История внешней разведки. Карьеры и судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 146

После войны Югославия подготовила документы с требованием внести его в список военных преступников и выдать ей для суда. Но потом в Белграде отказались от своего намерения: Вальдхайм успешно делал дипломатическую карьеру, и стало ясно, что политика важнее исторической справедливости. Югославские власти сделали выбор в пользу хороших отношений с соседней Австрией. Глава Югославии Иосип Броз Тито лично вручил Вальдхайму югославский орден.

Ни в международных справочниках, ни в официальных биографиях сомнительные эпизоды его жизни просто не упоминались. Когда его спрашивали о военных годах, Вальдхайм с достоинством отвечал:

— Разумеется, меня призвали в вермахт, как всех. Я был кавалеристом на русском фронте, а после ранения демобилизовался.

В 1971 году великие державы сделали Курта Вальдхайма Генеральным секретарем ООН. Потом переизбрали. Вальдхайму на посту Генерального секретаря ООН была свойственна чисто немецкая маниакальная любовь к порядку. Он почти ежедневно устраивал продолжительные совещания с участием всех заместителей и помощников. Давал письменные указания по каждому поводу и старался вникнуть во все детали.

Шевченко с ним ладил. Заместитель Генерального секретаря ООН по политическим делам считался международным чиновником и в принципе должен был заботиться не об интересах своей страны, а о благе всей организации. Но от Шевченко ждали иного: прежде всего исполнять задания Москвы и в частности расставлять советских дипломатов, в основном разведчиков, на важнейшие должности в аппарате ООН.

— Вы обязаны вести себя как советский представитель, — внушал Аркадию Шевченко тогдашний глава советской миссии Яков Александрович Малик. — Если вы не сумеете убедить Вальдхайма делать то, что мы хотим, я буду жаловаться Громыко.

Перед отъездом в Нью-Йорк, рассказывал Шевченко, его пригласил к себе первый заместитель начальника внешней разведки Борис Семенович Иванов, бывший резидент в Нью-Йорке.

— Поздравляю с новым назначением, — сказал Борис Иванов. — Мы рассчитываем на вашу помощь. Организация Объединенных Наций — это наша лучшая сторожевая башня на Западе. Именно там наши люди собирают важнейшую информацию, касающуюся Соединенных Штатов и других стран. Вы сможете способствовать назначению в секретариат ООН наших людей. И если вдруг ЦРУ или ФБР проявят к ним интерес, вы сможете помочь им, оказав свое покровительство.

И, видимо чтобы подкрепить свои слова, генерал Иванов показал Шевченко два анонимных письма, в которых говорилось, что квартира Шевченко заполнена иконами, а его жена и дочь антисоветски настроены — восхваляют жизнь в Америке.

Генерал назидательно добавил:

— Вы знаете, Аркадий Николаевич, вам не надо бы увлекаться коллекционированием икон. И поговорите со своими женщинами — пусть держат язык за зубами. Вы сейчас будете на очень важном посту в Нью-Йорке. Вы должны быть образцом для других наших людей.

Шевченко воспринял генеральские слова как предупреждение: ты у нас на крючке, поэтому делай то, что тебе говорят.

Когда Шевченко начал работать в ООН, резидентом в Нью-Йорке был Борис Александрович Соломатин. В изображении Шевченко: «Соломатин — человек циничный, грубый, да к тому же пьяница, живет отшельником в своей прокуренной берлоге и других туда заманивает».

По словам Шевченко, Борис Соломатин предлагал ему тесное сотрудничество:

— Ты везде ездишь, со всеми говоришь. Тебе просто надо сообщать нам о том, что ты слышишь. Любая интересная информация, которую ты сообщишь, пойдет в Москву и несомненно привлечет внимание политбюро. Сотрудничество с нами поможет твоей карьере.

Однажды Соломатин пригласил Шевченко с женой на обед. Главным гостем был директор академического Института США и Канады Георгий Аркадьевич Арбатов. В своем кругу Арбатов стал говорить о том, что затраты на вооружение подрывают советскую экономику.

— Жора, ша, — остановил академика генерал Соломатин. — Ты пессимист. Бывало и похуже. Вспомни войну — и ведь ничего, выжили.

Молчание нарушил заместитель Соломатина Владимир Григорьевич Красовский. Он предложил женщинам потанцевать и похвастал новенькими туфлями:

— Посмотрите на мои баретки, семьдесят гринов отдал!

Скоро Бориса Соломатина сменил новый резидент — генерал-майор Дроздов. Шевченко сразу почувствовал исходящую от него опасность: «Мускулистый, лысый, с глазами василиска, Юрий Иванович Дроздов произвел на меня впечатление сильного противника».

После Второй мировой войны Дроздов, дослужившийся до должности помощника начальника штаба артиллерийского полка, поступил в Военный институт иностранных языков. Он изучал немецкий язык на 4-м факультете (разложение войск и населения противника). После института его взяли в КГБ. В августе 1957 года его отправили в аппарат уполномоченного КГБ при министерстве госбезопасности ГДР. Как неопытного сотрудника, его хотели сделать переводчиком. Дроздов, как он пишет в своей автобиографической книге, решительно отказался. Его вызвали к уполномоченному КГБ генерал-майору Короткову.

— В чем дело? — спросил генерал.

— Прошу назначить меня на должность, близкую хотя бы по окладу той, что я занимал в армии, — твердо ответил Дроздов.

— Но вы у нас ничего не знаете, — резонно заметил Коротков.

— Так и ваши сотрудники не все знают и умеют, — не смущаясь, сказал Дроздов. — Они не могут спланировать наступление артиллерийского полка.

Уверенный в себе молодой человек понравился Короткову.

— Согласен, — сказал расположившийся к нему генерал. — Идите и работайте.

После ГДР Дроздов работал в Китае — в самые сложные годы культурной революции и откровенной враждебности, дошедшей до вооруженного столкновения на острове Даманский. В начале 1975 года начальник разведки Крючков сказал Дроздову, что Андропов предлагает ему поехать резидентом в Нью-Йорк. Его предшественник Борис Соломатин прислал в Центр обширное послание, из которого следовало, что разрядка и некоторое улучшение отношений с Соединенными Штатами вредят советским интересам. Андропов решил отправить в Нью-Йорк нового человека — не только проверить оценки и выводы Соломатина, но и активизировать работу.

Дроздов ввел новые правила для советских граждан, работавших в Нью-Йорке. Все дипломаты должны были заранее получить разрешение на встречу с иностранцами. Жены советских сотрудников миссии могли ходить по городу только с сопровождающими. Охранники отмечали, когда дипломаты приходят и уходят.

Аркадий Шевченко с тревогой встретил нововведения Дроздова. Ему казалось, что за ним следят. Многие годы Шевченко прожил в страхе. Пока он, готовясь к побегу, работал на ЦРУ, боялся, что сотрудники КГБ его заподозрят, силком посадят в самолет, привезут домой и расстреляют. Он был недалек от истины — с ним так бы и поступили, но к подозрительному резиденту не прислушались.

Генерал Дроздов уверяет, что сразу почувствовал: в советской колонии в Нью-Йорке есть предатель. И если бы у него были доказательства шпионской работы Шевченко, он бы сразу получил санкцию на возвращение Аркадия Николаевича в Москву. Но в тот момент у советской разведки не было агентов внутри ЦРУ, и некому было выдать Шевченко.