Великая речная война. 1918-1920 годы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 55

Около 15 часов «Ревель» и «Демосфен» запылали, а их команды также оказались на берегу.

В 14 ч. 25 мин. английский снаряд попал в плавбатарею № 2 и вызвал на ней пожар. Следующий снаряд уничтожил баржу.

Вновь переходим к версии Лишина:

«Мы продолжали идти тем же строем, не меняя скорости (около семи узлов), в направлении форта Александровска. Вскоре полевая батарея на высоком берегу получила несколько эффективных попаданий, снялась и переменила место. Вновь пристрелявшись, она дала попадание в «Крюгер»: снаряд разорвался в ванной каюте, разворотил все помещение, прилегающий коридор, повредил переборку моей каюты, разнес в щепы трап на мостик (с мостика я, кстати, за мгновение перед этим спустился по этому самому трапу, чтобы проверить действие брандспойтов, работавших на полную уже по боевой тревоге) и перебил брандспойт, проходивший по палубе вдоль кают. Благодаря тому, что этот брандспойт был перебит, вода из перебитого места немедленно хлынула в место взрыва, и пожара не последовало. У нас был один легко раненый. Больше попаданий в «Крюгер» за все время боя не было, что можно объяснить только очень плохой стрельбой большевиков.

Несколько позже попадания в «Крюгер», шедший третьим или четвертым «Эммануил Нобель» внезапно рыскнул в стороны и застопорил ход; в него попал шестидюймовый снаряд с баржи. Вслед за этим «Нобель» получил еще второе шестидюймовое попадание. Мы несколько замедлили ход, но «Нобель» скоро оправился и вошел в строй. Наш курс оставался тем же.

Теперь уже ясно стали видны строения в глубине бухты и суда, стоящие грудой у пристаней. Отдельных кораблей не было возможности разобрать. Эти корабли долгое время безмолвствовали, но когда они открыли огонь, стрельба их была беспорядочной. От стенки они так и не отошли.

Впоследствии оказалось, что еще некоторые наши корабли получили попадания, но эти попадания иначе как бессистемными назвать было нельзя. Море вблизи и вдали от наших кораблей кипело разрывами, но ясно было, что большевики не способны корректировать своей стрельбы, так как одновременно стреляли их орудия из трех разных направлений, по разным целям, и одни мешали пристрелке других. Никакой согласованности или общего управления огнем не было.

Огонь «Крюгера» был перенесен в кучу кораблей у берега. Наши попадания были ясно видны. Разрывы наших снарядов подымались в этой куче один за другим. Скорострельность английских орудий «Крюгера» была прекрасной, и прислуга работала, как часовой механизм. Остальные корабли не имели возможности открыть огонь по куче большевистских кораблей, так как эти последние были у нас прямо на носу, а наши корабли шли за «Крюгером» в кильватерной линии. Их единственным объектом (второстепенным по обстановке боя) могла в этой стадии быть только полевая батарея, и она была вскоре уничтожена.

На линии между кучей судов в глубине бухты и баржой — плавучей батареей, находившейся теперь еще более справа от нас, несколько вдали от материка, стоял на якоре какой-то пароход. В бинокль была ясно видна беготня на нем. Орудий на нем не было видно, и огня он не открывал. Впоследствии мы узнали, что этот пароход был гружен пятьюдесятью минами заграждения.

В расстоянии кабельтовых 30-ти от кучи кораблей в глубине бухты «Крюгер» изменил курс на 90 градусов вправо. Остальные корабли, оставаясь в кильватере, тоже сделали поворот. Теперь все корабли могли уже работать бортовым огнем по главным целям и, повинуясь указаниями крюгеровского артиллериста, стали забрасывать большевистские корабли снарядами. Стрельба оказалась действительной: то здесь, то там в куче большевистских кораблей стали вспыхивать пожары, вспыхнул пожар и на пароходе, груженном минами заграждения, на который перенес свой огонь «Крюгер». В баржу уже раньше попало несколько крюгеровских снарядов. Теперь ей пришлось плохо: она только кое-как отвечала одним орудием, но через короткое время прекратила огонь совсем. В бинокль было ясно видно, что она сильно скрепилась и осела.

Идя тем же строем и ходом, мы постепенно стали удаляться и, наконец, вышли из боя.

На «Крюгере» оставалось около 50-ти снарядов, приблизительно такое же количество оставалось на каждом из других наших кораблей». {87}

На горизонте показалась «Волга», шедшая к нам. Вскоре она вошла в строй, но ее торпедные катера не были спущены на воду и не были отправлены в форт Александровск доканчивать разрушение, хотя погода для катеров была идеальная и вполне допускала их использование в благоприятных для их действий условиях. Возможно, конечно, что командор полагал, что произведенные нами разрушения достаточно полные. Если так, то уже следующий день показал ошибочность подобного предположения.

Вдали маячил еше высокий берег, остальное сливалось в полоску. Вдруг в сторону форта Александровска поднялся колоссальный белый столб, раз в пять превышающий высоту берега. Глухо донесся звук страшного взрыва, подобного которому ни в каких боях не приходилось слышать: это пароход с минными заграждениями взлетел на воздух.

Адмирал Колчак во время этой части моего доклада ему 13 июля 1919-го года в его кабинете в Омске забросал меня вопросами: «Почему командор в первой части боя, до поворота, шел кильватерной колонной, а не развернутым строем? Почему ушли, имея возможность закончить бой как следует? Ведь большевики еще отвечали, а вы не могли быть уверены, что вами нанесено решительное поражение. Почему не послали «Си-Эм-Би» {88}?Почему «Волга» с шестидюймовыми орудиями и полным запасом снарядов не была использована хотя бы в последней стадии боя?»…

…Отойдя от форта Александровска миль на двадцать, наша флотилия перестроилась в две кильватерные колонны. Начались сигнальные доклады о полученных повреждениях, об убитых и раненых. «Нобель» получил повреждение машины, но не существенное, и смог быстро его исправить. Остальные его повреждения, как и полученные другими кораблями, не затрагивали жизненных частей и были надводными. Убитых и раненых было немного. К сожалению, я не отметил количества, но оно, во всяком случае, не превышало пятнадцати человек. Никто из офицеров не пострадал…

…В середине дня, идя курсом на Петровск, наша флотилия остановилась для погребения убитых. Грустная, торжественная и величественная церемонии. По ее окончании флотилия разделилась: поврежденные корабли, кроме «Крюгера», пошли на Петровск и Баку, другие были отправлены к о. Чечень, а «Крюгер» и «Вентюр», вступивший нам в кильватер, пошли крейсировать в район форта Александровска, на юг от него, вне видимости берегов». {89}

А вот продолжение отчета Сакса: «От пожара «Ревеля» и «Демосфена» произошел взрыв транспорта «Туман», стоявшего рядом с «Ревелем», и сгорело посыльное судно «Гельма», а также обгорела подлодка «Минога». Подлодка «Минога» была, однако, вскоре выведена из пожара с помощью буксира.

Около 18 час. неприятель, уже бывший на траверзе Верхнего Тюб-Караганского маяка и обстреливавший транспорты с 30–40 кабельтовых, совершенно неожиданно повернул и стал уходить из бухты в море. Командир «Миноги» в своем донесении высказывает предположение, что отход неприятеля вызван обнаружением им перископа «Макрели» {90}. Позже советские историки начали расписывать подвиг «Макрели», обратившей в бегство английскую эскадру.