За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии - читать онлайн книгу. Автор: Александр Никонов cтр.№ 121

Некоторые эксперты, правда, высказывают версию, что групповой полет двух «Востоков» был нужен Советам, чтобы затушевать негатив Карибского кризиса. Напомню, в чем его суть: Советский Союз тогда доставил на Кубу свои ядерные ракеты. Я не заглядывал в голову Хрущева и не могу сказать, хотел он загладить впечатление от кризиса этим полетом или нет. Но я точно знаю другое: сам по себе Карибский кризис лучше всего прочего высветил ракетное отставание СССР. Ведь почему Хрущеву понадобилось размещать ядерные ракеты на Кубе? А только потому, что, несмотря на успехи Королева, Советскому Союзу так и нечем было доставлять свои заряды в Америку: Королев производил штучный товар. Вот и пришлось искать плацдарм поближе и размещать на нем «усовершенствованные ФАУ» — ракеты средней дальности, которые могли дотянуться до США.

Правда, длился Карибский кризис недолго: американцы быстро заставили СССР убрать ракеты с Кубы. Это было позором. И Хрущеву снова понадобилось что-то славное и громкое, что могло бы загладить стыд и примирить западную интеллигенцию с рычащим красным монстром. Он снова обратился к проверенной палочке-выручалочке — к Королеву.

На сей раз изюминка трюка состояла в том, чтобы выстрелить за пределы атмосферы… женщиной. Первая собака была. Первый человек был. Теперь очередь первой человечихи. В отряд космонавтов по-быстрому набрали пять женщин, одну из которых посадили в ядро, закрутили болтами и пальнули на орбиту.

Женщина — это прогрессивно, потому что она имеет равные права и может погибнуть с той же вероятностью, что и мужик…

Однако из-за спешки «полет женщины не был подготовлен с медико-биологической точки зрения», — меланхолично отмечает Салахутдинов. Первая женщина действительно проявила себя на орбите не лучшим образом:

«В. В. Терешкова была поставлена на грань психологической устойчивости, плохо себя чувствовала в полете… При спуске с орбиты она не доложила о включении солнечной ориентации, о работе тормозных двигателей, о разделении отсеков — она молчала. На Земле все волновались в неизвестности. При приземлении она получила первый среди космонавтов синяк. В полете ее тошнило, но, как она утверждала, не из-за вестибулярного аппарата, а от некачественной пищи. Врачи этому не верили, а тут еще она после посадки раздала все тюбики встречавшим ее людям. Это было нарушением инструкции, и теперь было невозможно провести анализ пищи и выяснить истинную причину рвоты. После посадки она вытерла ее следы в кабине, стараясь, видимо, скрыть сам ее факт. Врач Яздовский написал в своем отчете о ее сильных эмоциональных переживаниях на орбите, усталости и пониженной работоспособности, об отсутствии аппетита».

Ознакомившись со всеми эти фактами, Королев эмоционально бросил: «Чтоб я еще когда-нибудь связался с бабами…» Королева поддержал и Юрий Гагарин, предложив разогнать эту, как он выразился, «капеллу космонавток». Однако пропагандистский эффект от запуска в космос живой женщины был настолько велик, что в космос потом с удовольствием запускали женщин и СССР, и Америка.

Кстати, параллельно с Терешковой на втором корабле летал космонавт Быковский. И он тоже поставил космический рекорд — впервые в истории человечества Быковским был осуществлен акт дефекации на орбите, о чем космонавт тут же поспешил доложить руководству на Землю. И я не знаю, почему этот рекорд советская пропаганда также не использовала для доказательства преимуществ социализма…

После полета Терешковой перед партией и правительством во весь рост встал вопрос: «Чем дальше мир удивлять будем?»

Встал он и перед американцами. Что им было делать? Продолжать повторять советские рекорды и псевдорекорды? Нет! Нужен прорыв. Нужно новое направление. Советы были первыми в космосе. А мы будем первыми на другой планете! В конце концов выход в космос и затевался как первый шаг к путешествиям на другие планеты!

И потому в 1961 году Кеннеди бросил Советам вызов: «Я убежден, что наша нация должна поставить перед собой цель еще до конца этого десятилетия высадить человека на Луну и благополучно вернуть его на Землю. Ни один проект в этот период не произведет большего впечатления на человечество или не будет более важным для долговременного исследования космоса и ни один не будет таким трудным или дорогостоящим для осуществления».

Это была чистой воды политика, которой Америку заразили Советы. Никакой научной нужды в высадке человека на Луну не было. Продуктивнее и дешевле было собирать информацию о Луне с помощью автоматов. А отправлять туда человека, который дышит, кушает, пьет, какает, писает и занимает много места, было избыточно. Человеку делать на Луне совершенно нечего. Даже флажок может поставить автомат, что доказал советский аппарат, за сто с лишним миллионов рублей забросивший на Луну бляшку с гербом СССР, дабы лунатики точно знали, что коммунизм не за горами.

«Чем будем удивлять?» — этот вопрос терзал многих в космическом и политическом руководстве СССР. Хрущев требовал очередного рекорда. Он знал, что американцы готовят двухместный корабль. И потребовал от Королева к очередной годовщине Октябрьской революции запустить троих!

Это был удар под дых.

Королев знал, что такое невозможно. Он-то лучше политиков на своей шкуре ощущал технологическую отсталость СССР, при которой любая мелочь превращается в проблему. Королев понимал: у нас нет и в ближайшее время не будет многоместных кораблей. И носителей таких нет и не будет! Мы не Америка… Однако выход нашел один из его сотрудников — инженер Феоктистов. Он предложил Королеву прямой обман — запустить в одноместном корабле троих человек, чтобы мир подумал, будто мы снова обогнали американцев! А дабы обман не раскрылся, переименуем «Восток» в «Восход» — как будто это разные космические корабли!

Но ведь трое в одноместном не поместятся! Не поместятся. Но если выкинуть катапультируемое кресло, если выкинуть все оборудование, если дать в обрез кислороду, если подобрать самых худых и малорослых «кроликов», если лишить их скафандров и посадить на жесткую диету перед стартом, то, может, и втиснутся! (Кстати, качественную пищу для упомянутой диеты типа мясного и рыбного филе выписывали через правительственные распределители, потому что достать такое в продаже было невозможно.)

Сказано — сделано. Катапульту выкинули. А ведь она была нужна не только для посадки! Поскольку полеты были крайне опасным мероприятием, особенно в первые 20 секунд после старта, конструкторы предусмотрели экстренное катапультирование космонавта по команде с Земли, если вдруг на взлете что-то пойдет не так. Изъятие катапульты лишало «пассажиров» всяких шансов на спасение в случае взлетной аварии и уменьшало их шансы на спасение при посадке. Еще больше понижало шансы космонавтов на выживание отсутствие скафандров. Даже в легких курточках они помещались в одноместной капсуле буквально сидя друг на друге. А в случае разгерметизации ничто бы их не спасло…

Феоктистов понимал, что его стрёмная затея попахивает смертельной авантюрой и даже предложил свою кандидатуру на роль смертника. Королев согласился. Космонавтов упихали в одноместную кабинку, как сардин в банку. Тройка сидела в железном ядре в такой тесноте, что, по сути, в шарике было только чуть-чуть воздуха, а все остальное — мясо. Они ничего не могли включить, кроме радиосвязи, но такой задачи и не стояло: космонавты в этих полетах все равно играли роль живых манекенов.