Абсолютные друзья - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ле Карре cтр.№ 48

Старые рукописи, некоторые с приколотыми отказными письмами.

Наброски новой пьесы, которую он задумал.

Папка с надписью «ПАПКА», в которой хранятся письма матери майору, материалы заседания военного трибунала, на котором майора признали виновным, большая фотография – Стэнхоупы в День победы.

Все лежит по-другому.

По-другому, но не в беспорядке. Практически не в беспорядке.

Вытащено, потом уложено обратно, почти в той же последовательности, человеком или людьми, которые хотели взглянуть на содержимое ящиков, но так, чтобы хозяева ничего не заметили.

Кейт наблюдает за ним, ждет, что он скажет.

– Не возражаешь? – спрашивает он.

Она качает головой. Он открывает верхний ящик с ее стороны. Она тяжело дышит. Он боится, что она грохнется в обморок. Напрасно: она злится.

– Эти мерзавцы положили все не на свое место, – говорит она.

Тетради учеников всегда лежат в нижнем ящике, потому что он самый большой, объясняет она рублеными фразами. Тетради с домашними заданиями, которые необходимо проверить к среде, лежат на тетрадях, которые нужно проверить к пятнице. Вот почему тетради разных цветов. Желтые – для класса, с которым я занимаюсь в среду, красные – в пятницу. А эти чертовы воры все положили не так.

– Но с чего бы троцкистам интересоваться тетрадями твоих учеников? – задает Манди резонный вопрос.

– Тетради их не интересовали. Они искали документы Лейбористской партии.

Полиция прибывает в восемь вечера, но помочь ничем не может.

– Знаете, что делает моя жена, сэр, когда собирается рожать? – спрашивает сержант за чашкой чая, приготовленного Манди: Кейт уже наверху, отдыхает.

– Боюсь, что нет.

– Ест туалетное мыло. Мне приходится прятать его от нее, а не то она всю ночь пускает пузыри. Полагаю, мы могли бы арестовать всех владельцев зеленых минивэнов с затемненными стеклами на задних дверцах. С чего-то надо начинать.

Наблюдая за отъезжающей патрульной машиной, Манди размышляет о том, стоит ли позвонить по номеру, оставленному ему Эмори на случай чрезвычайных обстоятельств. И будет ли от этого прок. Сержант, конечно, прав. Зеленых минивэнов тысячи.

Кейт тоже права. Это были троцкисты.

А может, мелкие воришки, которых она спугнула, вот они ничего и не успели взять.

Нормальное происшествие в нормальной жизни, а единственная ненормальность в этой истории – я.

– Ты устал, Тедди? – спрашивает массивный, русоволосый Лотар, вновь заказывая всем по кружке пива.

– Есть немного, Лотар, но ничего смертельного, – признается Манди. – Сегодня мы много танцевали, – добавляет он под общий хохот.

– Усталый, но счастливый; – предполагает фрау-доктор Бар, восседающая во главе стола, и ее молодой сосед, интеллектуал Хорст, тут же ей поддакивает.

Саша ничего не говорит. Сидит, забрав подбородок в ладонь, чему-то хмурится. Берет надвинут на лоб, может, и для смеха. Это их второй совместный вечер, так что Манди уже знаком с расстановкой сил. Лотар приглядывает за Сашей, Хорст, светловолосый интеллектуал, приглядывает за Лотаром. Строгая фрау доктор Бар, работающая в посольстве Восточной Германии в Праге, приглядывает за тремя мужчинами. И все четверо приглядывают за Тедом Манди.

Третий день Пражского фестиваля танца только что завершился. Они сидят в подвальном баре отеля на окраине города. Сам отель построен по советскому проекту, чудовище из стекла и стали, но подвал выдержан в стиле Габсбургов, с мощными каменными колоннами, фресками рыцарей и прекрасных дам. За другими столиками сидят редкие припозднившиеся гости, несколько девушек пьют колу через соломинку, все еще надеясь подцепить иностранца. В углу пара средних лет пьет чай, не торопясь, за полчаса никак не могут осушить свои чашки.

За тобой будут следить, Эдуард, и не нужно этому удивляться. Слежка будет профессиональная, и очень важно, чтобы ты не подавал виду, будто знаешь о ней. Они перетрясут твой номер, так что не наводи идеального порядка, а не то они подумают, что ты играешь с ними в какую-то игру. Если совершенно случайно кто-то из них встретится с тобой взглядом, рассеянно улыбнись и скажи себе, что, наверное, видел этого человека на какой-то вечеринке. Самое убедительное твое оружие – наивность. Улавливаешь ход моих мыслей?

Улавливаю, Ник.

* * *

За последние семьдесят два часа Манди насмотрелся танцев с мечами, народных танцев, племенных танцев, деревенских танцев и моррисданса. [80] Он отбил ладони, хлопая казакам, грузинам, палестинцам, танцующим дабке, бесчисленным номерам из «Лебединого озера», «Коппелии» [81] и «Щелкунчика» в набитом до отказа театре, в котором забыли включить вентиляционную систему. Он пил теплое белое вино в пяти или шести национальных павильонах, а в английском павильоне принимал хороших парней и их милых жен, включая пухлого первого секретаря посольства, в круглых очках, который признается ему, что играл в крикет за Харроу. [82] Он никак не может добиться, чтобы наладили работу системы громкой связи, декорации отвезли в другой театр. Звезды отказываются выступать, потому что в их отеле нет горячей воды. А в редкие промежутки времени, когда не нужно решать какие-то проблемы, он с неохотой дозволяет Саше и прочим товарищам охмурять его. Прошлым вечером они пригласили его на какую-то вечеринку в город. А когда Манди отказался, сославшись на то, что не может покинуть своих подопечных, Лотар предложил ночной клуб. Впрочем, Манди не поехал и туда.

«Заставь их попотеть, Эдуард. В Прагу они приехали с единственной целью – залезть тебе в штаны. Но ты этого не знаешь. Ты вообще ничего не знаешь, за исключением одного: Саша – твой давний друг. Настроение у тебя переменчивое, ты несчастен, выпиваешь, но в меру, одиночка. Сейчас вот готов раскрыть им душу, а в следующий миг отгораживаешься стеной. Таким Саша тебя им нарисовал и хочет, чтобы таким они тебя видели».

Это Ник Эмори, преподаватель сценического мастерства в эдинбургской «Школе хороших манер», выполняющий указания Саши, нашего Продюсера.

* * *

Лотар пытается заставить Манди раскрыться, в этом ему помогает фрау доктор Бар. Такую же попытку они предпринимали прошлым вечером, за этим же столиком, в этой же уютной, сближающей атмосфере бара. За выпивкой настроение Манди менялось. Когда оно переходило в фазу подавленности, он замыкался в себе, отвечал односложно, когда поднималось, красочно рассказывал о своем антиколониальном прошлом и, безмерно смеша слушателей и тайно стыдясь своих слов, об огромном заде Айи. Он описывал ужасы английского буржуазного образования и подпустил магическое имя доктора Гуго Мандельбаума, человека, который научил его думать, но никто не стал раскручивать его на сей предмет. Они лишь впитывали полученную информацию. Как и положено шпионам.