Тайна воцарения Романовых - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 74

Период с конца XV до середины XIX в. палеографы называют “малым ледниковым периодом”, было гораздо холоднее, чем сейчас. Так что рассказы иностранцев о жутких русских морозах — не преувеличение. Но суровая природа подарила нашим предкам такое благо, как зимний путь. Которого не было в Европе, отнюдь не имевшей в XVII в. шоссейных дорог и полгода утопавшей в грязи. Еще Контарини в 1477 г. с восторгом описывал пассажирскую кибитку из войлока — “сани вроде домика”. А о более позднем транспорте сообщает Вебер: “Сани так закупорены, что снаружи воздух не проникает. По бокам окошки, полки для провизии и книг. Над головой светильник, зажигаемый с наступлением темноты. На полу полсть. В ногах нагретые камни или сосуд с горячей водой. Рядом ларец с вином и водкой”. На повозки подвешивались большие фонари, чтобы можно было видеть дорогу ночью.

И представления о “сонном царстве”, замкнутом в пределах натуральных хозяйств, тоже рассыпаются в прах. Напротив, возникает впечатление, что Русь пребывала в постоянном движении! Каждую весну десятки тысяч дворян и детей боярских с обслугой, казаков, отправлялись из дома к южной границе. А осенью — обратно. А раз в 2–3 года — в Москву, на очередной смотр. То есть проехаться верхом, а то и пройтись пешочком откуда-нибудь из Костромы до Курска было для россиян вполне заурядным делом. По дорогам постоянно двигались туда-сюда ямщики, шли паломники в далекие монастыри. А зимой начинались интенсивные перевозки сданных налогов, оброков, товаров на рынки. И Ченслер по дороге из Ярославля писал: “Земля вся хорошо засеяна хлебом, который жители везут в Москву в таком количестве, что это кажется удивительным. Каждое утро вы можете видеть от 700 до 800 саней, едущих туда с хлебом, а некоторые с рыбой”. Вот вам и “сонное царство”!

Каменные строения на Руси возводились давно, но их было относительно немного — важнейшие крепости, храмы, официальные представительства, палаты. А жилые дома как в деревнях, так и в городах, были в большинстве деревянными. Разумеется, не по причинам “отсталости” — деревянное жилье оказывалось более здоровым, дешевым, а зимой и более теплым. Установлено, что от мороза в 40 градусов может защитить сосновый слой толщиной 20 см, а кирпичная кладка нужна в 60 см. Это преимущество подмечали и иностранцы. “Деревянные постройки для русских, по-видимому, гораздо удобнее, нежели каменные и кирпичные, потому что в последних большая сырость, и они холоднее, чем деревянные” (Флетчер). “ Тамошние зимние холода имеют такую поразительную силу, что пробираются сквозь самые толстые каменные стены вместе с сыростью и, замораживая ее, покрывают снежной коркой; это видел я несколько раз сам” (Мейерберг). Поэтому даже царь, принимая послов или проводя заседания в каменных палатах, жить предпочитал в деревянном дворце.

У простонародья, ясное дело, избы были попроще, чем царские и боярские хоромы. А конкретная величина дома зависела от положения и достатка. Основой строения в любом случае являлся сруб, размеры которого ограничивались длиной бревен. Срубы бывали и “круглые” (восьмиугольные) — для постройки церквей, башен. А для жилья — четырехугольные. И из нескольких срубов, как из кубиков, сооружался весь хозяйственный комплекс. Строили всегда без гвоздей и только при помощи топоров. Опять же, по опыту. Вокруг гвоздя дерево быстро загнивает. А при распиливании бревна махрятся, впитывают влагу и гниют — в то время как топор уплотняет срез. В один этаж ставились лишь самые бедные избушки. Чаще — в два (а бывало и в 3–4). Снизу находился подклет, где держали скот, хозяйственную утварь. Вторым ярусом на него надстраивалась жилая отапливаемая горница. Лестница могла быть как внутри, так и снаружи. Если снаружи, она называлась крыльцом (поскольку имела кровлю). Дополнительным помещением являлась повалуша — неотапливаемая, ее использовали для хозяйственных нужд и в качестве летнего жилья, иногда тоже ставили на подклете. А несколько соседних построек соединялись крытыми переходами — сенями. В дворовый комплекс обычно входили и другие сооружения — гумно, овин, амбар, конюшня, птичник, баня.

Щели между бревнами конопатили мхом. А окна были маленькими и изнутри задвигались доской-ставней, ходившей в пазах — для сохранения тепла. Летом их часто держали открытыми. На зиму вставляли рамы, затянутые для пропускания света промасленным холстом, бычьим пузырем, а у людей среднего достатка и богатых со слюдой. И опять не из-за “отсталости”. На Западе бедняки тоже применяли бычий пузырь, а изготовлявшееся там стекло было в то время толстым, неровным и мутным, окна набирались из кусочков по 15–20 см. Слюда оказывалась прозрачнее, и куски ее были больше. А для русских она была и дешевле, чем для европейцев, поскольку добывалась в больших количествах именно у нас и вывозилась на экспорт (лучшие сорта слюды так и назвали — “мусковит”, из Московии). “Слюда пропускает свет изнутри и снаружи лучше, нежели стекло и потому еще заслуживает преимущество перед стеклом и рогом, что не трескается как первое и не горит как второе” (Флетчер). А Павел Алеппский был в восторге от “чудесных выпуклых и гладких оконниц из каменного хрусталя”.

Крышу строили высокую, со скатами, чтобы на ней не задерживались снег и вода. И покрывали дощаником из осины — дерева, которое от воды набухает, уплотняется и удерживает влагу. Или просто кусками дерна с травой — они срастались, и покрытие становилось сплошным. Любая, даже крестьянская изба, богато украшалась резьбой: наличниками, фигурным коньком крыши, узорами крыльца. “Постройка… из бревен превосходна. Нет ни гвоздей, ни крючков, но все так хорошо отделано, что нечего похулить, хотя у строителей все орудия состоят в одних топорах” (Жан Соваж Дьеппский). Дома, “замечательные и хорошо устроенные”, возведенные “очень хорошо и пропорционально”, расхваливают Фоскарино, Смит, Уилкинс. А голландец Стрюйс отдает должное “инженерам”, “архитекторам”, и “превосходным мастеровым”, особенно плотникам, “которые в этой стране делают все, и так ловко, что в сутки строят дом”.

Внутри избы значительную площадь занимала печь — большая, массивная. Ее протапливали раз в день, и она сутки держала тепло. На рисунках путешественников XVII в. в Москве и крупных городах дома изображены с трубами. Трубы и дымоходы в домах столичного простонародья упоминаются и в делах по расследованию причин пожаров. Но в деревне и провинции топили по старинке, по-черному. Хотя обитателям это не доставляло особых неудобств. Система вентиляции устраивалась очень умно, дым вытягивался через специальное окошко под коньком крыши, и копоти в избе не было. И ко всему прочему такое отопление имело ряд преимуществ. Оно было более безопасным в пожарном отношении, в доме сохранялось больше тепла. Над печью, под крышей, можно было подвешивать для копчения мясо, птицу, рыбу. И наконец, дым дезинфицировал жилище, в нем не заводилось насекомых.

Обычно плотники делали и “нутрь” — меблировку дома. Угол возле печи являлся рабочим местом хозяйки, его называли “бабий кут”. Здесь же обязательно располагался рукомойник из меди или керамики и лохань. А угол по диагонали от печи был “красным”, там висели иконы, он считался самым почетным местом. В типичный интерьер входили стол, полка для посуды, сундуки, лавки и скамьи (они отличались тем, что скамьи можно было передвигать, а лавки крепились к стене намертво). Семьи были большие, из трех поколений — стариков, их женатых детей и внуков. И ничего, уживались все вместе. Старики спали на печи, малышня — на пристроенных к ней полатях, а взрослые по лавкам. Летом становилось просторнее — хозяева ночевали в повалуше, а законным местом молодоженов считался сеновал.