Особо опасен - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ле Карре cтр.№ 72

— А свои девяносто пять процентов он как использует? — спросил он Лампиона.

На добрые дела, последовал уклончивый ответ.

А я? Чушь собачья. Если подбить баланс, то хрен поймешь, кто из нас на пять процентов лучше, а кто хуже.

#

— Прошу, сэр, можете начинать. Только, пожалуйста, по-английски. Дети должны использовать любую возможность для изучения языка. Сюда, если не возражаете. Благодарю.

Они переместились в скромную келью ученого, выходящую окнами в сад за домом. Здесь царили книги и каллиграфия. Доктор Абдулла сел за обычный деревянный письменный стол и, положив подбородок на скрещенные руки, подался вперед. Чай, видимо, был уже готов, потому что Фатима принесла его тут же, а заодно тарелку с бисквитами. За ней пришустрил мальчонка, пригласивший его в дом, и с ним вместе самая смелая из трех его младших сестер. Еще когда он поднимался по лестнице за Исмаилом, Брю почувствовал, как у него из-под правой подмышки сбежала капелька пота, точно холодное насекомое. Но сейчас, в кабинете, он был само спокойствие и профессионализм. Это его стихия. Лампионовские наставления выучены назубок, осталось выполнить работу. А впереди, как всегда, маячила цель — Аннабель.

— Доктор Абдулла, я прошу прощения, — начал он авторитетным тоном.

— За что мне вас прощать, сэр?

— Мой клиент, как я уже сказал вам по телефону, настаивает на строгой конфиденциальности. Его ситуация, мягко говоря, деликатная. Мне бы хотелось обсудить этот вопрос один на один. Еще раз прошу прощения.

— Но вы даже не сообщаете мне его имя, мистер Брю! Как я могу подвергнуть риску вашего уважаемого клиента, если я даже не знаю, кто он?

Он тихо произнес несколько слов по-арабски, после чего Фатима встала и, не удостоив Брю даже мимолетного взгляда, покинула комнату, за ней вышли маленькие дети и последним Исмаил. Дождавшись, пока за ними закроется дверь, Брю достал из кармана незапечатанный конверт и положил его перед доктором Абдуллой.

— Вы проделали такой путь, чтобы вручить мне письменное послание? — пошутил тот, однако, видя серьезное лицо гостя, надел поцарапанные очки, вскрыл конверт, расправил сложенный лист и погрузился в изучение печатного столбца цифр. Затем он снял очки, провел рукой по лицу и снова их надел.

— Это шутка, мистер Брю?

— Согласитесь, недешевая.

— Для вас?

— Лично для меня — нет. Для моего банка — да. Ни один банк не захочет добровольно распрощаться с такими суммами.

Продолжая пребывать в сомнении, доктор Абдулла еще раз взглянул на цифры.

— Не могу сказать, что я запросто здороваюсь с такими суммами, мистер Брю. Что я должен сделать? Сказать спасибо? Или — спасибо, нет? Вы банкир, сэр, а я всего лишь прошу Божью милостыню. Понимать ли это так, что мои молитвы услышаны, или вы просто делаете из меня посмешище?

— Но есть условия, — заметил Брю жестко, оставив вопрос без ответа.

— Я с удовольствием их выслушаю. Чем больше условий, тем лучше. Вы знаете, сколько все мои благотворительные фонды вместе взятые собирают за год?

— Понятия не имею.

— Я полагал, что банкирам все известно. Одну треть от этой суммы, максимум. Скорее одну четверть, хвала Аллаху.

Абдулла, не отрывая глаз от листка, по-хозяйски прижал его к столу обеими ладонями. За свою долгую банковскую карьеру Брю имел возможность наблюдать за тем, как мужчины и женщины разного достатка реагируют на размеры обрушившегося на них богатства. Но такой лучезарной картины простодушного восторга, как сейчас, ему видеть еще не доводилось.

— Вы себе даже вообразить не можете, что значит такая сумма для моего народа, — сказал он, и в его глазах заблестели слезы.

Он спешно зажмурился и опустил голову, заставив Брю испытать чувство неловкости. Но когда Абдулла вновь поднял голову, то заговорил четко и по существу:

— Позволено ли мне будет узнать о происхождении таких больших денег? Каким образом они были получены? Как попали в руки вашему клиенту?

— Значительная их часть пролежала в моем банке от десяти до двадцати лет.

— Но в вашем банке они ведь не из воздуха возникли?

— Разумеется.

— Так откуда они пришли, мистер Брю?

— Это наследство. По мнению моего клиента, деньги были заработаны бесчестным путем. Кроме того, их положили в рост, что, как я понимаю, противоречит законам ислама. Прежде чем мой клиент формально заявит на них права, ему необходимо убедиться в том, что он действует в духе канонических заповедей.

— Вы сказали, мистер Брю, что есть некие условия.

— Предлагая вам распределить его богатства через ваши благотворительные фонды, мой клиент желает, чтобы Чечне была отдана пальма первенства.

— Ваш клиент чеченец, мистер Брю? — Если голос его смягчился, то во взгляде промелькнула жесткость, а вокруг глаз появились морщинки, словно он щурился на слепящее солнце.

— Мой клиент глубоко озабочен судьбой угнетенного чеченского народа, — заявил Брю, в очередной раз уходя от прямого ответа. — В первую очередь он хочет обеспечить людей больницами и медикаментами.

— Многие наши фонды занимаются этой важной работой, мистер Брю. — Темные глазки буравили собеседника.

— Мой клиент надеется, что когда-нибудь он сам станет врачом. Чтобы врачевать чеченские раны.

— Врачует Господь, мистер Брю. Человек лишь помогает ему в этом. Позвольте спросить, сколько лет вашему клиенту? Это зрелый мужчина, сделавший состояние в законной сфере?

— Возраст, социальный статус и пол моего клиента не имеют значения, главное, что он твердо намерен изучать медицину и желает стать первым бенефициаром собственного великодушия. Вместо того чтобы напрямую воспользоваться деньгами, которые он считает нечистыми, он хочет, чтобы мусульманский благотворительный фонд финансировал полный курс его обучения здесь, в Европе. Цена будет ничтожна в сравнении с размером пожертвования. Зато это даст ему уверенность в том, что он поступает морально. По всем этим вопросам он рассчитывает получить ваш персональный совет. В Гамбурге в любое удобное для вас время.

Доктор Абдулла еще раз посмотрел на столбец цифр перед ним, затем поднял глаза на гостя:

— Могу я обратиться к вашему природному чутью, мистер Брю?

— Конечно.

— Вы достойный человек, это не вызывает у меня сомнений. Великодушный и достойный. Остальное не важно. Христианин вы или иудей, мне все равно. Главное, чтобы вы были тем, кем кажетесь. Вы отец, как и я. А еще вы человек бывалый.

— Надеюсь.

— Тогда скажите мне, пожалуйста, почему я должен вам верить.

— А почему нет?

— Потому что у меня во рту неприятный привкус от этого фантастического предложения.