История внешней разведки. Карьеры и судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 148

Но требующие немедленной реакции телеграммы продолжали приходить из Алжира. Когда Фалин положил очередную шифровку на стол министру, Громыко прочитал и сказал:

— Я посоветуюсь с членами политбюро.

Через несколько часов было принято решение назначить Пегова послом в Индию. Причем ему предписывалось немедленно сдать дела и вылететь в Москву. Пегов был свояком члена политбюро Михаила Андреевича Суслова. В 1973 году Громыко пришлось взять Пегова заместителем в министерство. А когда Суслов стал вторым человеком в партии, он вернул родственника на партийную работу. В октябре 1975 года Пегов стал заведовать отделом по работе с загранкадрами и выездам за границу, которым долго руководил бывший начальник разведки Панюшкин…

Когда генерал Дроздов приехал в Москву в отпуск и пришел с докладом к председателю КГБ, Андропов признал:

— В деле с Шевченко ты был прав. Это наша вина. Наказывать тебя за него никто не будет.

Юрий Владимирович сообщил Дроздову, что заведующий отделом ЦК Пегов жаловался на него.

— Что между вами произошло?

Выслушав Дроздова, сам позвонил Пегову, чтобы уладить конфликт с могущественным заведующим отделом. После смерти Суслова и Брежнева Андропов, став генеральным секретарем, сразу же, в декабре 1982 года, отправил Пегова на пенсию…

Громыко потом спросил Дроздова, почему он не обратился к нему относительно Шевченко. Дроздов ответил, что не решился беспокоить министра, а его заместители и Трояновский были своевременно информированы.

Андрей Андреевич не любил спецслужбы. У него был неприятный опыт общения с резидентами. В июне 1952 года Громыко с поста первого заместителя министра отправили послом в Англию. Это было очевидным понижением. Когда Громыко приехал в Лондон, резидент внешней разведки Министерства госбезопасности, выяснив по своим каналам, что посол не в фаворе, накатал на него телегу. Громыко пришлось писать объяснение на имя Сталина. Вся эта история могла поставить крест на его дипломатической карьере, но Сталин вовремя умер.

После побега Шевченко Министерство иностранных дел перестало рассылать советским послам информацию о деятельности их коллег в других странах. Мания секретности доходила до абсурда. Например, посол в ФРГ не знал, о чем Москва договаривается с ГДР…

Так почему же Шевченко ушел к американцам?

Политические мотивы предположить трудно. Не тот он был человек, не диссидент.

Бежали — в основном ради денег — сотрудники КГБ или ГРУ, недовольные своей карьерой. Что касается Шевченко, то особые отношения с министром иностранных дел Громыко обещали ему большую карьеру. Он и достиг немалого. Ему нравился образ жизни заместителя Генерального секретаря ООН и связанные с этой должностью почет, привилегии и комфорт. Не хотелось ему опять возвращаться в Москву.

Видимо, что-то разладилось и в его личной жизни. Ему было сорок семь лет. Мужчины после сорока часто переживают своего рода кризис. Американцы нашли ему женщину-профессионалку. Потом она написала мемуары, из которых следовало, что она была потрясена неопытностью советского дипломата в интимных отношениях. Прожить целую жизнь и не знать радостей жизни — она искренне сочувствовала советскому дипломату.

Открывшиеся радости жизни помогли Шевченко адаптироваться в Соединенных Штатах. Но, судя по всему, особенно счастливой его жизнь в Америке назвать трудно. Бывший помощник Громыко боялся, что его убьют за предательство. Но он умер своей смертью ровно через двадцать лет после своего шумного побега.

Провести эту операцию можно было только с личного разрешения президента Соединенных Штатов. И такое разрешение было дано. В подлинный смысл операции посвятили всего нескольких высших руководителей государства. На роль агента-исполнителя выбрали нашего соотечественника — российского физика-ядерщика, перебравшегося в Соединенные Штаты.

Центральное разведывательное управление отправило его в столицу Австрии Вену. Задание казалось несложным — не говоря о том, что за него хорошо платили: передать запечатанный пакет иранским дипломатам. Он был хорошим физиком, но плохим агентом. Он долго бродил по зимней Вене и безуспешно искал дом, в котором находилось иранское представительство. Он то и дело проверял, на месте ли драгоценный пакет. Он спрятал его во внутренний карман зимнего пальто.

Ему было страшно. Он в равной степени боялся и потерять пакет, и передать его иранцам. Он знал, что находится в запечатанном пакете: чертежи взрывного устройства, необходимого для того, чтобы начать реакцию в ядерном заряде. Это один из самых тщательно охраняемых секретов в современном мире. Решение задачи оказалось под силу ученым лишь нескольких стран. Получить ядерные материалы, обогащенный уран или плутоний — это, в конце концов, лишь вопрос времени. А вот соорудить действующее взрывное устройство — проблема огромной трудности.

Ирония состояла в том, что эти суперсекретные чертежи он должен был передать в представительство Исламской Республики Иран при Международной организации по атомной энергии, организации, которая призвана мешать распространению ядерного оружия. В 2005 году глава агентства египтянин Мохаммад аль-Барадеи получил Нобелевскую премию мира за эту работу.

Бродивший по Вене русский физик недоумевал: с какой целью американцы поручили ему передать эти бесценные чертежи иранцам, своим злейшим врагам? Зачем это понадобилось американцам? Он терялся в догадках. Неужели ЦРУ намерено помочь иранцам преодолеть одно из немногих препятствий, которые мешают им создать ядерное оружие?

Сотрудник ЦРУ попытался его успокоить:

— Иранцы уже заполучили этот блок, так что мы никому не нанесем ущерба. Имей в виду, это не попытка помочь Ирану создать ядерное оружие. Это обычная разведывательная операция, смысл которой — посмотреть, как они отреагируют. И тогда мы поймем, на какой стадии они находятся.

Но исполнявший роль агента ЦРУ российский физик прекрасно понимал ценность чертежей, которые должен был передать иранцам. Он был профессионалом. Прежде работал в одном из советских ядерных центров. После распада Советского Союза эмигрировал в Соединенные Штаты. Он был включен в программу, разработанную ЦРУ для особо ценных перебежчиков. Это означало, что он получил американское гражданство, деньги — пять тысяч долларов в месяц и ему были созданы все условия для жизни. В ЦРУ его недолюбливали — из-за того, что он постоянно требовал денег.

Он, разумеется, должен был ответить на все вопросы о состоянии российской ядерной программы. Но ценили его не за то, что он рассказал о процессе создания советского ядерного оружия.

В ЦРУ рассчитывали использовать его в сложной разведывательной операции. Американские разведчики не промахнулись. Он согласился выполнить поручение. По легенде он должен был изображать безработного русского ядерщика, готового продать душу за хорошие деньги. Предложение, сделанное от имени русского физика, должно было вызвать у иранцев доверие. Иранцы, как и северные корейцы, в начале девяностых сами охотились за российскими ядерщиками, оставшимися без работы.