Пожать руку Богу - читать онлайн книгу. Автор: Курт Воннегут cтр.№ 24

Она ответила, что предпочла бы, чтобы ее именовали так же, как Франклина Д. Рузвельта – его враги: предателем своего класса.

* * *

ТОЛЬКО ЧТО ДОКТОР КЕВОРКЯН вновь отстегнул меня от каталки после очередного путешествия на Тот свет и обратно. В этот раз мне посчастливилось взять интервью – у кого бы вы думали? Ни у кого иного, как у покойного Адольфа Гитлера.

Я не без удовлетворения выяснил, что сейчас он испытывает угрызения совести и раскаивается в своих действиях, прямо или косвенно повлекших за собой насильственную смерть тридцати пяти миллионов человек во время Второй мировой войны. Сам он вместе со своей любовницей Евой Браун, разумеется, тоже включен в число жертв наравне с четырьмя миллионами других жителей Германии, шестью миллионами евреев, восемнадцатью миллионами граждан Советского Союза и т. д.

«Как и все остальные, я получил по заслугам», – признался он. И выразил робкую надежду на то, что в память о нем будет воздвигнут скромный памятник, например в форме креста, раз уж он был христианином. Допустим, где-нибудь перед штаб-квартирой ООН в Нью-Йорке. На нем должны быть высечены, сказал он, его имя и даты жизни: 1889–1945 годы. А под ними – два слова по-немецки: «Entschuldigen Sie».

Перевести эти слова можно приблизительно так: «Извиняюсь».

* * *

ВО ВРЕМЯ СЕГОДНЯШНЕГО ЭКСПЕРИМЕНТА я говорил с Джоном Уэсли Джойсом, бывшим полицейским, футбольным игроком низшей лиги и владельцем бара «Львиная голова» в Гринвич-виллидж с 1966 по 1996 год (когда этот бизнес окончательно прогорел), скончавшимся в возрасте шестидесяти пяти лет. Его заведение славилось на всю страну как самая популярная забегаловка для писателей, которые были не в состоянии перестать закладывать за воротник и без умолку болтать. Один шутник даже назвал клиентуру бара «пьянчуги с ярко выраженной графоманией».

Покойный мистер Джойс сообщил, что это писатели превратили его заведение в клуб по интересам, а лично ему это было совсем не по душе. Он сказал, что даже установил в нем музыкальный автомат в надежде, что это послужит препятствием их болтовне. Но им все было нипочем. «Они просто стали трепаться еще громче», – вздохнул он.

* * *

ПЕРЕДАЕТ КУРТ ВОННЕГУТ, специальный корреспондент Общественной радиостанции города Нью-Йорка в Загробной жизни. Во время вчерашнего эксперимента я имел удовольствие побеседовать с Фрэнсис Кин, квалифицированным специалистом по романской филологии и детской писательницей, скончавшейся от рака поджелудочной железы 26 июня сего года в возрасте восьмидесяти пяти лет. Хвалебный в целом некролог, размещенный в «Нью-Йорк Таймс» по случаю ее кончины, убивал наповал своей последней фразой: «Все три брака покойной закончились разводами». Я поинтересовался ее мнением на этот счет, но она лишь пожала плечами и ответила на трех романских языках.

– Asi es la vida, – сказала она по-испански.

– C’e la vita, – повторила она по-итальянски.

– C’est la vie, – подытожила она по-французски.

А в заключение добавила:

– Шел бы ты отсюда!

* * *

ВО ВРЕМЯ ЭКСПЕРИМЕНТОВ ПО ПРИБЛИЖЕНИЮ К СМЕРТИ мне доводилось встречать покойного сэра Исаака Ньютона, скончавшегося в 1727 году, столь же часто, как святого Петра. Оба они околачиваются на том конце голубого туннеля в Загробную жизнь. Святому Петру иначе и не положено: это его работа. А сэр Исаак торчит там из-за своего ненасытного любопытства относительно того, что же такое голубой туннель и как он устроен.

Оказывается, Ньютон совершенно не удовлетворен тем, что за восемьдесят пять лет своего пребывания на Земле изобрел разные системы исчисления, сформулировал и рассчитал законы тяготения, движения и оптики, спроектировал первый зеркальный телескоп. Он не может простить себе, что оставил Дарвину разработку теории эволюции, Пастеру – теории микроорганизмов, а Эйнштейну – теории относительности.

– Надо было быть слепоглухонемым, чтобы не открыть всего этого самому, – пожаловался он мне. – Что может быть очевиднее!

Смысл моих путешествий на Тот свет – в том, чтобы брать интервью у мертвых людей для Общественной радиостанции Нью-Йорка. Это моя работа. Однако сэр Исаак Ньютон, вместо того чтобы отвечать на мои вопросы, завалил меня своими. Ведь ему довелось пройти через голубой туннель только один раз. Поэтому он взялся расспрашивать, из чего, по моему мнению, он сделан – из ткани, металла, дерева или чего-то еще. Я ответил, что туннель, по всей видимости, сделан из того же, из чего сделаны сны – чем бы эта материя ни являлась. Но мой ответ его совершенно не удовлетворил.

Святой Петр процитировал ему Шекспира: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

* * *

ТОЛЬКО ЧТО Я ОБЩАЛСЯ с Питером Пеллегрино, скончавшимся 26 марта сего года в возрасте восьмидесяти двух лет у себя дома, в Ньютауне, штат Пенсильвания. Мистер Пеллегрино основал Американскую федерацию воздухоплавания и стал первым американцем, пересекшим Альпы на воздушном шаре. Он также являлся председателем комиссии по регистрации рекордов воздухоплавания при Национальной ассоциации аэронавтики и пилотом-испытателем Федерального авиационного агентства.

Он поинтересовался, доводилось ли мне летать на воздушном шаре, и я ответил, что нет. Дело было по эту сторону райских врат. Внутрь меня больше не пускают. Святой Петр пригрозил, что если я попробую войти, то так и останусь сторожить их вместо него.

Святой Петр разъяснил Пеллегрино, что я вовсе не умер, а просто участвую в эксперименте и скоро вновь окажусь в мире живых.

Услышав это, Пеллегрино завопил:

– Приятель, когда вернешься, срочно раздобудь себе где-нибудь баллон пропана и воздушный шар, пока ты взаправду не откинулся, – поверь, только так ты сможешь узнать, что такое настоящий Рай!

Святой Петр запротестовал.

– Мистер Пеллегрино, – сказал он, – то место, где мы с вами находимся, и есть Рай!

– Это слова того, – ответил Пеллегрино, – кто никогда не пересекал Альпы на воздушном шаре!

Тогда святой Петр переключился на меня:

– Если уж на то пошло, пока вы, так сказать, не «откинулись», вы также могли бы написать книгу под названием «Рай и те, кто им недоволен».

А обращаясь к Пеллегрино, он отпарировал (не без иронии, конечно):

– Если бы на земле вам довелось курнуть крэка, поверьте мне, – Рай стал бы для вас нелепым недоразумением.

– Точняк! – согласился Пеллегрино.

Еще будучи ребенком, объяснил Пеллегрино, он знал, что место его в небе, а не на земле (цитирую): «Как рыба, бьющаяся на берегу, знает, что ее место в воде». Поэтому, став достаточно взрослым и самостоятельным, он стал садиться за руль всевозможных летательных аппаратов – от старых военных «Дженни» до транспортных самолетов.

– Но там, наверху, нещадно полосуя небо пропеллерами, загрязняя его выхлопами и терроризируя своим шумом, я чувствовал себя словно захватчик, понимаешь, старина, как чужак, – продолжал он. – Мне было тридцать пять, когда я впервые отправился в небо на воздушном шаре. Моя мечта сбылась. Это был настоящий Рай, хотя я все еще был жив. Я слился с небом, друг.