Освенцим. Нацисты и "окончательное решение еврейского вопроса" - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Рис cтр.№ 69

Начнем с того, что венгерские инициативы Эйхмана, вроде бы, соответствовали уже отработанным схемам действий нацистов в отношении евреев. Он с легкостью добился согласия венгерской полиции на участие в будущих депортациях, а также помог организовать переселение евреев в гетто за пределами Будапешта. Изначально немцы требовали «отправить в Рейх» 100 тысяч венгерских евреев, но после того, как евреи Будапешта были отправлены в гетто, венгерские власти предложили отправить туда и всех оставшихся в стране евреев. Как и другие до них, и прежде всего словаки, венгры быстро сообразили: как только статус-кво пошатнется, и еврейские семьи потеряют своих кормильцев, самым «простым» путем вперед станет обращение к нацистам с предложением забрать всех оставшихся, и Эйхман тут же ухватился за такую возможность.

Однако одновременно с этими, вполне предсказуемыми, событиями Эйхман собирался устремиться еще по одному пути. Двадцать пятого апреля 1944 года венгерский еврей Йоэль Бранд, одна из ключевых фигур в Комитете самообороны и спасения («Ваада») (организации, преследовавшей цель помочь евреям уехать с оккупированных нацистами территорий), отправился в будапештский отель «Мажестик» на доверительную встречу с Эйхманом. Бранд уже участвовал в таких встречах с офицерами СС с целью попытаться подкупить их и дать возможность группе евреев бежать из Венгрии. В этот раз Эйхман заявил ему: «Ты знаешь, кто я такой? Я отвечал за проведение “акций” в Рейхе, Польше, Чехословакии. А теперь настал черед Венгрии. Я вызвал тебя, чтобы предложить сделку. Я готов продать тебе миллион евреев. Кого ты захочешь спасти? Мужчин и женщин, способных к деторождению? Стариков? Младенцев? Сядь и ответь мне». Неудивительно, что предложение Эйхмана поставило Бранда в тупик. Он возмутился, что его толкают в такое положение, когда он вынужден решать, кому жить, а кому умереть. На это Эйхман ответил: «Я не могу продать тебе всех евреев Европы. Но отпустить один миллион – в моей власти. Нас интересуют товары, а не деньги. Езжай за границу, свяжись напрямую со своими международными организациями и с союзниками. А затем возвращайся – с конкретным предложением»2.

В истории нацистского «окончательного решения еврейского вопроса» это был исключительный момент. Что заставило человека, вся деятельность которого в течение долгих лет была теснейшим образом связана с уничтожением евреев, сделать такое предложение – на первый взгляд, абсолютно не в его характере? Ответ на этот вопрос можно получить, если вспомнить о том, в какой щекотливой ситуации оказался Эйхман: когда он прибыл в Будапешт, то выяснил, что он – вовсе не единственный офицер СС, получивший особые полномочия для работы в Венгрии. Как оказалось, в городе также находились гауптштурмфюреры СС Герхард Клагес и Курт Бехер. Клагес выполнял различные «раздведзадания», в то время как Бехер шантажировал семью Вейсс, владельцев крупнейшего промышленного конгломерата в Венгрии, пытаясь заставить их передать свой пакет акций СС в обмен на возможность покинуть страну целыми и невредимыми. Для Эйхмана было очевидно, что работа его коллег по СС, к тому же, равных ему по званию, напрямую касалась территории, которую он раньше считал своей вотчиной. Богатства Венгрии лежали перед этими шакалами, словно доступная женщина, и Эйхман понял: чтобы одолеть конкурентов, ему придется сражаться.

К моменту встречи с Брандом Эйхман уже знал, что его соперник Бехер успешно провернул сделку с передачей пакета акций корпорации, принадлежавших Манфреду Вейссу, нацистам. В обмен на акции примерно 50 членам семьи Вейсс разрешили покинуть Венгрию и перебраться в нейтральные страны. Карьера Бехера, похоже, шла в гору, и он поселился на вилле, еще более шикарной, чем у Эйхмана, – вилле, ранее принадлежавшей кому-то из Вейссов. В 1961 году, представ перед судом по обвинению в совершении военных преступлений, Эйхман дал показания, которые могут служить классическим примером показаний заинтересованного свидетеля: он заявил, что хотел предоставить Бранду возможность договориться с союзниками. Однако можно скорее поверить в то, что причины, побудившие его 25 апреля сделать подобное предложение, были куда более корыстными и очевидными: он пытался перехватить инициативу у Бехера. Раз его босс, Гиммлер, одобрил новый поворот в еврейской политике, то он, Эйхман, не должен оказаться в стороне, пусть это даже противоречило его натуре. Кроме того, похоже, Эйхман подозревал, и не без оснований, что шансы на успешное завершение сделки – т. е. на то, что Западные союзники действительно передадут нацистам технику и боеприпасы, которые последние смогут использовать против Красной Армии на востоке, – никогда не были очень высокими. Поддержав миссию Бехера, он продемонстрировал бы Гиммлеру свою готовность подчиниться изменяющимся обстоятельствам, одолеть Бехера, и при этом – продолжать выполнять программу отбора и уничтожения, в которой принимал самое активное участие.

В течение двух последующих встреч между Эйхманом и Брандом сделка приобрела конкретные очертания. Бранду следовало отправиться в Стамбул, где он должен быть договориться о передаче Западными союзниками более 10 тысяч грузовиков, оборудованных для зимних операций против Советского Союза; в обмен нацисты отпустят 1 миллион евреев. Бранд настаивал на том, что нужно отпустить часть евреев заранее, дабы продемонстрировать «серьезность намерений» Эйхмана, и сослался на 600 разрешений на эмиграцию, которые удалось раздобыть Комитету самообороны и спасения. Эти документы позволяли их обладателям (по крайней мере, теоретически) эмигрировать в Палестину. Однако Эйхман не только отклонил предложение Бранда, но и потребовал, чтобы жена последнего, Ханси, переехала в отель «Мажестик» в качестве заложницы.

Во время последней встречи в отеле «Мажестик» также присутствовали Клагес, Бехер и несколько других нацистов. Создавалось впечатление, что каждая немецкая организация в городе хочет поучаствовать в сделке. Клагес особенно рьяно настаивал на том, чтобы в Стамбул Бранда сопровождала некая загадочная личность по имени Банди Грош. Грош уже давно работал на Абвер – немецкую разведслужбу. Абвер недавно свернул свою работу в Венгрии, и на смену ему прибыла группа Клагеса со своей разведывательной операцией. Грош отправлялся в Стамбул для выполнения миссии, совершенно не связанной с заданием Бранда – цели этой миссии станут ясны лишь несколько месяцев спустя. В сумерках 17 мая 1944 года двух мужчин перевезли через границу с Австрией и посадили на самолет до Стамбула. Бранд помнит, как смотрел на сидевшего напротив него Гроша, нечесанного и небритого, отчаянно пытавшегося запомнить инструкции, занимавшие полторы страницы печатного текста3. Это было зловещее и таинственное начало зловещей, как оказалось, и таинственной миссии.

Возможность осуществления договора «Евреи в обмен на грузовики» не оказала никакого влияния ни на запланированную на ближайшее время депортацию венгерских евреев, ни на специальные приготовления в Освенциме по поводу их скорого прибытия. В связи с предстоящим резким увеличением численности заключенных в лагере в руководстве СС произошли некоторые изменения. Артур Либехеншель, получивший должность коменданта лагеря в ноябре 1943 года, был снят с поста и переведен с понижением: он стал комендантом куда менее значимого лагеря, расположенного в районе Люблина, – Майданека. Теперь всем гарнизоном СС в Освенциме командовал новый человек – ни кто иной, как Рудольф Хесс. И оба коменданта лагеря – и Освенцима-1, и Освенцима-Биркенау, – подчинялись непосредственно ему. Вернулся Хесс еще более могущественным, чем был; какие бы ни ходили слухи о совершенных им нарушениях в прошлом, сейчас, перед лицом чрезвычайно важной задачи, руководство СС простило ему все.