Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Тэтчер cтр.№ 120

Подобная система, правда, имеет определенные недостатки, однако они обычно преувеличиваются. Хотя правила для Мексики на бумаге выглядят более строгими, чем для ЕЕА, на практике различий не так и много. Положение, предусматривающее существование уполномоченных экспортеров)), сглаживает процесс торговли, а в последние годы число технических бюрократических препятствий значительно уменьшилось.

Тому, кто сомневается в возможности создания масштабной работоспособной зоны свободной торговли, следует познакомиться с результатами работы МАРТА. Огромное достоинство подобного подхода заключается в том, что он оставляет за Великобританией право управлять собственными делами и, как следствие, дает возможность по мере развития событий адаптировать политику в соответствии с национальными интересами [355] .

Ну и, наконец, необходимо упомянуть Швейцарию — единственную участницу ЕАСТ, которая не присоединилась к ЕЕА. Швейцария уникальна по многим причинам. Тем не менее все то, чего она добилась во взаимоотношениях с ЕС, без особого труда может получить и Великобритания. Швейцария ведет свободную торговлю с ЕС и имеет порядка 150 двусторонних соглашений. Одно из них, ожидающее ратификации в ЕС, касается свободного перемещения рабочей силы. Хотя модель ЕАСТ и не идеальна, она все же вполне приемлема. Помимо этого, рассматривая варианты Швейцарии, а также участников ЕЕА, не следует забывать, что торговля с Европой намного важнее для нее, чем для нас. Великобритания — игрок в полном смысле слова глобальный.

Все затронутые вопросы по существу экономические, но это ни в коей мере не умаляет их значимости: тот, кто смотрит на проблему хлеба с маслом)) свысока, обычно имеет на своем столе что-нибудь более вкусное, чем просто хлеб и масло. Тем не менее в центре наших взаимоотношений с другими участниками и институтами ЕС лежит распределение властных полномочий. При любом исходе переговоров об изменении отношений с ЕС британский парламент должен возвратить себе полномочия, которые были утрачены по условиям Римского договора и последующих его изменений, а также в результате решений Европейского суда и действовавшего заодно с ним британского. Без восстановления парламентского суверенитета наши взаимоотношения с Европой не могут считаться удовлетворительными.

Иногда говорят, что даже если Великобритания и захочет выйти из ЕС по результатам референдума, она все равно не сможет сделать этого, поскольку у нее нет такого права. Именно это пытаются доказать, по крайней мере в Европе. Действительно, ни в Римском, ни в Маастрихтском, ни в других договорах нет положений, прямо предусматривающих выход или денонсацию. Справедливо и другое, с учетом стремления ЕС к приобретению все новых полномочий, свойственных государству: на определенной стадии превращения Европейского союза в сверх-государство Великобритания вполне может потерять свой суверенитет. Подобная точка зрения может, судя по текущим тенденциям в юридической мысли, на этой последней стадии найти отражение и в решениях британских судов.

Однако мы пока еще не дошли до этой стадии. Не следует забывать один принципиальный момент, а именно то, что Соединенное Королевство, если пользоваться языком юристов-международников, является дуалистическим а не монистическим)) государством. Это означает, что международное законодательство рассматривается нашим внутренним правом как отдельная система. Таким образом, международные договоры не приводят (за исключением особых случаев, к которым наша ситуация не относится) к возникновению законных прав или обязательств, которые могут приниматься к исполнению в британских судах. Отсюда следует, что Великобритания вполне правомочна выйти из состава ЕС или изменить условия взаимоотношений с ним, поскольку парламент может в любой момент по своему усмотрению прекратить исполнение законов Сообщества в британских судах [356] .

Есть и еще один момент, о котором следует помнить. Вряд ли сыщется человек, который относился бы к закону с большим уважением, чем я. Вместе с тем закон обретает реальную силу, только если он находит отклик в сердцах и умах людей. В конечном итоге наличие или отсутствие суверенитета зависит от власти конституционного правительства страны, обеспечивающей лояльность граждан или (в британской системе) повиновение подданных.

Конечно, четкого перехода здесь не существует, именно поэтому так опасно добиваться изменения устоявшихся политических институтов и разрушения связанных с ними привычек и отношений. И все же можно не сомневаться: население Великобритании уверено в том, что страна подвластна конституционно избранному правительству, а не руководству ЕС. Пока такое положение сохраняется, традиционная доктрина независимости парламента (или, точнее, монарха в парламенте) продолжает действовать. При этом сохраняется и абсолютное право парламента принимать или отвергать законы.

Иногда случается так, что тактика, которую до того считали совершенно неприемлемой, неожиданно оказывается единственно возможной. Такой поворот произошел, например, когда после нашей победы на выборах в 1979 году возглавляемое мною правительство отказалось от традиционной кейнсианской экономики и стало проводить монетаристскую политику, которая в послевоенные времена, по общему признанию, была немыслимой. Через это же прошел и Рональд Рейган во время своего президентского правления. Как он иронически заметил, размышляя об американском экономическом возрождении: лучше всего работоспособность нашей экономической программы подтверждает то, что ее перестали называть рейганомикой)).

Уверена, рано или поздно то же самое произойдет и в Европе. Будущее со всей ясностью покажет, что такой ненужный и противоречащий здравому смыслу проект, как создание европейского сверх-государства, не может быть ничем иным, кроме как величайшим безрассудством современной эпохи. И если Великобритания с ее традиционно прочными позициями и глобальным предназначением окажется вовлеченной

Как это ни странно, но существо капитализма, основанного на свободном предпринимательстве, или просто капитализма, который шествует победоносно практически по всему миру, понимают далеко не все. Никогда еще так много не говорили о рынках. Левоцентристские правительства, даже, например, в Юго-Восточной Азии, и реформированные коммунистические правительства правдами и неправдами стремятся к внедрению рыночных механизмов. Они сознают, что у них нет альтернативного пути создания богатства, которое им, как и всем левым, хотелось бы обложить максимально возможными налогами. При этом мало кого интересуют другие неотъемлемые атрибуты капитализма, не говоря уже о системе моральных и социальных ценностей, существование которых он предполагает.