Измена генсека. Бегство из Европы - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 26

Одновременно Шеварднадзе уведомил американцев, что изменения курса в отношении Соединенных Штатов не предвидится. Американцы поверили в это, когда узнали тремя неделями позже, что на пост министра иностранных дел назначен хорошо им известный посол СССР в США Александр Бессмертных. (Ночью 9 января 1991 г. Бессмертных разбудили известием, что Горбачев назначил его министром иностранных дел СССР.) Горбачев так объяснил свой выбор на Бессмертных: «Американцы доверяют этому человеку». [66]

* * *

Балтийский кризис обсуждал собранный 31 января 1991 г. пленум Центрального Комитета КПСС. Видя нерешительность вождя «перестройки», обозначился «антилидер» — глава ленинградской партийной организации Борис Гидаспов. «Правда» напечатала его статью с обличением реформ, с призывом возвратиться к курсу 1985–1986 гг., восстановить роль КПСС. [67] На пленуме случилось неожиданное для Горбачева. Его прямой ставленник — первый заместитель Генерального секретаря Владимир Ивашко и новый главный партийный идеолог Александр Дзасохов примкнули к Гидаспову. Пошел «накат» на Соединенные Штаты, злоупотребившие на Ближнем Востоке мандатом ООН.

Буш написал Горбачеву письмо, в котором угрожал приостановкой всякой экономической помощи. В звонке Александру Бессмертных американский президент сообщил, что в текущих обстоятельствах встреча на высшем уровне в феврале 1991 г. состояться не может. Все это тогда держалось в строжайшем секрете. Посол Мэтлок потребовал от Горбачева «возвратиться к политической линии прошлого лета».

26 января министр Александр Бессмертных вылетел в Вашингтон. Он хотел повидать месячного возраста сына, остававшегося с молодой матерью в американской столице. Обстоятельства были неумолимы, и министр прямо из аэропорта отправился в государственный департамент. Нажим американцев на этот раз был беспрецедентным. По существу, они требовали от суверенной страны отторжения трех прибалтийских республик. Напомним, что каждая из прибалтийских провинций была на то время в составе Российской империи и СССР дольше, чем большинство американских штатов в составе США.

Бейкер велел своим подчиненным вести дело так, чтобы «держать нового советского министра иностранных дел в узде Шеварднадзе… Мы должны замкнуть Бессмертных в политику его предшественника». [68]

В полдень Бессмертных прибыл в Овальный кабинет американского президента. Они сидели вместе с Бушем по разные стороны камина. Когда подали кофе, Буш сказал, что «в восторге» оттого, что новый советский министр иностранных дел знает Соединенные Штаты так хорошо. Бессмертных сообщил, что Тарасенко покинул МИД и работает вместе с Шеварднадзе. Президент одобрил формулу, которая позволила отложить визит Горбачева. Бессмертных сказал, что роль, сыгранная Советским Союзом в деле объединения Германии, в решении судьбы Восточной Европы, в Персидском заливе исходила из «совместного европейского подхода», а теперь позиция СССР будет зависеть от реакции на события в Прибалтике.

По видимости казалось, что Бессмертных призывает к спокойствию и взаимопониманию. Но, по сути, он выдвигал своего рода ультиматум: если американцы осложнят положение Москвы в Прибалтике, Горбачев сумеет осложнить жизнь антииракской коалиции. Не давая собеседникам «ощетиниться», Бессмертных смягчал произнесенное заверением, что прибалты получат все, чего они хотят — но только конституционным путем. Бессмертных сказал, что Горбачев постоянно повторял ему эту мысль.

* * *

1 января 1991 г. страны — члены СЭВ — Совета экономической взаимопомощи решили осуществлять взаиморасчет в твердой валюте мирового рынка, и, увы, через несколько дней Исполком СЭВ решил распустить эту экономическую организацию. Почему? Некая толика конвертируемой валюты была у ГДР, Чехословакии, СССР. Остальные страны были поставлены в безвыходное положение.

Развалить этот рынок взаимовыгодной торговли за несколько недель могли только гении хаоса. Не вызывает удивления то обстоятельство, что восточноевропейские страны повернули на запад.

Теперь у СССР совсем не осталось союзников.

9 февраля 1991 г. Литва проголосовала за независимость, а 3 марта это сделали Латвия и Эстония. Разумеется, это вызвало вихрь эйфории и самоутверждения. Горбачев не признал результатов, но он позволил провести плебисциты.

Чтобы изменить внутренний расклад сил, Горбачев ощущал необходимость ослабить строго проамериканскую линию Шеварднадзе. В день, когда американская авиация нанесла самый суровый удар по Багдаду (12 февраля 1991 г.), туда прилетел Примаков. Телевизионные камеры зафиксировали его объятия с Саддамом. Центральный Комитет КПСС выступал за введение перемирия, раздавалась критика в адрес линии Шеварднадзе. Журнал «Вопросы военной истории» утверждал, что «при другой внешней политике и при другом министре иностранных дел» войны в Заливе можно было бы избежать. Газета «Советская Россия» утверждала, что решение советского правительства в 1990 г. поддержать коалицию ООН «прекратило существование СССР как сверхдержавы». Уильям Сэфайр написал в «Нью-Йорк тайме», что «холодная война № 2 началась». В Восточной Европе прозападные круги забили тревогу относительно «возврата» Советского Союза. Андрей Козырев внутри страны дублировал те же мысли: «Если силы тьмы возобладают в Советском Союзе, Центральная Европа будет следующей жертвой».

Когда 23 февраля операция «Буря в пустыне» началась, Горбачев поддержал ее. Еще до рассвета вокруг овального стола в кабинете Горбачева собрались члены Совета национальной безопасности: вице-президент Янаев, министр иностранных дел Бессмертных, министр обороны Язов, председатель КГБ Крючков, заведующий Международным отделом ЦК Фалин, советники Примаков, Черняев и пресс-атташе Игнатенко. Язов разложил карту и указал на расположение основных американских сил. Горбачев сообщил, что пытался остановить начало атаки, но не смог…

* * *

Глядя на разворачивающуюся в СССР драму, американцы были твердо уверены, что Горбачев в высшей степень нежелательно относится к роспуску — не говоря уже об аресте прибалтийских парламентов и введению собственного прямого правления.

Самый большой интерес к возможностям антироссийского сецессионизма проявила Кондолиза Райс. Она готовилась возвратиться в Стэнфордский университет, но до того написала весьма специфический меморандум президенту Бушу-старшему: «Горбачев становится самой непопулярной фигурой в Советском Союзе». Кондолиза Райс, руководимый ею комитет и стоящие за ней советологи в течение уже нескольких месяцев оказывали давление в пользу «диверсификации американских инвестиций в России», имея в виду более благожелательное отношение к Ельцину и другим сецессионистским лидерам. Райс советовала Скаукрофту обратить внимание на диффузию политического влияния, происходящую в Москве. Министр обороны США Ричард Чейни заявил, что лучше полагаться на Ельцина, чем на Горбачева. [69]