Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 75

«В мае 1933 года, — говорилось в справке Штаба РККА, — в СССР приезжала группа офицеров рейхсвера для ознакомления с некоторыми заводами военной промышленности. Во главе этой группы стоял генерал Боккельберг — начальник вооружения рейхсвера. Это был ответный визит на осмотр военных предприятий военной промышленности Германии М. Н. Тухачевским. Как обычно, программа показа была согласована с правительством, утверждена Наркомвоенмором».

Немецкий генерал, вернувшись домой, составил отчет для командования рейхсвера, с которым сумели познакомиться и в Москве: «Совместная работа с Красной армией и советской военной промышленностью, учитывая грандиозность советских планов, крайне желательна не только по военно-политическим соображениям, но и по военно-техническим».

Но приход нацистов к власти постепенно свел это сотрудничество на нет. Нацисты эксплуатировали страх перед большевистской революцией, которая вслед за Россией может произойти и в Германии. В одной из первых листовок национальных социалистов говорилось: «Вы хотите дождаться, чтобы в Германии, как в России, в каждом городе начала действовать большевистская чрезвычайка? Вы хотите увидеть в каждом городе тысячи людей, повешенных на фонарях? Вы хотите увидеть трупы своих жен и детей?»

В реальности страх перед большевистской революцией в Германии быстро прошел. Но практика сталинского реального социализма создавала чудесное алиби для гитлеровцев, которые обещали спасти Германию от коммунизма. В главной нацистской газете «Фёлькишер беобахтер» было опубликовано письмо двадцати двух вернувшихся из Советской России рабочих, писавших, что страна стала адом для рабочих и крестьян. Очень скоро Адольф Гитлер устроит в Германии куда худший режим и убьет многие миллионы людей.

Весной 1928 года в городе Шахты (Ростовская область) были арестованы пятьдесят советских и пять немецких инженеров и техников. Всех обвинили в саботаже и диверсиях. Так началось громкое «шахтинское дело», о котором страна узнала, прочитав 12 марта 1928 года газету «Известия»:

«На Северном Кавказе, в Шахтинском районе Донбасса, органами ОГПУ при прямом содействии рабочих раскрыта контрреволюционная организация, поставившая себе целью дезорганизацию и разрушение каменноугольной промышленности.

Следствием установлено, что работа этой контрреволюционной организации, действовавшей в течение ряда лет, выразилась в злостном саботаже и скрытой дезорганизаторской деятельности, в подрыве каменноугольной промышленности методами нерационального строительства, ненужных затрат капитала, понижении качества продукции, повышении себестоимости, а также в прямом разрушении шахт, рудников, заводов».

За иностранцев было кому вступиться. Арест немецких инженеров повлек за собой международный скандал. 15 марта 1928 года советскому полпреду в Берлине вручили ноту: арест германских инженеров и техников вызвал в деловых кругах «резкое возражение и чувство большой неуверенности в отношении всей совокупности экономических отношений с СССР».

Правительство Германии прекратило все экономические переговоры с советскими представителями.

Четверо из пяти немцев работали в крупной фирме «Альгемайне электрише гезельшафт». Ее руководитель Феликс Дейч был сторонником экономического сотрудничества с Россией. Он сразу же заявил немецкому послу графу Ульриху Брокдорф-Ранцау в Москве, что вообще разорвет контракты, если его инженеров не освободят. Ранцау обратился к Чичерину.

Граф Брокдорф-Ранцау, бывший министр иностранных дел Германии, вручил свои верительные грамоты в Москве еще 6 ноября 1922 года. Он был сторонником тесного сотрудничества России и Германии, которые должны вместе противостоять победителям в Первой мировой. Немецкий посол, как и Чичерин, был холостяком, не интересовался женщинами, любил работать по ночам. Они часто встречались с Чичериным за полночь и вели на французском языке беседы о литературе и философии.

Когда в Советском Союзе началось печально знаменитое «шахтинское дело», заместитель наркома Максим Литвинов находился в Берлине. Он отправил шифротелеграмму Сталину и Чичерину: «Опубликование в газетах об арестах в СССР немецких инженеров вызвало здесь всеобщее возбуждение. Повсюду в публичных местах идут разговоры об этом. Не говорю уже о сильном озлоблении в промышленных кругах. Предвижу тягчайшие последствия для наших отношений не только с Германией, но и с американским промышленным миром. Предлагаю немедленно образовать авторитетнейшую комиссию для самого срочного рассмотрения вопроса о виновности арестованных немцев, с правом комиссии допрашивать как самих арестованных немцев, так и давших против них показания русских. Во всех действиях комиссии гарантировать участие в допросах представителя наркоминдела».

Доводы Чичерина и Литвинова, которые доказывали политбюро, что суд над немцами, приглашенными работать в Советскую Россию, невероятно повредит стране, возымели действие.

10 мая 1928 года политбюро решило: «Разрешить немецкому послу Ранцау свидание с обвиняемыми по шахтинскому делу. Поручить тт. Молотову, Чичерину и Крыленко еще раз пересмотреть публикуемый акт в сторону максимального сокращения тех мест, которые касаются деятельности иностранных посольств».

Двоих немцев почти сразу освободили, трое предстали перед судом. Процесс по делу «вредительской организации буржуазных специалистов в Шахтинском районе Донбасса» начался 18 мая в Доме союзов.

Председателем Специального судебного присутствия Сталин утвердил Андрея Януарьевича Вышинского, своего любимого юриста, который любому преступлению власти придавал законный вид. После «шахтинского дела» Вышинский написал книгу, в которой, в частности, писал: «Советский суд — этот ответственнейший орган пролетарской диктатуры — должен исходить и всегда исходит исключительно из соображений государственной и хозяйственной целесообразности».

7 июля Вышинский вынес заранее утвержденный политбюро приговор: одиннадцать обвиняемых приговорили к смертной казни, остальных к различным срокам тюремного заключения. Иностранцам повезло больше. Хлопоты Чичерина и Литвинова не пропали даром. Двоих немцев оправдали, третьему дали год, но вскоре освободили.

В реальность обвинений в стране поверили почти все. За малым исключением. Серго Орджоникидзе на пленуме ЦК обрушился с упреками на так называемых «правых», то есть прежде всего на Николая Ивановича Бухарина:

— Ночью собирали политбюро по вашей инициативе после «шахтинского дела», и нам всем хотели вбить в голову, что без буржуазных специалистов нам социализма не построить. Нам принесли вырезки из речей Владимира Ильича, которыми хотели нас убедить. Более того, хотели этим терроризировать. Но ведь надо сказать, никогда Владимир Ильич не говорил, что если будет «шахтинское дело», если будет вредительство в военной промышленности, в металлургической промышленности и по всем другим отраслям промышленности, то непременно надо за этих вредителей, за всякую сволочь цепляться и доказывать, что без них мы социализма никак построить не можем.

Сомневался не только Бухарин. Когда затевалось «шахтинское дело», туда отправили комиссию, которую возглавлял член политбюро и секретарь ВЦСПС Михаил Павлович Томский.