Пожать руку Богу - читать онлайн книгу. Автор: Курт Воннегут cтр.№ 29

Мне кажется, это единственный выход.

Не искоренять противоречащее тому, что якобы должно быть, или кто мы якобы такие. Нужно просто выработать свое к этому отношение. Вот вы проходите по улице мимо человека – какое у вас к нему отношение?

Как люди относятся друг к другу – вот в чем вопрос. А все остальное – чушь собачья.

КУРТ: Ли, когда-то вы продавали Street News, потом начали для них писать, а потом, как я понимаю, стали их ведущим автором. Дело кончилось тем, что вы стали в Street News главным редактором?

ЛИ: Я стал главным редактором, когда хозяева решили, что больше не могут платить сотрудникам зарплату, и все остальные просто ушли.

КУРТ: Да, а вам приходилось ночевать на кушетке в своем кабинете!

ЛИ: Так это же было здорово. Просто замечательно.

КУРТ: Признаюсь, я читал Street News достаточно поверхностно. Там были редакционные статьи насчет того, как быть с бездомными?

ЛИ: Что-то было, не так уж и редко. Да только пользы никакой. Как водяной матрас: в одном месте прижмешь, тут же вспучивается в другом, выровнять не удается.

На моем примере можно изучать прикладную социологию – я рос в шестидесятые годы среди чернокожих. С тех пор прошло тридцать лет, истрачены миллиарды долларов, произнесено множество речей, принято бессчетное число законов, и что мы сегодня слышим? По мнению чернокожих, все стало только хуже. Поэтому я не сильно верю в создание идеального общества или даже в какое-то приблизительное решение социальных проблем.

Признаюсь, в те времена я написал несколько сварливых статей в духе «я бы хотел, чтобы такой-то перестал вести себя так-то и так-то, чтобы люди сделали это и это». Но самый кайф для меня был в другом – оторваться в самостоятельное плавание и дать себе полную волю. Это было забавно: ты бродишь по улицам, но уже не как Бездомный Джо, с одной стороны ты при якоре, а с другой – плывешь по воле волн. Вообще улица в середине восьмидесятых – это было прекрасное место. В этом смысле меня можно считать богатым. У обычного человека с обычным жилищем такого богатства не было. Такой площадкой мало кто мог похвастаться. А редакционные статьи, как мне всегда казалось, привязаны к какой-то повестке дня, к каким-то событиям, они меня просто иссушали. Не думаю, что в этом жанре у меня было много шедевров. Зато мне нравилось писать о людях, местах, каких-то вещах – что называется, от первого лица. Так или иначе, редакционную кушетку я любил. (Ли и Курт ухмыляются)

КУРТ: А со старыми дружками, которые остались на улице, сталкиваетесь?

ЛИ: Да.

КУРТ: Возникает импульсивное желание спасти их, что-то для них сделать?

ЛИ: Совершенно не возникает.

КУРТ: Э-э, да вы не очень симпатичный человек.

ЛИ: Но чрезмерно самонадеянным себя тоже не назову. Мне с трудом удалось спасти себя. Знаете, что я заметил, находясь на улице? Люди вроде бы отворачиваются друг от друга, но на самом деле все они – все, кто сейчас сидит в этой комнате – пытаются отыскать свою дорогу в жизни. Мы инстинктивно ищем подтверждения того, что все у нас путем, но я готов спорить: если сейчас попрошу поднять руки тех, кто хоть чуть-чуть сомневается, что все у него путем, руки поднимут все. А при таком раскладе считать, что ты можешь спасти ближнего – это чересчур самонадеянно, по крайней мере я это вижу так. Может быть, этот мой ответ вас удивляет, но я говорю честно… Человек всю жизнь занимается тем, что спасает себя, и я не знаю, выйду ли я на уровень, когда у меня будет время или средства на то, чтобы спасти соседа. Я не знаю, что нужно именно вам. И не хочу делать вид, что мне это известно.

КУРТ: Что ж, вы сделали всем нам прекрасный подарок, раскрывая свою душу.

ЛИ: Спасибо.

КУРТ: Это вам спасибо. Книга-то потрясающая. Я сравниваю Ли с Джеком Лондоном, потому что… Мы прочитаем отрывок, где Ли понимает, что умеет писать?

РОСС: М-мм… нет. В нашу программу это не входит.

КУРТ: Может быть, Ли, сами об этом расскажете? В какой момент вам стало ясно, что вы умеете писать?

ЛИ: Что ж, от этого вопроса не отвертеться – ответ затрагивает самую суть. Но я просто сидел с карандашом в руках. Да, именно так. Этот карандаш у меня был вроде инструмента для употребления наркотиков, я им запихивал фильтры в мою трубку. И вот оказалось, что наркотиков больше нет, и я решил использовать карандаш по прямому назначению. (Смех) Так у меня мозги устроены. Раз что-то есть в руках, надо этим пользоваться. Вот я и начал писать. И, представляете себе, я остановился только через пять часов! До этого я никогда и ничего не делал пять часов подряд – разве что пытался словить кайф либо справиться с последствиями этого кайфа. Пожалуй, ничего раньше я не делал с такой степенью концентрации. А тут просто потонул с головой.

КУРТ: Я ведь сравнил Ли с Джеком Лондоном по простой причине: Джек Лондон тоже нахлебался лиха. Жизнь выбросила его на самую обочину, он работал в прачечной. И он сказал себе: Господи, должно же быть что-то лучше этого. И начал писать. И оказалось, что это у него получается совсем неплохо… Задавайте следующий вопрос. (Смех)

РОСС: Думаю, самое время почитать отрывки из ваших книг. Сначала – из «Зимы на вокзале Гранд-Сентрал».

(Росс читает вслух):

Адова Кухня, 1994 год. За окном яркий и радующий глаз один из дней бабьего лета, в окно редакции Street News струится золотистая пыль, легкое дыхание осени покачивает верхушки деревьев на Девятой авеню, а я стою над моим рабочим столом, стиснув зубы, и матерю принтер – дешевый и бесполезный матричный «Panasonic», живущий своей жизнью. В комнате зависла тишина, принтер бессмысленно подмигивает мне красной лампочкой «ошибка» и не хочет напечатать хотя бы один знак. Голову мне сверлит одна мысль: зачем я здесь торчу?

Знаю зачем.

Это нужно мне самому.

У меня теперь есть честная работа.

Я ее не искал. Доход у меня был. Я продавал газеты. Столько экземпляров и столько времени, чтобы хватало удовлетворить мои скромные потребности. Да и моя жизнь на улице меня вполне устраивала, и у меня не было чувства, что мне чего-то сильно не хватает – по крайней мере того, что можно купить на заработанные деньги. Так что идти куда-то работать, просто чтобы работать – такой надобности у меня не было. Мне хотелось другого: заняться чем-то таким, чтобы и удовольствие от работы получать, ну и деньги. Чем-то иным.

…

Я воображал, что, как писатель, смогу оживить страницы Street News и вывести газету из состояния упадка.

Естественно, я ошибался.

Я вовсе не жалуюсь. Мне нравится работать со словом. Эта часть работы как раз приносит удовлетворение. А вот что написанное мной может на что-то повлиять глобально, скажем, изменить презрительное отношение граждан к бездомным – тут мне пришлось свои честолюбивые помыслы унять.