Если б я был русский царь. Советы Президенту - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сатановский cтр.№ 47

Когда Ельцин пытался что-то в их организме поменять, ничего хорошего из этого не получилось. Пример благих намерений – возвращение в страну судов присяжных, которые, по мысли адвокатов, должны были исправить несправедливости, чинимые обычными судами. По убеждению автора, если задача полной дискредитации этого института изначально не стояла, то она была с успехом выполнена в процессе его практической работы. Обычно обыватель не адвокат, не родственник подсудимого и не теоретик, защищающий диссертацию по неприменимости смертной казни в современном обществе. Он хочет, чтобы в суде царили объективность и закон, торжествовала правда и преступники наказывались, а не оправдывались. Встречи своих близких и тем более детей с освобожденным бандитом, вором или маньяком он не хочет гораздо больше, чем несправедливости суда. Если она была судом допущена – это преступление, которое также подлежит наказанию. Но пока российские суды присяжных – механизм вытаскивания безнадежных дел и подпорка для адвокатуры. Убийство в Питере националистами таджикской девочки, фигуранты которого могли именно суд присяжных поблагодарить за подаренное им светлое будущее, воткнуло в хребет этого почтенного института осиновый кол. Неважно, было ли решение итогом непрофессионализма следствия, прокуратуры и самих присяжных или результатом их предвзятости – личной или коллективной. Закон формально был соблюден? Был. К закону претензии есть? Нет. Так что все, кого убьют или покалечат те, кто смог прикрыться этим судом и другими такими же судами, – на совести прикрывших. В том маловероятном случае, если она у этих людей есть. При четком понимании населением страны того, что закон и совесть – вещи разные. Не случайно испокон веку спрашивали на Руси: «Судить по закону или по совести?» Совместить эти понятия ни у кого за тысячу последних лет даже идеи не возникло.

Что, в общем, ярко демонстрирует, почему именно Россия настолько велика. Страна росла, с геометрической прогрессией наращивая освоенное ее населением пространство, поскольку главным методом взаимодействия жителей и государства было бегство жителей от государства. Уходили на Двину и на Грумант, в Заполярье и на Урал, на Дон и на Сечь, в Сибирь и Забайкалье, на Чукотку и на Аляску, в русскую Калифорнию и на Сахалин. Куда ноги несли, туда и уходили. Становились поморами и казаками. Уходили в раскол и в русское сектантство. В крестьянские восстания и в революцию. Уходили за границу – где была граница. Курбский к полякам – и общался с Грозным исключительно в рамках эпистолярного жанра. Некрасовцы к туркам, откуда опера «Запорожец за Дунаем»: «Теперь я турок, не казак!» В китайский Харбин и японское Нагасаки: остались только кладбища. В Персию – со всей своей казачьей дивизией: большой привет династии Пехлеви от ее основателя полковника русской службы Резы-хана. В Финляндию после революции – вместе с Маннергеймом и всем ее населением: местное пиво «Синебрюхов»… фамилия основателя торговой марки исключительно «финская». В Германию или во Францию – кому из белоэмигрантов повезло. В Румынию, Аргентину, Парагвай, Тунис – кому не очень. В Канаду, США, Австралию, Новую Зеландию, Южную Африку, Израиль. Белокурые бестии Палестины, основатели местной самообороны, гроза бедуинских разбойничьих кланов и палестинских террористов: Куракины, Орловы, Давыдовы, Капусты – отцы-основатели сионистского ишува. Создатели первых еврейских поселений на Святой Земле – да и поселений сегодняшних. Про эмиграцию 90-х и 2000-х и говорить не стоит. Столица современной политической и деловой России – не Москва или Санкт-Петербург, а Лондон. От царя далеко, от налоговой еще дальше. Тенденция, однако. Причем имеющая самые что ни на есть исконные исторические корни: гетман Полуботок свой бочонок золота от Петра не в Лондоне ли упасал? Вне зависимости от ангажированности комментаторов и их вечного нытья про то, что «англичанка гадит», неизменного со времен королевы Виктории, народ голосует ногами.

Повторим: когда население совсем уж доставали и дожимали, оно способно было государству показать Кузькину мать таких размеров, что и Никите Сергеевичу в ООН не снилось. Обустроить в один момент хоть Смутное время с Болотниковым, хоть Степана Разина и Емельяна Пугачева сотоварищи, хоть Февральскую или Великую Октябрьскую – не вопрос. О чем совсем забыл ГКЧП с его странно выглядящим личным составом и дрожащими руками товарища Янаева, пытаясь испугать страну, озверевшую от такой наглости по детскому принципу «напугал ежа голой ж-пой». Напугали. Второй раз так же удачно напугать получилось у Руцкого с Хасбулатовым и маячившим на периферии Баркашовым, Макашовым, Анпиловым и прочими несостоявшимися героями парламентского переворота 1993-го. Однако это исключительные случаи, когда приперли к стенке на свою голову. После чего профессура прячет пенсне в футляр и, негромко, но привычно матерясь, вспоминает, как она в деревенской или стройотрядовской юности разбирала на танцплощадках штакетник на дреколье. В мире нет другой такой интеллигенции, которая знает, как именно в критической ситуации хлестать по ребрам арматурой, как ставить блок и как отбить тычок розочки из разбитой бутылки. Студент может поймать на крюк снизу или на маваши-гири раскрывшегося на минуту гопника. Искусствовед или программист, прошедший армию или военную кафедру, способен метко выстрелить из всего, у чего есть ствол и курок, и наглядно объяснить агрессивному собеседнику, что такое смазка для штыка. Как и было во все времена и во всех странах принято в образованных сословиях, прекрасно понимавших, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Но это крайний случай.

Во всех остальных ситуациях российское население поднимается и, как это принято говорить обычным русским языком, валит. Последний, если хочет, может выключить в Шереметьево свет. Это не хорошо и не плохо – это данность. Следствие первое: страна в итоге получилась преогромная. Растянувшаяся с исходной Среднерусской возвышенности до Южных, Северных и Восточных морей именно потому, что население, взяв ноги в руки, туда добрело. По дороге и в конце пути оно что могло пахало, что могло строило, кого было пасло, на кого было охотилось и с кем могло заводило детей, по исконному принципу: «Кого догнал, на том женился». От США или Канады это отличается только по форме, но не по содержанию. У Штатов был фронтир – у нас он тоже был. Там Дикий Запад, тут Крайний Север и Дальний Восток. Направление движения навстречу друг другу, а так – то же самое. Те же тайга и тундра. Те же степи, которые в России просто прериями не называли. Те же горы: у кого Скалистые и Аппалачи, у кого Урал, Памир, Тянь-Шань и Сихотэ-Алинь. Те же реки – Миссури и Миссисипи против Волги, Днепра, Оби, Енисея, Лены и Амура. Те же аборигены, с некоторой разницей в подходах: у русских на них принято было жениться, у англосаксов – нет: и кто выиграл больше от разнообразной личной жизни?

Следствие второе: страна присутствует черт знает где, помимо собственной территории. Не государство – именно страна. Причем не обязательно в своей русской ипостаси. Россию можно отыскать в любой географической точке, куда был завезен уклад, язык, традиционная еда и прочие особенности быта и культуры. Еврейская община Уругвая имеет в качестве национальной кухни пирожки и борщ. Хасиды по всему миру солят огурцы, маринуют чеснок, пьют самогон и едут на паломничество в Россию и Украину, где расположены могилы их цадиков. Черкесы в Сирии и Иордании делают шашлык и вспоминают сочинскую Красную Поляну, где были похоронены предки. Украинцы в Канаде или Аргентине сохранились лучше, чем в пределах Незалежной. Речь не о Российской Федерации в ее нынешних границах, но о стране, метрополией которой Россия была: Российской империи и СССР, языком которых был русский, базовой культурой русская и историческое наследие – общее для всех, кто в их пределах жил, и их потомков. Как это ни прискорбно автору, относится это и к Ющенко с Саакашвили. В семье не без урода.