Измена генсека. Бегство из Европы - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 28

Анатолий Черняев ответил немедленно. Бакатин и Яковлев не покинули команды президента Горбачева, они ждут новых назначений. Остальных Черняев не считал большой потерей: «Петраков оказался беспринципным ренегатом, Шаталин умственно несбалансирован, а Арбатов оказался просто амбициозной личностью, он перешел к Ельцину, когда не получил один из высоких постов, на который он рассчитывал. Как может Горбачев основывать свою администрацию на людях, которые его предают?» — спросил Черняев, добавив, что не может понять, почему президент Буш полон решимости наказать Горбачева.

Мэтлок попытался объяснить позицию Буша. Президент США работает не в пустом пространстве и знает, когда он может, а когда не может оказать Советскому Союзу помощь. Особенно волновало американскую сторону то, что они объясняли так: «Мы видим движение назад в переговорах по контролю над вооружениями, даже там, где основные соглашения уже заключены». Правительство США не может подписать экономическое соглашение, пока не будет изменено эмиграционное законодательство. Тут спокойный обычно Черняев буквально взвился: «Вы должны знать, почему не принято эмиграционное законодательство: Соединенные Штаты никак не могут справиться с уже имеющимся иммиграционным потоком. В американском посольстве скопились документы на 300 тысяч желающих иммигрировать в США; посольство же способно оформить документы только на 50 тысяч в год».

* * *

Горбачев, видя, как переходят его «друзья» в лагерь Ельцина, уже не мог сдержаться. Посещая в феврале 1991 г. Белоруссию, Горби обрушился на фальшивых реформаторов, которые используют фальшивые лозунги. Горбачев заговорил так, как он не говорил никогда: его противники «пытаются лозунгами прикрыть далекоидущие интриги, которые в ряде случаев были рождены в заграничных мыслительных центрах и во враждебных головах». Он непосредственно назвал Гавриила Попова, который мечтает о развале страны на сорок государств. «Демократы» используют большевистскую тактику — демонстрации и забастовки, они готовятся к захвату власти. (Мэтлок тут же отметил, что коммунисты всегда обижаются на тех, кто использует их же тактику — косвенное признание правоты Горбачева.)

Горбачев: «Итак, я задаю вопрос: Кто же тогда готовится к путчу? Кто призывает к неконституционным формам политической борьбы? Мы категорически отвергаем всякие попытки повторения насильственного захвата власти, который практически неизбежно привел бы к гражданской войне. Я абсолютно уверен в этом и я надеюсь, что вы понимаете, о чем я говорю. У нас есть опыт, мы имеем горькие уроки — как наши собственные, так и у других народов — чтобы сделать такие заключения».

Речи Горбачева становились все более ожесточенными. Так 15 марта он говорит Бейкеру: «У нас в стране есть огромный слой — десятки миллионов люмпенов, которые есть среди рабочих, крестьян, интеллигенции. Если посмотреть на деятельность оппозиции, то она ориентируется именно на этот слой. Своей программы у нее нет, у нее одна программа — быть в оппозиции ко всему». [74]

По мнению Мэтлока, подобные речи «принесли огромное зло». Американский посол увидел, что «власть Горбачева быстро ослабевает. Он проявляет тенденцию угрожать и поступать жестко, затем останавливался в шаге от реализации своих угроз. Обычно он был достаточно разумен, чтобы не выполнять эти угрозы». [75]

Но американцы уже видели в Горбачеве отыгранную пластинку, они все более поворачиваются к Борису Ельцину — этот сокрушит Советский Союз полностью.

Горбачев проявлял тенденцию угрожать и поступать жестко, затем останавливался в шаге от реализации своих угроз. «Обычно он был достаточно разумен, чтобы не выполнять эти угрозы». [76] Горбачев возлагал исключительные надежды на референдум о сохранении единства Советского Союза, намеченный на 17 марта 1991 г. Он был уверен в том, что абсолютное большинство населения страны выскажется за ее целостность, и это даст в его руки важнейшее политическое оружие. Вопрос был поставлен так: «Поддерживаете ли вы сохранение Советского Союза как обновленной федерации равных и суверенных республик, в которых гражданские права и свободы всех национальностей будут полностью гарантированы?»

Горбачев преуспел в создании проекта нового Союзного договора (опубликован 7 марта 1991 г.). Да, пришлось сделать значительные уступки союзным республикам, включая их участие в проблемах национальной безопасности, обороны, внешней политики и формирования бюджета. Но главное — он сохранял Центр и надеялся на логику центростремительного развития. Горбачев надеялся на разумное большинство, которое даст ему недвусмысленный мандат, и, основываясь на котором он может преградить дорогу сепаратистам. Однако шесть республик (Литва, Латвия Эстония, Грузия, Армения и Молдавия) с самого начала отказались от участия в этом референдуме: они не нуждаются в разрешении Москвы идти своим собственным путем. В этих республиках жили всего десять процентов населения СССР, и эти республики были мощным союзником Ельцина.

В новый главенствующий орган — Совет Безопасности СССР вошли Янаев, Павлов, Болдин, Пуго, Крючков, Язов, Бакатин, Примаков и Бессмертных.

Ельцин ответил тем, что параллельно горбачевскому референдуму провел выборы президента Российской Федерации, на которых он и победил. Речи Ельцина становились все менее сдержанными. 9 марта он предложил в Москве «начать войну против руководства страны, которое завело нас в такое болото». [77] Ельцин не выступал с обличениями союзного референдума, но он и не придавал этому референдуму исключительного значения. Он полагал, что всеобщее избрание президента России стоит неясного сигнала народных масс в адрес большой страны.

Известный американский историк Раймонд Гартхоф отмечает сложившееся «почтительное отношение к американскому руководству, начало которому положил Горбачев в 1991 г.». [78] «Мы теперь с Америкой как сообщающиеся сосуды», — заявил Горбачев послу США Мэтлоку 24 января 1991 г. Наверное, только в такой атмосфере можно воспринимать президента Буша и государственного секретаря Бейкера, прожженных политиков, как «по-человечески прямолинейных и доверчивых по натуре американцев». [79]