Великий Мао. "Гений и злодейство" - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Галенович cтр.№ 75

В 1956 г. после появления доклада Н.С. Хрущева о культе личности Сталина Мао Цзэдуна стали одолевать мысли о судьбе своего имени и своего бренного тела после смерти. И тогда он очень нервничал. Он вообще был человеком вспыльчивым и нервным. А тут он был поражен до глубины души. На протяжении десятилетий он был твердо уверен, что такие вожди, как он и Сталин, никогда не умрут, по крайней мере в «благодарной памяти» потомков. Он думал, что их имена и тела будут храниться как святыни всех народов, трудящихся всего мира. И вдруг, совершенно неожиданно для Мао Цзэдуна, Сталина после смерти подвергли критике.

Мао Цзэдун в беседах со своими единомышленниками тогда сказал, что после своей кончины он хотел бы, чтобы его кремировали. Таким способом он хотел при любом повороте событий оказаться как бы вне досягаемости и возможной «расправы» потомков с его телом за все то, что он совершил при жизни. Более того, Мао Цзэдун организовал внутри узкого круга высших руководителей своего рода подписку на кремирование. Была заведена особая книга, в которой он своей подписью подтвердил, что желает, чтобы его кремировали, и поставил дату. Это произошло за 20 лет до его смерти.

Реальная жизнь оказалась непредсказуемой. Лю Шаоци кремировали, но не по его воле и не под его собственным именем, причем тайно. Однако, как и завещал Лю Шаоци, впоследствии его пепел, как и прах Энгельса, развеяли над морем. Пепел Чжоу Эньлая тоже развеяли над просторами китайской земли. И тот и другой по-разному ушли из жизни, но могил после себя не оставили.

Что же касается Мао Цзэдуна, то его политические наследники, руководители КПК – КНР, нуждавшиеся в культе мертвого вождя как в залоге стабильности их политической системы и сохранения их политической власти, решили хранить забальзамированные останки Мао Цзэдуна в специально сооруженном на главной площади Пекина Доме памяти председателя Мао.

* * *

После смерти Мао Цзэдуна единственный оставшийся в живых заместитель председателя ЦК КПК «старого созыва» Чэнь Юнь сказал: «Мао Цзэдун – это не бог, но человек». Это лишь часть его высказывания, появившегося в 1978 г. как итог размышлений и выводов, сделанных уже после ухода Мао Цзэдуна из жизни. Тогда Чэнь Юнь говорил: «Мао Цзэдун – это не бог, но человек. Лю Шаоци – это не дьявол, но человек. А вот Кан Шэн – это не человек, но сущий дьявол».

Оставляя в стороне вопрос о Лю Шаоци и Кан Шэне и вопрос о подходе к оценке всей эпохи, когда Мао Цзэдун был жив и действовал, находясь на вершине пирамиды власти, скажем, что Мао Цзэдун был и остается в памяти, в сознании людей нынешнего поколения, особенно людей в Китае, в трех ипостасях одновременно. Для одних он божество, самый великий китаец двадцатого столетия; для других – сущий дьявол, сатана; для третьих – человек.

Мао Цзэдун конечно же человек. Вопрос в том, как оценит Мао Цзэдуна китайский народ тогда, когда сможет свободно выражать свое мнение. Единственное, чего определенно нельзя простить Мао Цзэдуну, это людей, погибших в результате его политики, а их миллионы. Людей жалко, и это важнее любых идей, в том числе «идей Мао Цзэдуна».

* * *

Спустя несколько лет после смерти Мао Цзэдуна в КНР появилась литература о нем. Примечательно, что это произошло не сразу после его ухода из жизни; не было, так сказать, естественной реакцией на потерю вождя и любимого руководителя.

После кончины Мао Цзэдуна наступила пауза. Люди замерли, замолчали. Ни номенклатура, ни простой люд в обыденной жизни не говорили о Мао Цзэдуне, хотя в пропаганде его продолжали возвеличивать, даже распределили титулы: Мао Цзэдуна стали именовать исключительно «великим вождем», а его преемника Хуа Гофэна – только «мудрым вождем». Хуа Гофэн был внешне похож на Мао Цзэдуна. Ходили даже слухи о том, что Мао Цзэдун именно по этой причине и выбрал его своим наследником. Возможно, эти слухи распространялись намеренно. Известно было также, что в конце своей жизни Мао Цзэдун даже как-то дал Хуа Гофэну записку, в которой рукой Мао Цзэдуна было начертано: «Если ты ведешь дела, то я спокоен».

После смерти Мао Цзэдуна все и вся в высшем руководстве КПК и КНР были практически поглощены борьбой за власть. Одних отстраняли от нее, другие приходили или возвращались к власти. При этом ситуация сложилась таким образом, что отстраняли тех, кто был готов сохранять имя Мао Цзэдуна как божественный символ, как священный образ, потому что это была одна из главных, если не единственная, опора их притязаний на власть. Было даже сочинено, выдававшееся за маоцзэдуновское, его политическое завещание: «Следовать согласно намеченному курсу». Однако подлинность этой надписи, ее принадлежность Мао Цзэдуну оспаривались. Все эти выверты с пожеланиями Мао Цзэдуна, его надписями, играли второстепенную роль. В действие вступили реальные политические силы.

В борьбе за власть победили не те, кто возвысился в последние годы жизни Мао Цзэдуна. У власти оказались по преимуществу старые его соратники, пострадавшие в той или иной степени, а то и просто отодвинутые им в тень, но не уничтоженные. Вернувшись к власти, они сначала как бы несколько позабыли о Мао Цзэдуне.

* * *

Он оставил в наследство очень много серьезных проблем как экономического, так и политического характера. Пришлось сосредоточить внимание на решении экономических вопросов, чтобы успокоить массы населения. Пришлось также возвращать доброе имя тысячам, если не миллионам китайцев, пострадавших в результате политики Мао Цзэдуна.

Однако вскоре стало очевидно, что экономика и политика тесно связаны, а потому пришлось браться и за решение политических проблем.

Вот тут и оказалось, что без идеологии обойтись невозможно. Руководители постмаоцзэдуновских КПК и КНР разделились в своем отношении к усопшему вождю.

Одни из них предпочитали по существу и критично рассматривать его деятельность: говорили о «феодально-фашистском» характере существовавшего при нем режима (Е Цзяньин) и о том, что в «культурной революции» не было ничего хорошего (Ху Яобан).

Другие сочли необходимым вернуть его народу и партии в новом посмертном обличье, сделать его имя и дело одной из непременных идеологических опор нынешнего режима (Дэн Сяопин). Мао Цзэдуна постарались преподнести как идеалиста, который желал своей нации, народу, стране, не говоря уже о партии, только хорошего, и в этом своем стремлении подчас торопился, был нетерпелив, недоучитывал отсталость и самих масс населения, и номенклатуры, и страны, невозможность для них соответствовать его взглядам; в то же время подразумевалось, что даже то, что удалось сделать Мао Цзэдуну, оказалось самым великим деянием двадцатого столетия, во всяком случае, если смотреть на это с позиций интересов Китая, нации Чжунхуа.

Во-первых, доказывали, что Мао Цзэдун оказался победителем в борьбе против Чан Кайши и его политической партии, его государства, его идеологии, его экономической и политической системы, которые не принесли китайцам ни утверждения в мире в достойной этой нации роли, ни решения вопроса о достижении иного качества жизни самой этой нации. При этом оказывалось, что хотя эта задача и не была полностью решена Мао Цзэдуном, но все-таки он оказался великим вождем, ибо сумел разрушить негодное прошлое и создать предпосылки прекрасного будущего. Что же до Чан Кайши, то любопытно, что подчеркивалось и позитивное в отношении Мао Цзэдуна к Чан Кайши, а именно тот факт, что Чан Кайши оставался патриотом Китая как единой нации, единого государства, а следовательно, занимал одинаковую с Мао Цзэдуном позицию, считая Тайвань неотъемлемой частью Китая.