Скелеты в шкафу истории - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Вассерман cтр.№ 37

[72]

В традиционной исторической науке принято говорить: «История не знает сослагательного наклонения». В самом деле, ещё с античных времён известно: даже боги не могут сделать бывшее небывшим. Нельзя переиграть былое, опробовать разные варианты действий.

Но исторические события можно оценить только сравнением с несостоявшимися вариантами. Так, болезненная для нас память о жестокости Ивана IV Васильевича Рюриковича (1530–1584) или Иосифа I Виссарионовича Джугашвили (1879–1953) (многие правители тех же эпох – скажем, организатор общегосударственного раскулачивания Генрих VIII Тъюдор (1491–1547) и его дочь, убийца шотландской королевы Марии Стъюарт (1542–1587) и координатор пиратства, Елизавета I (1533–1603) в Англии времён Ивана – несравненно кровопролитнее, но их деяния не столь известны нам, а главное, не так сильно повлияли на наши нынешние обстоятельства) заставляет спрашивать: а можно ли было менее свирепыми средствами решить сложнейшие задачи, вставшие перед страной, или любым путём добиться лучшего результата?

Не зря с давних времён на стыке литературы с наукой развивается увлекательное направление исследований – альтернативная история. Ей отдали дань даже многие классики. Так, британский историк Арнолд Джозеф Тойнби (1889–1975) славен не только концепцией ответа на вызов как движущей силы истории, но и сборником очерков об исторических развилках: скажем, что было бы, если бы Александр III Филиппович Аргеад Македонский (356–323 до н. э.) не умер в Вавилоне в 33 года (до сих пор спорят, погубила его лихорадка или пьянка)?

Увы, свобода альтернативной истории – кажущаяся. Не зря в нынешней России почти все исследования в этом жанре сосредоточены вокруг Мира Царя Михаила – альтернативы, в которой Николай II Александрович Романов (1868–1918) передал власть брату Михаилу II (1878–1918) не в феврале 1917-го, когда страна была – в значительной мере его собственными усилиями – доведена до необратимой стадии кризиса, а хотя бы лет на десять раньше. Похоже, за весь XX век это единственное событие, способное радикально изменить судьбу нашей страны (а заодно и всего мира) и в то же время технически возможное.

Что значит «технически возможное»? Начнём издалека – с логистики. Этот термин – один из ключевых в современной торговле и производстве – в момент своего зарождения, в Древней Греции, означал искусство снабжения войск. Ведь уже тогда победы зависели не только от мужества бойцов и мастерства полководцев, но и от правильной организации.

Почему немцы в 1942-м атаковали именно Сталинград, где их не только ждали отступающие советские войска, но и встретила изобильная продукция тамошних заводов – артиллерийского и танкового? Почему втянули даже мобильные соединения – танковые и моторизованные – в уличные бои вместо того, чтобы отрядить их сотней километров южнее и перехватить Волгу в слабозащищённом месте? Ведь главная цель операции – прикрытие фланга армий, атакующих Кавказ, и пресечение речной перевозки бакинской нефти – достигалась ударом едва ли не по любой точке главной реки!

Впадение реки Сары-Су (в переводе с тюркского – Жёлтая Вода, ибо почвы там глинистые; не зря неподалёку есть город Сары-Тау – Жёлтая Гора; в русском произношении названия звучат как Царица – откуда и город Царицын – и Саратов) – ближайшая к Дону точка Волги. Южнее и севернее Дон резко уходит к западу, а Волга – ещё резче к востоку. Каждый километр смещения на юг удлиняет линию снабжения километра на 2–3.

Дорожная сеть в этих краях даже сейчас оставляет желать немало лучшего. В ту же эпоху там и подавно была всего одна серьёзная железная дорога, а уж о приличных шоссе и мечтать не приходилось. Немцы подошли к Дону в конце июля, а до Сталинграда добирались весь август. По опыту 1941-го года они знали, сколь сложно снабжать войска в осеннюю распутицу. Опытный штабист – один из разработчиков плана нападения на СССР «Барбаросса» – Фридрих Вильгельм Эрнст Паулюс (1890–1957) рассчитал: его 6-й армии куда легче и быстрее сломить сопротивление наших войск, изрядно потрёпанных на Дону и в междуречье, чем строить долгий обходной манёвр по степному бездорожью.

Советские штабисты провели тот же расчёт. Немцев в Сталинграде ждали. На их пути даже возвели несколько полос обороны, когда бои шли ещё на Дону. Жаль, с эвакуацией горожан запоздали: пропускную способность переправ через Волгу использовали прежде всего для подвоза резервов. Да и не всех можно эвакуировать: работа завода «Баррикады» и тракторного была жизненно важна для снабжения войск техникой и вооружением.

Слабость дорожной сети мешала не только немцам. В Сталинград удавалось подвозить лишь незначительную часть наших свежих сил. Основные удары Сталинградского фронта по немцам шли с севера – далеко от города. Поэтому, например, Владимир Богданович Резун (1948), публикующий эффектную фантастику на тему истории Великой Отечественной войны под псевдонимом «Виктор Суворов», объявляет: Георгий Константинович Жуков (1896–1974), организовавший эти удары, не имеет к обороне Сталинграда никакого отношения. Хотя ясно: если бы не давление с севера, Паулюс без проблем сосредоточил бы против города все силы – и скорее всего добил бы защитников.

Резун ругает Жукова ещё и за бои под Ржевом. Дело и впрямь на первый взгляд нелепое: больше года наши войска почти непрерывно штурмовали немецкие позиции в одной и той же узкой полосе. Естественно, немцы соорудили там столько укреплений, что вышла мясорубка в худших традициях Первой мировой войны. Неужели Жуков, награждённый в той войне двумя солдатскими Георгиевскими крестами, не понимал, что творит?

Оказывается, и тут виновна логистика. Узкая ржевская полоса насыщена коммуникациями. Туда с обеих сторон можно непрерывно подвозить подкрепления. Вдобавок на этом стратегически важном – Московском! – направлении обе стороны вынужденно держали крупные подвижные силы. Если бы наши перестали наседать на немцев – те сразу перебросили бы свои танки к тому же Сталинграду, или в Ленинград, или вновь кинулись бы на Москву… Сколь ни тяжки наши потери под Ржевом – отказ от лобовых атак обернулся бы стратегическим поражением, то есть в конечном счёте потерей несравненно большей.

Упомянутый Ленинград – Санкт-Петербург – тоже результат логистики. Но уже на уровне целого театра военных действий. Да ещё в сочетании с межгосударственным экономическим сотрудничеством.

С середины XVII века – когда Россия оправилась от последствий Смутного времени и снова вмешалась в мировую политику и экономику – и вплоть до конца Наполеоновских войн главным нашим торговым партнёром была Англия. Поэтому, в частности, Россия систематически нарушала установленную Наполеоном Карловичем Бонапартом (1769–1821) антианглийскую континентальную блокаду: без торговли с островной державой мы разорились бы. Но и британцы нуждались в нашей продукции ничуть не меньше, чем мы – в плодах их промышленности. Скажем, лучшим материалом для канатов на флоте – основе британского величия – была русская конопля. Наше железо почти до конца XIX века выплавлялось на древесном угле и потому было куда чище английского: там леса, пригодные на топливо, сведены ещё в Средневековье, а коксовать каменный уголь хотя и попытались ещё в 1735-м, но нюансы процесса, включая удаление вредных для металла примесей, осваивали ещё порядка века.