Скелеты в шкафу истории - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Вассерман cтр.№ 34

Но общество – даже социалистическое – не сводится к государству. Потому и стимулами в нём должны быть не только казённые награды.

Правда, и они до некоторой степени котируются во внегосударственных делах. Российское звание поставщика двора его императорского величества не только давало стабильный госзаказ, но и привлекало множество клиентов, ибо удостоверяло качество продукции. СССР учредил множество специальных наград за труд – от медали «За трудовую доблесть» до звания Героя Социалистического Труда. Люди, удостоенные таких наград, пользовались искренним уважением (а заодно обретали дополнительный вес в советской системе распределения материальных благ и услуг).

Как видно из приведенных примеров, награды за труд полезны ещё и тем, что обретают некое материальное выражение. А уж главная оценка труда – деньги – и подавно нужна для превращения в житейские блага.

Потребление же благ физически ограничено: попробуйте-ка съесть пару кило чёрной икры в один присест! Если работаешь только ради достатка – рано или поздно дойдёшь до предела, где материальный стимул просто исчезает.

Правда, деньги образуют ещё и капитал – инструмент зарабатывания денег. Но далеко не каждого увлекает сам процесс использования капитала.

Человеку зачастую приятен заслуженный отдых на приемлемом для него уровне благосостояния. Но для экономики в целом уход самых активных и удачливых (а другие редко получают возможность приостановить работу до официальной пенсии) несомненно вреден. При всей моей личной нелюбви ко многим изделиям Microsoft я не думаю, что их качество заметно улучшится после ухода Уильяма Генри Гейтса Третьего от активного руководства фирмой.

Чем хорош рынок – он в значительной степени самоуправляется. Зачастую решения возникающих в нём проблем формируются сами собою ещё задолго до того, как проблема в полной мере осознана.

Практически вся писаная история полна обличениями роскоши. Время от времени случались даже прямые гонения на неё. Римские цензоры высматривали любые проявления морального разложения – включая мужские стрижки в греческом стиле (длинные и потому требующие ухода) или слишком широкие цветные полосы на белой тоге (в ту пору натуральные краски были недёшевы). Религиозный фанатик Джироламо Савонарола довёл богатейшую Флоренцию до массового демонстративного аскетизма. Пуритане – чья протестантская этика породила в конечном счёте нынешнее общество демонстративного потребления – начинали с отлучения от церкви за неподобающе дорогую одежду или обувь (не говоря уж о женских украшениях).

И сегодня хватает рьяных речей против роскоши. Добрая половина Африки вымирает с голоду – а в Западной Европе и Северной Америке охотно покупают сверхкомфортные лимузины «Майбах» и бюстгальтеры из сплошного слоя бриллиантов. В Сочи гостиницы пустуют – а олигархи с шикарными девицами в Куршавель ездят. Да и умные дома, активно пропагандируемые тем же Гейтсом, не только весьма недёшевы, но ещё и оставляют без куска хлеба многих, кто может пристойно зарабатывать в качестве домашней прислуги.

Но даже куршавельские девичьи забавы оплачены кем-нибудь более умелым и ловким. А уж сами деловые люди – а заодно и организаторы производственных процессов, и изобретатели, и актёры с художниками – должны знать: сколько бы они ни нажили, им всё равно есть чего желать – и значит, есть ради чего и впредь напрягать все свои творческие силы.

Рынок стихийно выстроил систему стимулов в прусском духе.

[69]

Наполеон Карлович Бонапарт, вернувшись во Францию, честно попытался договориться с коалицией враждебных держав о взаимном ненападении. Страна устала от непрерывных войн с 1792-го по 1814-й год, обескровилась, была готова ещё много лет зализывать раны в мире с соседями. Так что император, успевший, помимо военных подвигов, дать стране новое, чисто буржуазное, законодательство, был склонен не столько творить новые чудеса, сколько пожинать плоды былых посевов.

Но поверить скоропостижному миролюбию былой грозы Европы было практически невозможно. Да и французская промышленность, взращённая в тепличных условиях континентальной блокады, могла зачахнуть под вольным ветром торговли с Британией – следовательно, могла в любой момент потребовать новой конфронтации. Независимо от воли крестьянского большинства французов самые богатые и влиятельные из них объективно нуждались если не в войне, то по меньшей мере во вражде с богатым островным соседом. Британские же промышленники, давно уже занявшие ключевые позиции в структурах власти, намеревались воспользоваться всеми властными возможностями, чтобы предотвратить появление на континенте серьёзного конкурента.

Война, мало кому выгодная, была тем не менее всеми признана неизбежной. И действительно разразилась через считаные недели после того, как император вернулся с острова Эльба и на плечах восторженных солдат был внесён в свой дворец.

Довольно быстро выяснилось, что за год изгнания «маленький капрал» не растерял военные навыки. Прежде всего, разумеется, тот навык, который полководцы революционной Франции успели за десятилетия противостояния всей Европе отточить до совершенства. Немыслимому численному превосходству противника можно было противопоставить только умение разделять его, добившись хотя бы временного перевеса, бить по частям. Сам генерал Бонапарт потому и стал императором, что применил ту же технологию во внутриполитических битвах. В 1799-м он расколол лидеров республики так, что без особого труда преодолел сопротивление каждого.

Вот и теперь Наполеон блистал тем же искусством. По непролазной осенней нидерландской грязи его армии носились, как по учебному плацу. Войска вражеской коалиции не успевали соединиться и разлетались от французских ударов во все стороны. Наконец, изгнав с поля боя пруссаков под командованием фельдмаршала Блюхера, император отрядил маршала Грушина преследовать отступающих и отправился на охоту за последним в этой кампании противником – британцами, которыми руководил герцог Веллингтон.

Встреча самой блистательной армии с самой упрямой разразилась близ нидерландского (ныне бельгийского) городка Ватерлоо. Веллингтон, как всегда, выбрал самую удобную для обороны позицию. В осенней грязи его войска, как всегда, держались до последней возможности – даже когда сопротивление выглядело совершенно безнадёжным. Чтобы прорвать британскую оборону, Наполеон бросил в бой последние резервы. Гром пушек даже сквозь туман разносился на десятки новомодных в ту пору, именно революцией введенных, километров.

Эту канонаду слышали Блюхер и Груши. Но выводы сделали разные.

Груши славился прежде всего дисциплиной. За всю свою военную карьеру он ни разу не оставил боевой приказ не исполненным хотя бы в самой мельчайшей подробности. Наполеон поручал ему труднейшие задания – и был уверен в конечных результатах. За это и поднимал его по служебной лестнице. Высшее воинское звание Груши заслужил честно.

Блюхер же не зря слыл старым лисом. Приказы он, конечно, тоже исполнял – но так, что авторы приказов только диву давались. Вот и сейчас он исхитрился ночью оставить перед носом у Груши скромный арьергард – основные же силы увёл на выручку союзнику.