё не вечер. Джокер по имени Мика Кедия должен выручить и на этот раз.

Берия, разволновавшись, встал, отпер сейф, достал тоненькую папку и бросил её перед Ивакиным.

– У меня нет от тебя тайн. Вот человек, которого ты поручил искать бандитам. Они никогда его не нашли бы, потому что я перевёл его в «шарашку». Ты не знаешь, это моё новое изобретение. Талантливых учёных, толковых инженеров, даже если они провинились перед нашей властью, гноить на лесоповале глупо. А использовать их с полной эффективностью в лагерных лабораториях тоже невозможно. Я придумал собирать из таких целые научные институты. Без отрыва от исполнения наказания. Для тех, кто честно работает и добивается результата, предусмотрены различные льготы и послабления режима содержания. Но это даже не главное для них. Главное – возможность заниматься любимым делом. Я всегда был убеждён, что для того, кому это дано Господом, творчество превыше всего. Я ведь и сам – творец по профессии, инженэр.