Заговор графа Милорадовича - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Брюханов cтр.№ 107

Нужно ли добавлять, что Совет, все это время твердо стоявший на соблюдении данного пункта, пользовался безоговорочной поддержкой столичного гарнизона?!

Подписав такое замечательное соглашение, Исполком Совета уже мог рискнуть отказаться от формальной власти. И вечером 1 марта он отверг решение о сохранении власти в своих руках 13 голосами против 8.

Теперь радостные деятели Временного Комитета Государственной Думы могли, не кривя душой, защищать новую власть как свою собственную, за что немедленно и взялись: в следующую ночь Родзянко самым живейшим образом в переговорах по прямому проводу обязал Алексеева и других командующих к предъявлению ультиматума Николаю II.

Результаты голосования в Исполкоме показали, однако, что полного единодушия не было: значительная часть сомневалась в достаточности полученных гарантий — с генералами ухо нужно держать востро!

Поэтому, провозгласив переход власти над армией в руки нового министра Гучкова и тех генералов, которых он сочтет нужным расставить на командных постах, Совет решил озаботиться, чтобы никакой власти ни в руки Гучкова, ни в руки генералов вовсе не попало. С этой целью в ночь с 1 на 2 марта был принят и тут же опубликован знаменитый «Приказ № 1», фактически расширивший и растолковавший пункт Восьмой соглашения Совета с правительством. Он гласил:

«Совет рабочих и солдатских депутатов постановил:

1) Во всех ротах, батальонах, полках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

2) Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2-го сего марта.

3) Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.

4) Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.

5) Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее — должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их требованиям.

6) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.

7) Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п. — и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д.

Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов.»

Приказ этот фактически подтвердил то, что и так уже происходило и произошло в частях столичного гарнизона, и поэтому для последних не имел особого значения. Хотя он и был издан по Петроградскому военному округу, но явно предназначался «на экспорт» — для распространения по всей армии.

Вокруг появления этого приказа позже сформировалась масса легенд. Между тем, достаточно многочисленные свидетели показывают, что сочиняли его в непринужденной публичной обстановке около десятка солдат, входивших в президиум солдатской секции Совета.

Почти все они были русскими, православными и многие до 1917 года в партиях не состояли — А.Д.Садовский, А.Н.Падерин, В.Н.Баденко, Ю.А.Кудрявцев, А.П.Борисов и др. Записывал текст под их диктовку член Исполкома Совета присяжный поверенный Н.Д.Соколов — тоже вполне русский, но революционер: бывший большевик, а с 1914 года — меньшевик.

Но среди соавторов-солдат оказался вольноопределяющийся Ф.Ф.Линде — прибалтийский немец, говоривший с характерным акцентом. Это породило множество слухов о немецком происхождении злостного приказа, которые Гучков — великий любитель мистификаций! — смаковал даже в Париже в 1932 году!

Линде при Керенском сделал большую карьеру: стал комиссаром Юго-Западного фронта в августе 1917; тогда же попытался водворять дисциплину (вопреки Приказу № 1!) и был растерзан солдатами на глазах генерала П.Н.Краснова, который описал эту жуткую сцену. Больше ли повезло другим соавторам приказа?

Текст приказа был оглашен и утвержден пленарным заседанием Совета: присутствовавшие вполне понимали, что хоронят русскую армию!..

«Солдаты и рабочие заслушали приказ в торжественной тишине. Нужно было видеть лица солдат, чтобы понять, какое революционное значение имел тогда этот приказ. Гул одобрения, как будто гигантский вздох облегчения, раздался в душных, набитых комнатах Совета. Солдаты были вне себя от восторга», — свидетельствует А.Г.Шляпников.

Что же касается мотивов издания приказа, столь чудовищного в военное время, то их разъясняет еще один участник происходившего. Этот был-таки евреем — И.П.Мешковский (Гольденберг), как и Соколов — тоже большевик до 1914 года, а затем — меньшевик-оборонец, в 1917 году — член Совета (но не его Исполкома) и, кроме того, редактор «Новой Жизни»: «Приказ № 1 — не ошибка, а необходимость. Его редактировал не Соколов; он является единодушным выражением воли Совета. В день, когда мы «сделали революцию», мы поняли, что если не развалить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбрать между армией и революцией. Мы не колебались: мы приняли решение в пользу последней и употребили — я смело утверждаю это — надлежащее средство.»

С утра 2 марта текст Приказа № 1 был опубликован. Представители Совета, сопровождавшие Гучкова с Шульгиным (для контроля!) в поездке в Псков, раздавали по дороге отпечатанный текст всем желающим — полномочные представители новой власти этого не замечали или делали вид, что не замечают! Никак не успели прореагировать на него и недалекие генералы.

Вечером 2 марта, когда Гучков с Шульгиным дискутировали с царем в Пскове, пленарное заседание Совета подтвердило решение об отказе от власти в пользу Временного правительства, сформированного думским Комитетом (400 голосов против 19) — теперь почти все они не опасались уже никаких генералов!

На следующий день выяснилось воочию, кому же фактически досталась власть в Петрограде.

Вплоть до утра 3 марта страсти в столице продолжали накаляться: отсутствие сведений о царе и его намерениях нагнетало опасения. Может быть, образ невинного цесаревича Алексея и мог бы найти ключи к сердцам этой массы недавних монархистов, но Михаил Александрович уже не вызывал никакого доверия.