ЦРУ. Правдивая история - читать онлайн книгу. Автор: Тим Вейнер cтр.№ 69

Маккоун предостерегал против вторжения. «Вторжение окажется намного серьезнее и опаснее, чем считает большинство из нас», – сказал он президенту. У русских и кубинцев, по его словам, «огромное количество всякого оружия… Гранатометы, самоходная артиллерия, вездеходы… Нашим войскам они зададут приличную трепку. Легкой прогулки здесь никак не получится».

Тем же вечером в Белом доме приняли длинное сообщение из Москвы. Прием и получение телеграммы заняли более шести часов. Это было личное письмо Никиты Хрущева, в котором осуждалась перспектива «термоядерной катастрофы» и предлагался – так, по крайней мере, показалось – выход из создавшейся ситуации. Суть письма была такова: если американцы пообещают не вторгаться на Кубу, Советы уберут оттуда свои ракеты.

В субботу, 27 октября, Маккоун начал утреннее совещание в Белом доме с мрачных новостей о том, что, по его оценкам, запуск советских ракет может быть осуществлен уже через шесть часов. Едва он завершил свой брифинг, как президент Кеннеди зачитал краткое информационное сообщение с новостной ленты Ассошиэйтед Пресс с пометкой «Москва»: «Премьер Хрущев сообщил вчера президенту Кеннеди, что выведет наступательные вооружения с Кубы, если Соединенные Штаты уберут свои ракеты из Турции». В зале стало шумно. Никто поначалу не поверил – кроме самого президента и Маккоуна.

«Только без шуток, – начал Кеннеди. – У них очень хорошее предложение».

Маккоун согласился: предложение было вполне конкретным, серьезным, и его невозможно было проигнорировать. Споры по поводу того, как правильнее ответить на послание Хрущева, растянулись на весь день, прерываемые крайне тревожными новостями. Сначала один из шпионских самолетов U-2 «отклонился» в советское воздушное пространство неподалеку от берега Аляски, вынудив Советы поднять в воздух свои перехватчики. Затем, около 18:00, Макнамара внезапно объявил, что еще один U-2 сбит над Кубой, при этом погиб пилот – майор ВВС Рудольф Андерсон.

Теперь Объединенный комитет начальников штабов настоятельно рекомендовал, чтобы полномасштабное нападение на Кубу началось уже через тридцать шесть часов! Около 18:30 президент Кеннеди покинул помещение, и разговор сразу же сделался менее формальным и более откровенным.

«Военный план – это в основном вторжение, – признался Макнамара. – Когда мы нападем на Кубу, то окажемся перед необходимостью общего наступления, – добавил он. – Это почти наверняка приведет к вторжению». Или ядерной войне, пробормотал Банди. «Советский Союз может и наверняка атакует позиции наших ракет в Турции», – продолжал Макнамара. Тогда Соединенные Штаты вынуждены будут атаковать советские военные корабли и базы на Черном море.

«Я бы сказал, что это чертовски опасно, – произнес министр обороны. – Теперь я уже не уверен, что мы сможем избежать подобного, если нападем на Кубу. Но я думаю, мы должны приложить все усилия, чтобы этого избежать. Один из способов избежать этого состоит в том, чтобы убрать турецкие ракеты, прежде чем мы нападем на Кубу», – сказал Макнамара.

Маккоун взорвался: «Тогда почему бы вам не поторговаться!» И тут началось…

Другие стали выкрикивать: «Правильно! Поторгуйтесь с ними!» Раздраженный Маккоун продолжал: «Мы обсуждали это и вообще были бы рады поступиться ракетами в Турции ради Кубы. – Он продавливал свою позицию. – «Я бы начал торговаться прямо сейчас. И даже ни с кем больше не обсуждал это. Мы заседали целую неделю и все были в пользу именно такого развития событий – пока сам Хрущев не предложил это нам».

Президент возвратился в Кабинетную комнату около 19:30 и предложил, чтобы все воспользовались обеденным перерывом. Затем в Овальном кабинете братья Кеннеди совещались с Макнамарой, Раском, Банди и четырьмя другими доверенными лицами. Маккоун из этого числа был исключен. Они обсуждали его идею, которая представляла собой именно то, что хотел президент. Все присутствующие поклялись соблюдать тайну. Бобби Кеннеди покинул Белый дом и встретился с советским послом Анатолием Добрыниным в своем кабинете в министерстве юстиции. Он заявил Добрынину, что Соединенные Штаты принимают предложение о «компенсации» по поводу кубинских ракет, но только при условии, что оно никогда не будет обнародовано. Никто и никогда не должен заподозрить Кеннеди в том, что он фактически заключил сделку с Хрущевым. Генеральный прокурор преднамеренно фальсифицировал свои записи, сделанные во время совещания в Белом доме, удалив любые ссылки на запланированную сделку. Обмен «любезностями» хранился в обстановке строгой секретности. Через четверть столетия Джон Маккоун скажет: «Президент Кеннеди и генеральный прокурор Бобби Кеннеди били себя кулаками в грудь, утверждая, что никогда не обсуждали ситуацию с американскими ракетами [в Турции] с какими бы то ни было представителями Советов и что по этому поводу не было заключено никакой сделки».

Много лет спустя весь мир наивно полагал, что лишь спокойствие и решимость президента Кеннеди и жесткая как сталь приверженность его непоколебимого брата к миролюбивому решению спасли нацию от ядерной войны. Центральная же роль Маккоуна в Кубинском ракетном кризисе скрывалась до самого конца XX столетия.

Вскоре оба Кеннеди и вовсе заняли враждебную позицию по отношению к директору Центральной разведки. Многим в Вашингтоне Маккоун фактически вложил в уши, что именно он чуть ли не в одиночку следил за кубинскими ракетами; перед президентской комиссией по иностранной разведке он свидетельствовал о том, что еще 22 августа сообщил президенту о своей догадке. Суть рапорта комиссии относительно периода «фотомолчания» появилась в «Вашингтон пост» 4 марта 1963 года. В тот день Бобби Кеннеди сказал брату, что ЦРУ, должно быть, специально, ему в пику, создало такую утечку информации.

«Да уж, – сказал президент, – он настоящий ублюдок, этот Джон Маккоун».

В разгар ракетного кризиса Маккоун попытался взять под контроль проект «Мангуст» и сосредоточить значительную часть его ресурсов на сборе разведывательных данных для Пентагона. Ему казалось, что он преуспел в этом. Но Билл Харви из ЦРУ, наоборот, считал, что Соединенные Штаты должны вторгнуться на Кубу, и приказал действовать своим диверсантам из «Мангуста».

Когда Бобби Кеннеди, который едва ли не активнее других требовал осуществить миссии «Мангуста», узнал о таком опасном шаге, то пришел в ярость. После беседы на повышенных тонах Харви был в конце концов выслан из Вашингтона. Хелмс направил его в Рим в качестве руководителя резидентуры. Хотя несколько раньше ФБР обратило внимание на прощальную оргию, которую Харви устроил с Джонни Росселли, мафиозным убийцей, которого он нанял, чтобы убить Кастро. В Риме непросыхающий Харви сделался совершенно неуравновешенным, манипулируя своими людьми так же, как манипулировал Бобби Кеннеди.

«Ответственный» за Кубу, Хелмс заменил его своим дальневосточным руководителем, Десмондом Фицджеральдом, выпускником Гарварда и миллионером, который жил в особняке из красного кирпича в Джорджтауне, держал дворецкого у входа и роскошный «ягуар» в гараже. Президенту он нравился; Фицджеральд вполне укладывался в образ Джеймса Бонда. Раньше он работал в одной из нью-йоркских юридических фирм. Фрэнк Виснер нанял его в начале корейской войны и сразу же сделал старшим помощником руководителя Дальневосточного подразделения тайной службы. Он помогал управлять провальной операцией в Бирме. Затем командовал китайской миссией ЦРУ, во время которой иностранных агентов посылали на смерть, до 1955 года, когда в штабе эту операцию посчитали пустой тратой времени, денег, энергии и человеческих жизней. Затем Фицджеральд получил повышение, став заместителем шефа Дальневосточного отделения ЦРУ; на этом посту он помог запланировать и провести в 1957 – 1958 годах Индонезийскую операцию. В качестве руководителя Дальневосточного отделения он управлял операциями ЦРУ во Вьетнаме, Лаосе и на Тибете.