Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 74

Инициатором военного сотрудничества с германской стороны стал начальник управления сухопутных сил рейхсвера генерал-полковник Ханс фон Сект (он командовал рейхсвером в 1920–1926 годах). В 1921 году в военном министерстве Германии сформировали специальную группу, которая занималась Россией. Ее представителей включили в штат немецкого посольства в Москве.

Сотрудничество с рейхсвером началось в соответствии с секретным соглашением между рейхсвером и Красной армией от 11 августа 1922 года. Соглашение позволяло Германии размещать на советской территории военные объекты и проводить испытания военной техники и обучение личного состава тех родов войск, которые были запрещены Версальским договором, в первую очередь авиации. В ответ немцы щедро делились с Красной армией военными достижениями.

С помощью немецких фирм в России производились самолеты, танковые моторы, стрелковое оружие, артиллерийские снаряды, боевые отравляющие вещества, на которые в те годы военные возлагали особые надежды. Под Самарой построили завод по производству химического оружия. Это место называлось Иващенково, потом его переименовали в Троцк — в честь первого председателя Реввоенсовета, а после высылки Троцкого, в 1929 году, на карте появился Чапаевск.

На полигонах в Шиханах и в Троцке (где после войны проводились ядерные испытания) немцы тренировались в применении химического оружия. Красноармейцы перенимали ценный немецкий опыт — именно германская армия в Первую мировую использовала отравляющие газы против французских и британских войск. К счастью, во Второй мировой войне Адольф Гитлер, сам едва не ослепший от отравляющих газов, так и не решился пустить в ход химическое оружие.

Летом 1929 года в шести километрах от Казани открылись секретные танковые курсы для советских и немецких танкистов. Военный городок, стрельбище и полигон замаскировали под курсы Осоавиахима. Слушателей было всего двадцать четыре — двенадцать танкистов от рейхсвера, двенадцать от Красной армии. Немцы прислали двенадцать танков, инструкторов и организовали учебу. Работу курсов инспектировал фанатик бронетанковых войск будущий генерал-полковник и будущий начальник Генерального штаба Хайнц Гудериан, который был поражен бесхозяйственностью в Советском Союзе и открыто говорил об этом. Гудериан командовал танковой армией, дошедшей осенью сорок первого до окраин Москвы. Каргопольские курсы закрылись в июне 1933 года. Все оборудование и танки достались Красной армии.

В общей сложности за десять лет около трехсот немецких офицеров прошли обучение в военно-учебных заведениях РККА. Американский профессор Сэмюэль Харпер, в мае 1930 года приехавший в Москву, обратил внимание на то, что многочисленные торговые атташе в немецком посольстве имеют явно военную выправку. На улицах Москвы он постоянно сталкивался с немцами, которые неуютно чувствовали себя без привычного мундира. А за городом профессор случайно набрел на учебный аэродром и заметил немцев, одетых в форму командиров Красной армии. Профессор предпочел немедленно удалиться, чтобы его не обвинили в шпионаже…

Сотрудничество с немцами было выгодным для Красной армии. Но ведомство госбезопасности крайне настороженно относилось к экономическому сотрудничеству с Германией. Немецкие партнеры приезжали в Москву тайно, чтобы не привлекать внимание французов и англичан. Сотрудники ГПУ считали их шпионами, судя по всему безосновательно. Немцам, конечно, интересно было понять, что происходит в Советской России, но еще важнее им было развивать свою армию с помощью русских. К тому же немецкая разведка после Первой мировой находилась в бедственном положении.

Наркома по иностранным делам Чичерина раздражало особое внимание чекистов к немецким партнерам. А Дзержинскому все виделось в ином свете. Своему заместителю Генриху Ягоде и начальнику иностранного отдела ОГПУ Михаилу Трилиссеру он дал такое указание: «У меня сложилось впечатление, что вообще германское правительство и монархические и националистические круги ведут работу на низвержение большевизма в СССР и ориентируются на будущую монархическую Россию… Случайно ли, что концессия «Юнкерса» фактически ничего почти делового нам не дала? Верно ли, что в этом только мы сами виноваты? Что из себя политически представляет фирма «Юнкерс» и ее аппарат?»

Основания для претензий к «Юнкерсу» были (см. «Независимое военное обозрение», № 30/2001). Скажем, советское правительство настояло на том, чтобы немецкие партнеры наладили выпуск в России алюминия, производство авиационных моторов и подготовили советский персонал, который через пять лет полностью заменил бы на производстве немцев. Это обязательство немцы не выполнили. Предполагалось, что «Юнкерс» станет производить триста самолетов в год. Но за четыре года было произведено всего сто самолетов-разведчиков Ю-20 и Ю-21 для армейской и морской авиации.

Начальник контрразведывательного отдела ОГПУ Артузов доложил Дзержинскому: концессии — это просто прикрытие для шпионов, а работающие в России немцы чуть ли не поголовно занимаются разведывательной деятельностью. Артузов предложил все эти концессии ликвидировать. Точка зрения чекистов возобладала, хотя впоследствии выяснилось, что у Артузова не было никаких оснований для подобных выводов.

26 января 1926 года нарком обороны Ворошилов обратился в политбюро: концессии нужно ликвидировать и создавать собственное производство. Чичерину оставалось только возмущаться и жаловаться. Сбылось то, о чем Красин писал Ленину еще в 1921 году, предупреждая, что главным препятствием для нормального экономического сотрудничества с западными державами являются органы госбезопасности: «Пока некомпетентные и даже попросту невежественные в вопросах производства, техники и т. д. органы и следователи будут гноить по тюрьмам техников и инженеров по обвинениям в каких-то нелепых, невежественными же людьми изобретенных преступлениях — «техническом саботаже» или «экономическом шпионаже», ни на какую серьезную работу иностранный капитал в Россию не пойдет… Ни одной серьезной концессии и торгового предприятия мы в России не установим, если не дадим каких-то определенных гарантий от произвола ВЧК».

Ленин велел ознакомить с письмом Красина всех членов политбюро. На этом дело и закончилось. Уже после смерти и Ленина, и Красина иностранных предпринимателей просто выставляли. Все их имущество переходило в полную собственность Советского государства. На тех же станках и по тем же чертежам выпускали ту же продукцию, которая отныне считалась отечественной.

Летом 1925 года немецких наблюдателей впервые пригласили на маневры Красной армии. В Берлине сделали ответный жест. Практика обмена военными наблюдателями прижилась. В 1932 году на маневрах Красной армии побывал Вильгельм Кейтель, будущий генерал-фельдмаршал и начальник штаба Верховного главнокомандования вермахта. А на немецких маневрах присутствовал будущий маршал Михаил Николаевич Тухачевский, сторонник сближения с Германией. Контакты с немецкими офицерами, санкционированные политбюро, ему дорого обошлись, хотя в Германию он ездил по специальному решению политбюро.

В марте 1933 года новый рейхсканцлер Адольф Гитлер в рейхстаге сказал, что его правительство «желает поддерживать с Советским Союзом дружественные отношения и рассчитывает на взаимность». В апреле Гитлер принял советского полпреда Льва Михайловича Хинчука, который заявил, что советское правительство также рассчитывает на дружественные отношения.