Заговор Горбачева и Ельцина. Кто стоял за хозяевами Кремля? - читать онлайн книгу. Автор: Александр Костин cтр.№ 148

Таким образом, было решено, что к М. Горбачеву в Крым на его дачу в Форосе летят Бакланов, Шенин, Болдин, Варенников и Плеханов. Цель поездки — убедить Горбачева в необходимости принятия решения о введении чрезвычайного положения в некоторых районах страны. Предполагалось, что Горбачев сделает это своим распоряжением или поручит кому-то это. Кроме того, важно убедить Горбачева пока не подписывать новый Союзный договор» [349] .

Вопрос о введении в отдельных районах страны режима чрезвычайного положения со всей прямотой встал сразу же после того, как летом 1991 года верховный Совет СССР принял закон «О правовом режиме чрезвычайного положения».

Летом 1991 года премьер-министр Валентин Павлов понял, что ждать от Горбачева радикальных мер по пресечению развала властных структур бесполезно, и решил апеллировать непосредственно к Верховному Совету СССР, который согласно закону правомочен вводить в стране режим чрезвычайного положения. Лейтмотивом своего выступления Павлов сделал требования чрезвычайных полномочий для кабинета министров. Он заявил, что только в 1991 году дефицит союзного бюджета достиг 39 млрд. рублей. Была также названа огромная, в 200 млрд. рублей, сумма ущерба, нанесенного стране от антиалкогольной кампании, затеянной Горбачевым и Лигачевым. Выступление В. Павлова было решительно поддержано А. И. Лукьяновым, Д. Т. Язовым, B.А. Крючковым и Б. К. Пуго, то есть всеми «силовыми» министрами.

Б. Н. Ельцин, вспоминая то время, напишет в своих мемуарах: «Новый премьер Павлов за период с апреля по июнь очень резко обозначил независимость своей позиции, «особое мнение» по многим экономическим и политическим вопросам, противодействие общему курсу горбачевской администрации» [350] .

В. А. Крючков, в частности, в своем выступлении сказал: «…Наше отечество находится на грани катастрофы… Главная причина нынешней критической ситуации кроется в целенаправленных, последовательных действиях антигосударственных, сепаратистских и других экстремистских сил, развернувших непримиримую борьбу за власть.

Эти силы открыто взяли курс на захват власти в стране. Для реализации своих амбициозных планов они не остановятся перед попытками ввергнуть страну в пучину крайнего обострения обстановки» [351] .

После подобных выступлений можно уверенно сказать, что мосты уже сожжены, открытым текстом первые лица государства требовали у Верховного Совета чрезвычайных полномочий, которые они самостоятельно реализовали через два месяца на три августовских дня. Настроение большинства депутатов было таково, чтобы дать эти полномочия уже сейчас, как это требовал премьер-министр. Надо отметить, что рейтинг В. Павлова после такого эмоционального выступления резко пошел вверх. В нем увидели лидера, решительности и смелости которого, так не хватало Горбачеву.

Вот как оценивал это В. А. Крючков: «Решительно контрастировала манера ведения заседаний Кабинета министров Горбачева с Павловым. Выступления Горбачева отличались аморфностью, неопределенностью, вилянием, неточностью в изложении своей позиции и фактической ситуации в стране. Выступления же Павлова были содержательными, компетентными, логичными, нередко концептуальными, с предложением конкретных мер по выводу из кризиса. Сравнения были явно не в пользу Горбачева, что раздражало последнего, особенно если иметь в виду его самолюбие» [352] .

А президента Горбачева, как всегда в ответственный момент, нет в эпицентре событий (т. е. в зале заседаний ВС). Согласованы ли были с ним столь резкие выступления премьера и силовиков? Если согласованы, то это вполне в духе Горбачева — дать «добро», а потом от всего отказаться, сделав вид, что ничего не давал, ничего не слышал.

Если такие выступления им не санкционированы, то он получает убедительное доказательство подготовки к отстранению его от власти. Надо быть глупцом, чтобы этого не понимать, поскольку это уже начало заговора. Безусловно, Горбачев знал о планах премьера и «силовиков», о чем убедительно поведал в своей книге «Снова в оппозиции» Г. Х. Попов. Он, якобы, получил информацию, что правительство СССР, получив чрезвычайные полномочия, введет чрезвычайное положение, направленное против Ельцина. Антиельцинская направленность заговора более убедительна и тогда становится понятным, что у истоков его стоял именно Горбачев, поскольку упрямый и самодовольный Ельцин порядком надоел теряющему популярность Горбачеву.

По совету Евгения Савостьянова Г. Попов обратился в посольство США и сообщил послу Мэтлоку версию о заговоре против Ельцина. Посол пообещал передать информацию в Вашингтон, чтобы там предупредили Ельцина о грозящей ему опасности (Ельцин в это время находился с визитом в США). Интересно отметить, что совет обратиться в посольство США дал будущий заместитель министра госбезопасности России.

Тем временем дебаты в Верховном Совете СССР подходят к концу и дальнейшие события в изложении Попова выглядят следующим образом: «После перерыва, когда вот-вот должно было состояться голосование, исход которого был предрешен, произошло неожиданное. Появился на сессии президент Горбачев и попросил слово. Я не помню точно его речь, но смысл ее был очевиден: он считал просьбу Павлова о дополнительных полномочиях объяснимой, но в данный момент все же можно формальное решение не принимать, ограничившись тем обменом мнений, который состоялся» [353] .

То есть все по-горбачевски: «В огороде бузина, а в Киеве дядька». Только в данном случае «дядька» не в Киеве, а в Вашингтоне. И вот почему. Обратимся к мемуарам В. С. Павлова, где он утверждает: «Думаю, что Попов был достаточно информирован о степени влияния США на депутатский корпус и на некоторых влиятельных политических деятелей СССР. Его сегодняшнее утверждение, что он поехал только для того, чтобы срочно проинформировать находившегося в США Ельцина, не слишком убедительны… Попов сознательно дал американцам искаженную информацию, дабы те оказали необходимый ему нажим через своих людей в структурах власти Советского Союза» [354] .

И те его любезно оказали, поскольку тут же состоялась встреча Горбачева с послом США в СССР Мэтлоком, о чем пишет уже помощник Горбачева А. Черняев: «Горбачев демонстративно назвал посла товарищем, подчеркнув тем самым хорошие с ним отношения. Выслушал предупреждение о том, что 21 июня будет предпринята попытка отстранить его от власти, и рассмеялся. Но посла и президента США Дж. Буша поблагодарил за заботу» [355] .