Зачем нужен Сталин - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Аксененко cтр.№ 35

В-пятых, Политбюро было демократично по отношению к себе — любой член Политбюро мог быть смещен тем же Политбюро.

В-шестых, Политбюро служило связующим звеном между страной и властью (царя от народа обычно изолирует свита). «Коллективный царь» знал ситуацию лучше, чем царь единоличный.

В-седьмых, члены Политбюро представляли те или иные корпорации и регионы, защищали их интересы на самом верху. Так, министр обороны лоббировал интересы военных, министр культуры, соответственно, — интересы артистов и писателей, руководитель Украины выбивал дотации для своей республики. То есть Политбюро имело элементы представительской власти в буквальном значении этого слова.

Вы спросите, почему же СССР рухнул, раз Политбюро было таким эффективным? В задачу данной книги не входит анализ причин падения СССР. Они многогранны, и для их описания нужна отдельная книга. Хотя рано или поздно все государства рушатся. Но одна из причин развала в том, что Горбачев, стремясь к единоличной власти, решил устранить Политбюро, устранить при помощи Верховного Совета. Верховный Совет он по привычке представлял чем-то безмолвно-покорным. Незадачливый политик ошибся— разбуженные им силы смели не только Политбюро, но и его самого. Ведь, когда страной правит Генеральный секретарь ЦК КПСС, он подконтролен ЦК и его Политбюро. То есть такой правитель в любой момент может быть снят с должности. Снят в том числе и за политику, направленную на развал государства. Президента ни Политбюро, ни даже ЦК снять уже не могли. Поэтому горбачевскую департизацию надо рассматривать как попытку установления единоличного правления путем отстранения от власти коллективного органа.

Хотя и вина Политбюро здесь очевидна. Орган не был идеальным. Он оказался не на высоте. А состав его в то время был слаб и стар. По-видимому, были неэффективными методы самообновления этого органа. Кстати, управление Китаем и сейчас осуществляется подобным образом. Но китайцы, наученные горьким опытом СССР, время от времени омолаживают свое руководство.

При этом опыт работы Политбюро надо рассматривать лишь исходя из того, что появился этот орган в стране многовековой тирании. Появился спонтанно — в 1917 году ряд членов ЦК компартии вошли в Политическое бюро для руководства вооруженным восстанием. В1919 году было создано постоянное Политическое бюро, состоящее из 5 членов (В. Ленин, Л. Троцкий, И. Сталин, Л. Каменев, Н. Крестинский) и 3 кандидатов (Г. Зиновьев, Н. Бухарин, М. Калинин). То есть мы видим, что идея создания правящего коллективного органа возникла в результате практических нужд. Теоретически большевики сначала задумывали ввести в России представительскую демократию. Позже пришли к идее Советов, которые должны были выполнять функцию парламента, куратора исполнительной и судебной власти, а на местах исполнять роль муниципалитетов. То есть Советы, по замыслу, — нечто объединяющее идеи парламентаризма и Магдебургского права. Вместо разделения властей декларировалось единство, власть должна быть одна — народная. А выражает народ свою волю через Советы. Кстати, Ленин был вначале приверженцем идеи парламентской республики. К идее Советов он пришел, наблюдая революционную практику. Первые Советы возникли стихийно — возникли снизу, как творчество масс.

Но теория на практике не сработала. Зато в реальности мы увидели, что страна продвинулась на один шаг к демократии — от автократии к коллективному руководству. Только выборы высших властей были не прямыми, а корпоративными. В высших эшелонах оказывались представители не территориально объединенных граждан, как это принято в западных демократиях, а корпоративно объединенных граждан. Но их представители также защищали интересы своих избирателей. Только, чтобы понять суть советского строя в сравнении с западным, вещи надо называть своими именами. Советский парламент— это ЦК КПСС, Советское правительство — это Политбюро. В этом контексте установление единоличного президентского правления выглядит как шаг назад.

Для понимания сущности советского строя надо углубиться в историю, узнать традиции народа. Только в таком ключе мы увидим, какой огромный шаг сделала страна в то время в сторону реальной демократии. Разумеется, идеал не был достигнут, но был явный прогресс в этом направлении.

Скажем, государственная система Англии, Франции и ряда других европейских стран формировались как поиск паритета между такими влиятельными силами, как король и феодалы. Возьмем страну классической демократии— Великобританию. Государственное устройство этой страны базируется как на писаных, так и на неписаных законах (традициях). Английская демократия начала формироваться с 1215 года, когда силы короля и воюющих с ним баронов оказались примерно равными, и стороны заключили между собой договор о формах взаимосуществования (Великая Хартия Вольностей). Потом страна прошла через казнь парламентом короля, диктатуру Кромвеля и тому подобные страсти, пока, наконец, королю Вильгельму Оранскому не надоела бесконечная война с парламентариями, и он пошел на хитрость. Дело в том, что у короля были «хорошие знакомые» в обоих воюющих тогда «кланах» — виги и тори, и вместо того, чтобы назначать министров произвольно и иметь от этого головную боль, воюя с парламентом, он стал назначать министров из среды партии, которая в это время имела парламентское большинство. Так ему было легче править страной, ведь парламент был вынужден поддерживать правительство короля. Постепенно маленькая королевская хитрость стала традицией, короли и королевы начали подписывать все без исключения решения правительства в обмен на сытую и спокойную жизнь. В конце концов появилась знаменитая формула, которая звучит так: «Английская королева должна подписать указ даже о своем отречении (вариант — «казни»), если за это проголосует парламент». Но даже когда в Англии или Франции верх брали короли, даже во времена абсолютизма из сознания нации не уходило понимание того, что власть что-то должна людям.

В России становление государства шло иным путем. Вначале была система, при которой князья, так или иначе, считались с племенами. Потом Русь раздробили на уделы. Удел князь воспринимал как свою собственность. Логику такого мышления хорошо продемонстрировал кто-то из крупных российских историков, по-моему, Сергей Соловьев. Ведь дом создается для хозяина, а не хозяин для дома, примерно так писал Соловьев, а князь воспринимал свой удел именно как дом. Когда уделы были небольшими, взаимоотношения князя и подданных напоминали отношения помещика и крестьян его поместья — были патриархальными и поэтому еще естественными. Но потом один из уделов (Московское княжество) разросся до масштабов страны. А психология властителей (да и огромной части подданных) оставалась прежней. В этом, кстати, трагедия правления Ивана Грозного — ему не надо было доказывать, как Людовику XIV, что «государство — это я». Для Ивана Грозного не могло быть сомнений, что не он для народа, а народ для него. Еще бы, страна — это его удел. Он ее вполне законно унаследовал от отца, это его отчина, вотчина, отчизна. Поэтому логично, что люди должны служить ему, а не он — людям.

И только в XIX веке в общество стали широко проникать иные идеи. Зрело понимание того, что не люди созданы для государя, а государь для людей. Мне кажется, что к 1917 г. сложилась ситуация, когда Россия смогла бы встать на путь относительной демократии, если бы выбрала конституционную монархию. Не знаю, может быть, позже монарх «прихлопнул» бы демократию, или кто-то из политиков скинул бы слабого монарха и стал диктатором. Частица «бы» непредсказуема. Но в 1917 году сложилось примерное равенство между силами царизма и демократических «баронов» — кадетов, октябристов (примерно как в Англии в 1215 году). Но когда царь, загнанный в угол народными волнениями, которые искусственно устроили демократы в столице, предложил в феврале 1917 года конституционную монархию (ответственное перед Госдумой правительство), демократы нагло отвергли это предложение. «Слишком поздно», — сказали они. Они решили, что теперь смогут обойти царя, что будут править сами. Тогда царь отрекся в пользу брата Михаила. Михаила Александровича считали человеком мягким, но хорошим и смелым. Страна ожидала от Михаила введения конституционно-монархического правления (хорошо об этом пишет генерал П. Краснов в своих мемуарах).